В пять часов утра Ноэль встала и оделась. Потом, сидя у окна, наблюдала, как из-за горизонта на Эгейском море выплывает огромный огненный шар. Это утро напомнило ей другое, парижское. Тогда она тоже рано поднялась и оделась, а затем ждала Ларри... Теперь уж он обязательно приедет. Она позаботилась об этом. Раньше Ноэль нуждалась в нем, а сейчас Ларри не обойтись без нее, хотя он пока и не подозревает, что находится у нее в руках.
Демирис через слуг передал Ноэль, что хотел бы позавтракать с ней, но она так волновалась, что ее настроение могло вызвать у него подозрение. Ноэль уже давно убедилась, что у Демириса звериное чутье. От него ничего не скроешь. Она вновь напомнила себе, что ей нужно быть осмотрительной. Ноэль сама и по-своему собиралась распорядиться Ларри. Она часто и подолгу задумывалась над тем, что использует Демириса в качестве слепого орудия для осуществления своих планов. Если он вдруг узнает об этом, то будет недоволен.
Ноэль выпила чашечку крепкого кофе и съела половину свежей булочки. У нее не было аппетита. Ее мозг лихорадочно работал над предстоящей встречей, до которой оставалось всего несколько часов. Ноэль тщательно накрасилась, долго выбирала платье и теперь знала, что выглядит красивой.
В двенадцатом часу дня Ноэль услышала шум мотора. К дому подкатил лимузин. Она сделала глубокий вдох, чтобы унять волнение, а затем подошла к окну. Ларри Дуглас в это время выходил из машины. Ноэль смотрела, как он направляется к парадному подъезду. У нее было такое чувство, словно они и не расставались на долгие годы, что они снова в Париже. Ларри возмужал. Опыт военных лет и неудачи в мирной жизни оставили на его лице свой след. Однако от этого он стал только красивее и обаятельнее. Любуясь им из окна на расстоянии десяти метров, Ноэль вновь ощутила всю притягательную силу его физического присутствия. В ней проснулось былое желание, которое боролось с ненавистью. В конце концов Ноэль охватила радость, граничащая с пароксизмом безудержного веселья. Она в последний раз быстро взглянула на себя в зеркало и поспешила вниз на встречу с человеком, которого ей предстояло уничтожить.
Спускаясь по лестнице, Ноэль старалась угадать, как, увидев ее, поведет себя Ларри. Интересно, хвастался ли он друзьям, а может быть, и жене, что Ноэль Паж когда-то была его любовницей? Раньше она сотни раз спрашивала себя, переживал ли он когда-нибудь вновь волшебные дни и ночи, проведенные ими вместе в Париже, сожалел ли о том, что так обошелся с ней. Ноэль и сейчас задавала себе этот вопрос. Как, наверное, разъедало его душу то, что она добилась всемирной известности, а его жизнь состояла из ряда мелких неудач! Ноэль жаждала прочесть в глазах Ларри хотя бы одну из этих мыслей, когда после почти семилетней разлуки они предстанут друг перед другом.
Успев добежать до приемной, Ноэль видела, как отворилась парадная дверь и он в сопровождении дворецкого вошел в дом. Ларри с благоговейным ужасом принялся рассматривать огромное фойе. Тут он заметил Ноэль и надолго задержался взглядом на красивой женщине. Лицо его просветлело. Он оценил ее по достоинству.
– Здравствуйте, – вежливо сказал он. – Я – Ларри Дуглас. У меня назначена деловая встреча с господином Демирисом.
Ему даже не пришлось делать вид, что он незнаком с ней.
Он попросту не узнал ее.
* * *
Проезжая по афинским улицам, Кэтрин поражалась обилию развалин и памятников.
Впереди она увидела захватывающий дух беломраморный Парфенон, возвышавшийся на Акрополе. Повсюду попадались гостиницы, различные учреждения. Кэтрин почему-то казалось, что современные здания непрочны и сравнительно быстро разрушатся, тогда как Парфенон вечен и неподвластен времени. Он навсегда останется стоять на фоне бесконечного и ясного неба.
– Впечатляет, правда? – с улыбкой заметил Ларри. – Весь город такой. Кругом прекрасные руины.
Они миновали расположенный в центре города большой парк с фонтанами. Там были расставлены сотни столиков, над каждым из которых нависал голубой тент на зеленом или оранжевом шесте.
Почти во всех кварталах встречались кафе на открытом воздухе. На каждом углу продавали только что выловленные губки. Повсюду торговали цветами.
– Весь город белый, – удивлялась Кэтрин, – просто глаза слепит.
Номер в гостинице оказался удобным и просторным, с видом на площадь Синтагма. Эта большая площадь находилась в самом центре города. В номер поставили прекрасные цветы и огромную вазу со свежими фруктами.
– Мне здесь нравится, милый, – сказала Кэтрин.
Коридорный поставил ее чемоданы на пол, и Ларри дал ему на чай.
Он подошел к Кэтрин и обнял ее.
– Добро пожаловать в Грецию!
Ларри жадно поцеловал ее, и она почувствовала, как возбужденно он прижался к ее податливому телу. Кэтрин поняла, что он сильно соскучился по ней, и обрадовалась этому. Они прошли в спальню. На туалетном столике лежал небольшой пакет.
– Открой его, – предложил Ларри.
Кэтрин разорвала упаковку, открыла коробочку и увидела вырезанную из нефрита крохотную птичку. При всей своей занятости он не забыл о ней, и Кэтрин была тронута. Так уж вышло, что птичка стала талисманом, добрым знаком того, что все неприятности остались позади и теперь все будет хорошо.
Когда они занимались любовью, Кэтрин молилась про себя, благодаря Бога за то, что она находится в объятиях мужа, которого так любит, за то, что попала в один из самых удивительных городов мира, за то, что для них обоих начинается новая жизнь. Ее муж превратился в прежнего Ларри, а все невзгоды только укрепили их брак. Теперь им нечего бояться.
* * *
На следующее утро Ларри договорился с агентом по найму квартир о том, что тот покажет Кэтрин, где можно найти жилье. Агент оказался низеньким смуглым человеком с пышными усами. Его фамилия была Димитропулос. Он говорил с необыкновенной скоростью и искренне верил в то, что изъясняется на безукоризненном английском языке. Этот безукоризненный английский состоял из греческих слов, изредка перемежаемых не поддающимися расшифровке английскими фразами.
Всецело положившись на него (в ближайшие несколько месяцев Кэтрин еще не раз придется поступать так), она убедила его говорить как можно медленнее, с тем чтобы из мириад греческих слов отобрать хотя бы несколько английских, а затем предпринять героическую попытку уловить их смысл.
Четвертая осматриваемая Кэтрин квартира насчитывала четыре комнаты и находилась, как она потом узнала, в районе Колонаки, престижном пригороде Афин, изобиловавшем красивыми жилыми домами и приличными магазинами.
Когда вечером того же дня в гостиницу вернулся Ларри, Кэтрин рассказала ему об этой квартире, и через два дня они переехали в нее.
* * *
Днем Ларри не появлялся дома, но обедать старался вместе с Кэтрин. Обедают в Афинах в любое время между девятью и двенадцатью часами. С двух до пяти дня все отдыхают. В магазинах в это время бывает перерыв. Они открываются после пяти и работают до позднего вечера. Кэтрин увлеченно знакомилась с городом. На третий день ее пребывания в Афинах Ларри привел домой своего друга графа Георгиоса Паппаса, симпатичного грека лет сорока пяти, высокого, стройного, с темными волосами и сединой на висках. Он держался с каким-то старомодным достоинством, и Кэтрин это нравилось. Он пригласил их на обед в небольшую таверну в старом районе Афин Плака. Этот район представлял собой небольшой участок холмистой местности в самом центре деловой части города. Там было много извилистых улочек и развалившихся ступенек, которые вели к крохотным домишкам, построенным еще при турецком владычестве, когда Афины напоминали обычную деревню. Плака – это разбросанные по склонам холмов побеленные домики, свежие фрукты, цветочные лотки, чудесный запах поджариваемых прямо на улице кофейных зерен, кошачий вой и шумные уличные драки. Плака завораживает вас. В любом другом городе, подумала Кэтрин, подобный район превратился бы в трущобы. Здесь он остался памятником старой культуры.
Таверна, в которую привел их граф Паппас, находилась на открытом воздухе. Она разместилась на крыше одного из домов, с которой открывался вид на город. Официанты были одеты в яркие национальные костюмы.
– Что бы вы хотели заказать? – спросил граф Кэтрин.
Она безуспешно пыталась разобраться в незнакомом меню.
– Может быть, вы мне что-нибудь предложите? А то я боюсь, что ненароком закажу самого владельца этого заведения.
Граф Паппас заказал роскошный обед, состоявший из множества блюд, чтобы Кэтрин могла попробовать каждое из имевшихся в меню кушаний. Они отведали dolmades, мясные тефтели, завернутые в виноградные листья, mousaka, сочное мясо с запеченными в тесте баклажанами, stiffado, тушеного зайца с луком, и taramosalata, греческий салат из черной икры с оливковым маслом и лимоном. Граф заказал также бутылку retsina.
