Потому что я опять проснулась в обнимку с голым Шадидом, который дисциплинированно сопел на своей половине кровати. Это я ночью мигрировала ему под бочок, видимо, в поисках тепла. И все бы ничего, но я же еще и колено на него закинула, как раз… куда надо. Как бы теперь осторожненько слезть… незаметненько…
Слезла одна такая. Стоило только шевельнуться, как это тело, не просыпаясь, подгребло меня всеми конечностями — то есть, мало того, что рукой поперек груди перехватил, еще и ногу на меня закинул — и буркнуло: "Рано еще, спи!".
У меня от потрясения минут на пять язык отнялся, и я лежала тихо, как мышка. Потом опомнилась и стала осторожно пытаться выбраться на свободу. Ага! Два раза…
Пришлось отбрыкиваться уже всерьез. Только тогда меня соизволили отпустить, но глаз так и не открыли. Зато бур-бур-бур у него вышел вполне внятный:
— И чего тебе не спится, опять танцевать на камбуз пойдешь? — после чего Шади повернулся ко мне спиной и укутался в одеяло.
Я пару раз открыла и закрыла рот, не находя слов. Потом вспомнила мамин завет: "не будите спящего мужчину", вздохнула и пошла… на камбуз.
Вот назло врагам буду танцевать и только потом готовить. Ох, как я, оказывается, соскучилась! Не по танцам, а по этому вот утреннему ритуалу приготовления всяких вкусностей, которые будут лопать с видимым удовольствием. Самой себе почему-то не так интересно кулинарить. А вот для кого-то… для того, кто ценит — совсем другое настроение!
Весь первый день прошел под знаком лени. Наверное, это у нас психологическая разгрузка наступила, но мы оба еле ползали после завтрака, делать ничего не хотелось. Даже тайна эльвернита отодвинулась на второй план. Вроде бы и интересно, но идти в лабораторию и что-то там исследовать… Потом. Успеется. Завтра. Или послезавтра.
В результате мы весь день валялись на диване… в обнимку. И пытались смотреть фильм. Пытались — потому что то у него, то у меня закрывались глаза, и приключенческий сюжет очередного блокбастера либо уплывал вдаль, либо прорастал вдруг совершенно фантастическими подробностями.
И мы поочередно интересовались друг у друга: "А когда это он успел поймать пиратов?", "Мне приснилось, что ли, что там был корабль оранжевого цвета и с кошачьими ушами?" — и хихикали, но тоже вяло и сонно.
Уже под вечер я поймала себя на мысли, что лежала бы так и лежала под пледом, положив голову Шади на плечо и пригревшись у него под боком.
Он очень смешно кормил меня виноградом, вкладывая в рот каждую ягоду после того, как сначала немного поддразнивал, водя ею по моим губам и не давая сразу поймать.
Я, как последний сонный тормоз, только к вечеру заметила, как он при этом на меня смотрит. На мои губы, на… ой-бай! И рука у меня на талии не просто так лежит, а нежно поглаживает… я чуть все не проспала!
Сразу стало очень жарко, и вспомнился тот поцелуй. Два поцелуя. Шешен амы-ы-ы! Это так… неправильно! Почему же тогда так приятно?!
Я честно думала весь день, что мы просто… ну… как друзья тут лежим. Потому что устали, перенервничали, и вообще очень хорошо друг к другу относимся. А что, если Шади это "очень хорошо" уже вовсю понимает "очень нехорошо"?
Я тихо слиняла на камбуз под предлогом ужина, и там даже поплескала себе в лицо холодной водой из-под крана, чтобы не полыхать так, словно внутри меня костер разожгли. Что же делать? Как мне дать ему понять… что у нас ничего не будет, кроме дружбы? И чтобы его не обидеть?!
Вопрос…
Самое паршивое заключалось в том, что даже если сейчас Шади сама ласковость и потрясающе целуется, рано или поздно он вспомнит, что я чужая невеста. Чужая! И при этом…
Пусть это сто раз несправедливо, но мужская голова устроена именно так. Он мне звезду на блюдце может пообещать, а потом непременно вспомнит, что я спуталась с лучшим другом своего жениха в тот момент, когда этот самый жених попал в беду. Вспомнит… и первый отвернется.
Шешен амы… опять эту надувную дуру, что ли, достать из шкафа? Только пограничница из нее аховая, как показал опыт.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Надо очень медленно и тактично отползти на прежние позиции. Мы друзья, после всех приключений — близкие друзья, очень близкие. Но и все на этом.
Пока я все это обдумывала, предмет моих метаний нарисовался в дверном проеме, где и встал, облокотившись спиной о косяк. И принялся наблюдать за моим суетливым балетом между плитой и раковиной. Я от напряжения не нашла ничего лучшего, как сделать вид, что вообще никого не заметила, вся такая занятая.
— В лабораторию после ужина пойдем или уже завтра утром? — неожиданно спросил Шадид у моей спины, и голос у него был чуть с хрипотцой, словно в горле запершило.
Я от неожиданности едва дуршлаг не уронила, в который откидывала хинкалы — большие мешочки из вареного теста, с начинкой из мяса и трав.
— Давай после ужина? — эпидемия на яхте, не иначе. Потому что я тоже охрипла в самый неподходящий момент.
— Договорились. Тебе чем-нибудь помочь? — такая невинная фраза, а воздух буквально звенит от вложенного в него смысла, еще немного, и между нами искры бить начнут. Да, раньше он мне на кухне помочь никогда не рвался. А теперь меня от одного предложения в дрожь бросает, шешен амы! Да что ж такое!
— Ага, возьми салат, — вот, хороший повод сунуть ему в руки миску и отправить к столу. Пока ходит, я должна успеть отдышаться.
Ужинали мы в непринужденной атмосфере торжественного приема в эмирском дворце. Это когда все друг с другом вежливы до неприличия, церемонны, доброжелательны и предупредительны… так, что на пятой минуте такой трапезы хочется огреть соседа подносом по голове или еще что-то не менее дикое выкинуть. Просто потому, что от напряжения даже воздух искрил! Сильнее, чем недавно на кухне.
Мы старательно не соприкасались даже пальцами, передавая тарелки или пиалы. Не смотрели друг на друга. Улыбались какими-то натянутыми резиновыми улыбками.
Короче, это был такой ужас, что к концу вечера я готова была бежать до Бируни пешком по космосу, только бы это издевательство закончилось.
Шади не выдержал первым. Отодвинул тарелку с недоеденными хинкалами и встал:
— Спасибо, было очень вкусно, ты чудесно готовишь. Твоему будущему мужу очень повезло.
И тут же сгреб со стола грязные тарелки, чего никогда раньше не делал, И унес их на кухню.
А я осталась переваривать ужин и эту загадочную фразу о будущем муже. Что он имел в виду?! Ой-бай…
— Ну что, пойдем обливать эльвернит колой? — Шади успел вернуться и теперь выжидательно смотрел на меня, стоя в дверях. Загадочный такой и расслабленный, как будто весь этот праздник этикета мне привиделся.
Глава 26
Адиль:
Не захочешь, а скажешь спасибо этому сумасшедшему кристаллу, решившему от колы подрасти. Если бы не лаборатория, я даже не знаю, чем бы этот вечер закончился.
Правда, сначала и тут было почти физически трудно дышать, а тем более разговаривать, но постепенно мы оба увлеклись, и нас немного отпустило. Конечно, обращались мы друг к другу если не на "Вы", то все равно исключительно вежливо, прямо не студенты, а доктора наук на официальном приеме.
"Передай, пожалуйста, сканер".
"Подержи, пожалуйста, зажим".
"Скажи, пожалуйста, на сколько образцов мы будем разрезать природный кристалл?".
Ну и все в таком духе. Сначала шарахались, стоило локтями соприкоснуться, а потом не только про локти забыли, а вообще обо всем.
Этим вечером, несмотря на то, что засиделись почти до трех часов ночи по корабельному времени, мы успели только распилить природный образец на двенадцать равных частей и тринадцатую — корневую часть с каверной в теле кристалла. А затем запустить глубокое сканирование измененного образца. Для этого аппаратуру пришлось долго калибровать и настраивать. Так что очень удачно, что хотя мы и учимся на одном факультете, интересы и направления у нас оказались немного разные. Там, где я не понимала чего-то в работе прибора, Шади оказывался в курсе. Там, где он зависал — очень удачно пригождались мои знания.
