Ураганные ветры подхватили самолет и принялись швырять его по небу, но Ларри изо всех сил старался контролировать обстановку. Он забыл о присутствии Демириса и, используя все свое летное мастерство, полностью сосредоточился на вождении машины. В конце концов им удалось выбраться из грозы. Обессилевший Ларри повернулся и увидел, что Демириса нет в кабине. Метаксас вернулся на свое место.
– Пол, первый полет со мной прошел для него не очень удачно, – заметил Ларри. – Возможно, меня ждут неприятности.
Когда Ларри выруливал к выходу небольшого, окруженного горами и похожего на огромную столешницу аэропорта в Дубровнике, в кабину заглянул Демирис.
– Вы были правы, – признался он Ларри. – Вы прекрасно справляетесь со своим делом. Мне это нравится. – И тут же вышел.
* * *
Однажды утром, собираясь лететь в Марокко, Ларри услышал телефонный звонок. Звонил граф Паппас и предлагал свозить Кэтрин за город. Ларри посоветовал ей поехать.
– Неужели ты не ревнуешь? – спросила она.
– К графу? – расхохотался Ларри.
Кэтрин вдруг поняла, в чем дело. За все время общения он не только не пытался приударить за ней, но даже ни разу не взглянул на нее как на женщину.
– Он что, гомосексуалист? – спросила Кэтрин.
Ларри утвердительно кивнул.
– Вот почему я оставляю тебя на его нежную заботу.
Граф рано заехал за Кэтрин, и они отправились на юг к широкой Фессалийской равнине. По дороге попадались одетые в черное крестьянки с большими вязанками хвороста на спине.
– Почему мужчины не занимаются этой тяжелой работой? – спросила Кэтрин.
Граф игриво посмотрел на нее.
– Женщины сами не хотят этого, – ответил он. – Им нужно, чтобы ночью у их мужей хватало сил на другие дела.
Вот урок, который должны извлечь все женщины, с горечью подумала Кэтрин.
Ближе к вечеру они добрались до гор Пинд. Их крутые скалистые склоны уходили высоко в небо и казались неприступными. Путь путешественникам перекрыло стадо овец, погоняемое пастухом и тощей овчаркой. Граф Паппас остановил машину, и они ждали, пока овцы перейдут дорогу. Кэтрин с удивлением наблюдала, как собака кусает за ноги отбившихся от стада животных и заставляет их идти в нужном направлении.
– Собака ведет себя почти как человек! – восхищенно воскликнула Кэтрин.
Граф как-то странно взглянул на нее. Кэтрин не поняла почему.
– В чем дело? – спросила она.
Граф колебался с ответом.
– Это весьма неприятная история.
– Я уже вышла из детского возраста.
Граф рассказал ей следующее:
– Местность здесь дикая, почва каменистая. На ней мало что родится. В лучшем случае удается получить скудный урожай, а если подведет погода, не соберешь ничего. Тогда наступает голод.
Граф слегка замялся.
– Продолжайте, – попросила Кэтрин.
– Несколько лет назад во время бури погиб весь урожай. Голодали все, и местные овчарки взбунтовались. Они убежали от своих хозяев и собрались в огромную стаю. – Граф старался говорить как можно спокойнее. – Собаки стали нападать на крестьянские хозяйства.
– И убивать овец, – вставила Кэтрин.
Граф сделал паузу, а затем возразил:
– Нет. Они принялись убивать своих хозяев. И поедать их.
Пораженная, Кэтрин уставилась на него.
– Пришлось вызвать из Афин правительственные войска, чтобы восстановить власть людей над собаками. На это потребовался целый месяц.
– Какой ужас!
– Голод не тетка, – тихо заметил граф Паппас.
Овцы уже перешли через дорогу. Кэтрин вновь посмотрела на овчарку и содрогнулась.
* * *
Постепенно Кэтрин начала привыкать к тому, что казалось ей странным и чуждым. Она убедилась в открытости и дружелюбии греков. Кэтрин научилась покупать в Афинах продукты, знала, в каком из магазинов можно приобрести хорошую одежду. Греция представлялась ей чудом организованного беспорядка, и оставалось только смириться с этим и наслаждаться местной жизнью. Никто здесь никуда не спешил, и, если вы спрашивали у прохожего дорогу, он нередко провожал вас до нужного вам места, а иногда отвечал так: «Enos cigarou dromos», что, как выяснила Кэтрин, означает: «На расстоянии одной выкуренной сигареты». Она бродила по улицам, знакомилась с городом и пила теплое темное вино греческого лета.
Кэтрин и Ларри посетили Микон с его живописными ветряными мельницами и Мелос, где когда-то нашли Венеру Милосскую. Однако Кэтрин больше всего понравился Парос, красивый, полный зелени остров с высокой горой, сплошь усыпанной цветами. Когда экскурсионный катер подошел к причалу, на набережной уже стоял гид. Он спросил Кэтрин и Ларри, не желают ли они подняться в его сопровождении на вершину горы верхом на муле. К ним подвели двух тощих мулов, и Кэтрин оседлала одного из них, а Ларри – другого.
Чтобы уберечь лицо от палящего солнца, Кэтрин надела широкополую соломенную шляпу. Когда они поднимались по крутой и узкой тропинке, ведущей к вершине горы, какая-то женщина, одетая в черное, поздоровалась с ними по-гречески и подарила Кэтрин свежие ароматические травы – душицу и базилик, чтобы она украсила ими шляпу. После двух часов езды они достигли плато – красивой равнины, на которой росли деревья, покрытые мириадами пышных, распустившихся цветов. Гид остановил мулов, и Кэтрин с Ларри залюбовались поразительным разнообразием красок.
– Это носит название Долина бабочек, – пояснил гид на ломаном английском.
Кэтрин поглядела вокруг, надеясь увидеть бабочек, но не заметила ни одной.
– Откуда такое название? – спросила она.
Словно ожидая ее вопроса, гид широко улыбнулся:
– Я покажу вам почему.
Он слез с мула и подобрал с земли большую упавшую ветку, затем подошел к дереву и ударил по листве. Тут же «цветы» на сотнях деревьев поднялись в воздух и образовали в небе прекрасную летящую радугу. Деревья оголились, а над ними в лучах яркого солнца порхали и кружились сотни тысяч пестрых, разноцветных бабочек.
Кэтрин и Ларри с благоговением наблюдали столь необыкновенное зрелище. Гид же с великой гордостью смотрел на них, как будто сам сотворил это чудо. Кэтрин навсегда запомнила Долину бабочек, и, если бы ее когда-нибудь спросили о лучшем дне ее жизни, она, не задумываясь, назвала бы день, проведенный с Ларри на острове Парос.
– Послушай, сегодня утром мы повезем одну очень важную особу, – весело улыбаясь, сообщил Ларри Пол Метаксас. – На нее стоит поглядеть.
– Ты о ком говоришь?
– О Ноэль Паж, даме сердца нашего босса. Смотреть можно, но руками не трогать.
Ларри Дуглас вспомнил, что мельком видел эту женщину в доме Демириса в то утро, когда приехал в Афины. Она была красавицей, и лицо ее показалось Ларри знакомым. Разумеется, он помнил его, потому что видел ее в кино, в каком-то французском фильме, на который его однажды затащила Кэтрин. И без предупреждения Метаксаса у Ларри хватило бы ума вести себя с ней осторожно. Даже если бы в мире не было так много женщин, желавших переспать с ним, он и тогда близко не подошел бы к подружке Константина Демириса. Ларри слишком дорожил своей работой, чтобы рисковать ею ради таких глупостей. Что ж, может быть, ему удастся получить у Ноэль Паж автограф для Кэтрин.
Лимузин, отвозивший Ноэль в аэропорт, несколько раз останавливался в пути в связи с дорожными работами. Однако ей это было только на руку. Ведь Ноэль предстояла первая встреча с Ларри Дугласом после того, как они мельком видели друг друга в доме Демириса. Случившееся тогда глубоко потрясло ее. Вернее, Ноэль больше всего поразило то, что в прошлый раз вообще ничего не произошло.
Последние шесть лет она представляла себе их встречу в сотнях различных вариантов. В уме Ноэль снова и снова проигрывала эту сцену. Но ей ни разу не пришло в голову, что Ларри попросту не узнает ее. Важнейшее событие ее жизни ничего не значило для него. Так, небольшая интрижка, мелкий эпизод. Что ж, прежде чем Ноэль расправится с ним, ему придется ее вспомнить.
* * *
Ларри шел через летное поле, держа в руках план полета, когда к самой большой машине в авиапарке Демириса подкатил лимузин и из него появилась Ноэль Паж. Ларри подошел к автомобилю и любезно сказал:
– Доброе утро, мисс Паж. Меня зовут Ларри Дуглас. Я повезу вас и ваших гостей в Канн.
Ноэль повернулась и прошла мимо него, словно он и не обращался к ней, будто его вообще не существовало. Растерявшийся Ларри стоял и смотрел ей вслед.
Через полчаса с десяток других пассажиров взошли на борт самолета, и Ларри с Метаксасом подняли его в воздух. Всей группе предстояло лететь на Лазурный берег, а там пересесть на яхту Демириса. Полет не представлял для Ларри никакой трудности, если не считать сильных вихревых потоков, обычно наблюдающихся летом у южного побережья Франции. Он легко и мягко посадил самолет и вырулил его к тому месту, где пассажиров ждало несколько лимузинов. Когда Ларри вместе со своим коренастым напарником выходил из самолета, Ноэль подошла к Метаксасу и, не обращая внимания на Ларри, с презрением заявила:
