неверные, дрожащие от свободно разгуливающего сквозняка. Еще стол. За ним еще один. Целый ряд одинаковых столов, уходящий в глубь просторного зала с высоким потолком. Широкие кирпичные арки, мозаичный пол. Барная стойка отражает пламя свечей зеркалами, пыльными бутылками и бокалами, блестя, как новогодняя елка.
Барная стойка? Это ресторан?!
В конце зала, на границе света и сумерек, мелькнул Енот. Мелькнул и пропал, сгорбился, юркнул в тени. Показалось, или бородатую угрюмую физиономию перекосило от страха?
Клап-клап-клап-клап. Неторопливые шаги звучали совсем рядом, буквально за спиной. Инстинкт самосохранения подбросил Макара на ноги. Затекшие мышцы выполнили все нужные движения, пытаясь развернуть его лицом к хозяину этих уверенных страшных шагов. Однако Макар не сдвинулся с места. Он удивленно оглядел свои руки, лежащие на подлокотниках простого деревянного кресла. Нет, не лежащие. Примотанные скотчем. Судя по тому, что ноги тоже отказывались слушаться, неизвестный обладатель тихих шагов потрудился и над ними.
Размеренное «клап-клап» остановилось за спиной. Вместе с ним остановилось и сердце Макара. Замерло в ожидании беды. Боясь повернуть голову, он даже дышать перестал, скованный иррациональным ужасом.
– Очень вовремя, дружочек. Очень вовремя. Добрый вечер!
В поле зрения Макара неторопливо вошел незнакомый человек. Спиной сделал два шага назад, давая пленнику возможность получше себя рассмотреть. Невысокий, сухопарый, в отличном светлом костюме, будто только что снятом с вешалки. Впрочем, это наверняка так и было. В левой руке мужчина держал поднос с тарелками, столовыми приборами и бутылкой вина. Нос Макара не ошибся спросонья: в воздухе действительно пахло мясом. Только не горелым, а хорошо прожаренным. Аппетитный аромат будоражил слизистую, посылал однозначные сигналы пустому желудку.
Макар не сразу понял, что перед ним – глубокий старик. Пляшущие в сумраке языки свечей скрывали многочисленные морщины и старческие пятна на коже. Интеллигентное умное лицо гладко выбрито. Узкие губы, крепкий подбородок, нос с горбинкой. Римский патриций, да и только. Голова тоже гладкая, как отполированный стеклянный купол. Только голос не по-старчески крепкий и бодрый. И еще глаза не блеклые или снулые, а живые, щенячьи. Черные и блестящие, как ограненный оникс, они впились в обездвиженного Макара с каким-то нездоровым любопытством. Так мог бы смотреть на пойманную муху пока еще не голодный паук.
Удовлетворенный осмотром, старик принялся умело сервировать стол. Пузатая бутылка вина, большое блюдо, заполненное дымящейся горкой истекающих соком стейков, две тарелки и комплект столовых приборов. Один.
– Ты извини за состояние этого места, – раскладывая мясо по тарелкам, сказал старик. – Я понимаю, такую встречу следовало обставить соответствующе. Все ведь ветшает, дружочек. Все ветшает без присмотра. Но, похоже, раньше это был вполне цивилизованный ресторан. Итальянский, кажется… Судя по вывеске и меню. Так что, думаю, двум благородным донам будет не зазорно здесь отужинать, да?
Деловито хозяйничая у стола, он не ждал ответа и, казалось, просто наслаждался привычными вещами: запахом жареного мяса, звоном посуды, присутствием молчаливого собеседника. Макар глядел на него исподлобья и все никак не мог взять в толк, как вести себя дальше. И еще он пытался понять, куда делся задерганный субъект, что поймал его в нелепую киношную ловушку. Старичок-гурман с ним заодно? Макар покосился в сторону, пытаясь определить, есть ли в ресторане еще кто-то, кроме них. Заметив это, старик усмехнулся, будто запустил по лицу цепную реакцию: глубокие морщины, по-змеиному извиваясь в тусклом свете свечей, превратили его в страшноватую тотемную маску.
– Ищешь нашего нервического друга? Напрасно, напрасно… Он так обрадовался твоей поимке, что в кои-то веки перестал следить за спиной. Честно говоря, если бы не ты, даже не знаю, как бы я к нему подобрался. В общем, можно начинать без него.
От тихого смеха по хребту Макара поползли мурашки.
– Шесть раз! Я проткнул его шесть раз! В сердце, под лопатку, потом в печень четыре раза и еще раз в сердце, но уже в подмышку. Увлекся, понимаешь…
Легкие касания длинных пальцев отмечали озвученные точки на теле. Из внутреннего кармана старик извлек Макаров скальпель. Брезгливо зажав двумя пальцами, поболтал им перед лицом пленника, опустил на стол. Невозможно близко от Макара. Запредельно далеко.
– Не знаю, как ты этой зубочисткой справляешься. По мне, так лучше охотничьего ножа в нашем деле ничего нет! – Старик легко откинул полу пиджака, демонстрируя висящие на бедре кожаные ножны, скрывающие внушительных размеров клинок. – Я буду звать тебя Хирургом, ты не против?
Макар был против. Но кто в здравом уме станет возражать человеку с ножом, будучи связанным по рукам и ногам?
– Знаешь, а ты чертовски изменился с тех пор, как я видел тебя в последний раз. Ты тогда грохнул троицу каких-то малолетних волосатых педиков. Очень эффектно, надо сказать. Ты уже тогда неважно выглядел, а теперь посмотри на себя? Зарос, как сраный хиппи. – Старик поцокал языком, сокрушаясь о внешнем виде Скворцова. – Борода скоро как у Старика Хоттабыча будет…
Длинные пальцы с идеальными полумесяцами холеных ногтей с какой-то совершенно не мужской нежностью погладили Макара по щеке. Скворцов отдернул голову, насколько позволяла скованная поза. От резкого движения перед глазами поплыли гигантские амебоподобные кляксы тошнотворного сиреневого цвета.
– Фу-ты, ну-ты! Какой недотрога! – притворно изумился старик. – Ты чего брыкаешься, дружочек? Боишься, что я из этих?
Заливистый хохот пролетел по гулкому залу и через подсобные помещения, через кухню выскочил на улицу. Эхо пустых улиц перебросило смех с ладони на ладонь. Попыталось запустить его, подобно шару для боулинга, вдоль темнеющего пустыря, раскинутого позади здания, но быстро сдалось. Оно отвыкло от таких звуков и не совсем понимало, что с ними делать. Всполошенной птицей на улицу вновь опустилась тишина.
Старик промокнул слезы шелковым платком и взялся за столовые приборы. Сноровисто нарезал стейк на одной тарелке, положил на край две ложки горчицы из баночки и пододвинул к Макару. Крупные горчичные зерна медленно растекались по ободку, как лягушачья икра. Старик присел напротив, аккуратно заправляя за ворот белую салфетку.
– Не ерзай, дружочек, мужские задницы вне круга моих интересов. – Он подмигнул Скворцову и принялся активно посыпать свой стейк перцем. – Хотя тут немудрено, ага? Я хочу сказать, людей на планете – кошкины слезы, а баб среди них – и того меньше. Вникаешь? Кстати, о бабах… Ты тоже видел эту черномазую суку?
Черные глаза старика глядели все с тем же живым любопытством, но за маской жизнерадостного щенка Макар начинал различать жутковатый оскал исходящего пеной безумия. Лет десять назад Скворцову подфартило устроиться разнорабочим в геологическую экспедицию на озеро Таймыр. Три месяца он вместе с десятком таких же бедолаг изнывал от скуки и безделья посреди
