Зерно будущего
Когда Иосифу Лангбарду во время строительства и позже высказывали критические замечания о его детище, мастер отвечал: «Театр оперы и балета так и остался сделанным почти вчерне, что делает его мишенью для заслуженных и незаслуженных нападений… Но пользуюсь случаем повторить вам публично высказанные мнения архитектурной и искусствоведческой общественности Ленинграда, что по архитектурно-художественной образности общественных зданий Дом правительства БССР и Театр оперы и балета являются первыми ведущими строениями в Союзе после революции, и в этом отношении Беларусь среди других республик занимает первое место. Как автор этих зданий я отважусь прибавить, что, когда Беларусь наберётся сил закончить их архитектурно, по проектам, тогда всем станет ясно, где — зёрна будущего, а где — пустоцвет сегодняшнего».
Наталья ШАРАНГОВИЧ
Два века белорусской поэзии
Совместный проект «ЛАД»
Два века белорусской поэзии
Тодор КЛЯШТОРНЫЙ (1903–1937)
Тодор Кляшторный из того энергичного племени молодых поэтов, которые, придя в белорусскую литературу в первые годы советской власти, стали зачинателями новой белорусской литературы — советской. Но не только завидный жребий первопроходцев выпал на их долю, большинству досталась горькая и трагичная судьба изгоев и страстотерпцев. К этому большинству относится и талантливый белорусский поэт Тодор Кляшторный.
Биографические данные о нём, появившиеся в официальных литературных справочниках после посмертной реабилитации поэта в 1957 году, довольно скупы и лаконичны. Родился Тодор Тодорович Кляшторный 11 марта 1903 года в деревне Поречье Лепельского района Витебской области в крестьянской семье. После службы в Красной армии учился на рабфаке в Орше. Потом — в Белорусском государственном университете, который окончил в 1931 году. Работал на Белорусском радио, в редакциях республиканских газет и журналов.
Впервые со стихами выступил в 1925 году, опубликовав на страницах журнала «Аршанскi Маладняк» два стихотворения — «На смерть Фрунзе» и «Шляется вечер». Некоторое время был членом «Маладняка». Когда же в 1926 году литобъединение раскололось, Кляшторный — с теми, кто вышли из «Маладняка» и создали новое литобъединение — «Узвышша». С этого времени почти все произведения Тодора Кляшторного печатаются в «Узвышшы» — журнале, который с 1927 года стало издавать новое литобъединение. Регулярно выходят в свет и сборники поэта: «Кленовые метели» (l927), «Светотени» (1928), «Паруса» (1929), отдельной книжкой выходит в 1930 году поэма «Поля заговорили». Это самые плодотворные годы, то недолгое время, когда, ещё не скованная подступающей тревогой, душа поэта была способна изливаться стихами.
«Проникновенный в своих тревожных и даже грустных лирических раздумьях о судьбе белорусской деревни и участи попавшего в каменный город её неприкаянного сына, добрый, тихий и застенчивый Тодор Кляшторный…» — так характеризует поэта известный белорусский писатель Нил Гилевич в своей статье к сборнику «Час ветровея» (Минск, «Юнацтва», 1987), представляя в нём стихи уже почти забытых поэтов из тех далёких «ветровейных» лет в переводах на русский язык.
Эти «грустные лирические раздумья», видимо, и раздражали вульгарно-социологических критиков, которые с самого начала находили в его стихах и «упадничество», и «переоценку национального момента», и импрессионизм, и «есенинщину» одновременно… Эти критические нападки касались его так же, как и других собратьев по перу и друзей по «Узвышшу»: Дубовки, Жилки, Язепа Пущи.
Первая репрессивная волна, обрушившаяся на Белоруссию в 1930 году, изрядно проредившая ряды национальной интеллигенции, прокатилась и по «Узвышшу», вымыв из него самых ярких представителей. Тодора Кляшторного в тот раз она обошла, предоставив ему ещё почти шесть лет для жизни и творчества.
«В 30-е годы поэт писал про новую жизнь деревни, опасность войны, разоблачал фашизм», — говорится об этом периоде его жизни в литературной энциклопедии.
В 1934 году вышел в свет последний сборник Тодора Кляшторного под названием «Сквозь шторм на штурм» с пафосными, информативно-газетными стихами, являя собой вымученную дань поэта агрессивному времени.
Тодора Кляшторного арестовали осенью 1936 года. Расстрелян он был в октябре 1937 года вместе с семьюдесятью представителями белорусской интеллигенции, среди которых было двадцать два литератора.
Иван БУРСОВ
По следам минувшего
Бескрайни, опьяняющи,
Как ширь, как неба синь, —
Порывы созидающих
Глубоких, скрытых сил.
Под вьюгами,
Под ливнями,
Суровою порой
Мы непогодь осилили,
Расправились с бедой.
От дел своих хмелели мы, —
Нам сил не занимать, —
С надеждою умели мы
И жить,
И умирать…
Пьянели наши вороги
От крови и вина, —
Им были слишком дороги
Былые времена.
Под хохот гильотины
Свистел и плакал меч.
Случалось и картинами
Растапливать нам печь.
Прекрасными поэмами
Никто не дорожил.
Играли в жмурки с тенями
Весёлые ножи.
Земля печалью полнилась —
Вокруг
Лишь кровь
Да голь…
Мне почему-то вспомнилась
Тех дней далёких боль…
А почему?
…Сейчас звучит
Совсем иной мотив.
Ах, да,
Ведь я в той местности
С винтовкою ходил.
Вон и окопы старые, —
Наверно, там и мой.
Так это пули, стало быть,
Свистят над головой?..
Вся даль
Увита грёзами,
Рассвет, как знамя,
Ал…
И за рекой Берёзою
Я тоже воевал.
Вон там,
Где ива клонится,
Меня на край земли,
За сельскую околицу,
Расстреливать вели.
Вели хмельные вороги…
Вокруг вороний бал…
А жизнь
Кому не дорога?
Кляшторный,
Ставь ва-банк!
Беги!..
А лес рубиновый
Прикроет удальца
Под хохот гильотины,
Под пересвист свинца.
В итоге —
За окопами,
За житом,
Там, где лес,
Могила недокопана
И не поставлен крест…
Река, как прежде, катится,
Звеня живой волной, —
Но как же всё меняется
В стране моей родной.
Не конница красуется,
По просекам кружа,
Здесь честно соревнуются
Машина и… душа.
Трещат дубы…
Бор, кажется,
Такого не видал.
На лесопилки слаженно
Везут материал.
Бескрайни, опьяняющи, —
Как ширь,
Как неба синь, —
Порывы созидающих
Глубоких, скрытых сил.
Стальных коней старание, —
Глушь пятится, спеша…
Не зря в соревновании
Главенствует душа.
Не зря
В метели снежные
Под знаменем борьбы
Без страха,
Но с надеждами
Смерть принимали мы.
Ведь мы творцы,
Мы гении,
Нам косный дух не мил,
Мы творческим горением
Преобразуем мир.
В боях
Собой платили мы
За право лучше жить…
Мы лучшими картинами
Умеем дорожить!
Перевод Ивана БУРСОВА
***
Рождался день,
За лесом гасли зори,
И кто-то золото
Над стрехами терял,
Над зеркалами
Чистоты озёрной
Туман серебряную
Пряжу размотал.
Жалейка пастуха
