Так умаялись, что едва добрели до спального места и почти забыли о том, какое безобразие между нами произошло — упали каждый на свою сторону кровати и отрубились. Я даже не вспомнила, как хотела две пижамы сразу надеть, чтобы не ползти во сне на источник тепла…
И, конечно, утром обнаружилось, что приползла, как миленькая. Ну что за гадство такое, не организм, а предатель! Пришлось опять изображать из себя супершпиона и человека-гусеницу, медленно отступая на прежние рубежи.
Конечно, были у меня сомнения на счет того, что шайтан спал и моих маневров не заметил… но хотя бы промолчал и глаз не открыл.
Танцевать никакого настроения не было, но я себя знаю — дай слабину, и моментально отрастут попа и лень. Нет уж, положено с утра три танца — значит, танцуем, и только потом завтрак. Тем более никто из каюты вроде бы не высовывался…
Завтракали все в том же напряженно-вежливом молчании, предупредительно передавая друг другу то хлеб, то соус. Потом Шади ушел в рубку что-то там проверить, а я почти бегом рванула в лабораторию и со вспыхнувшим энтузиазмом вцепилась в первый из срезов.
Я так увлеклась, готовя разные лабораторные образцы, что даже не заметила, когда пришел Шадид.
— Зачем столько растворов? — поинтересовался он чуть отстраненным, почти безразличным голосом, разглядывая батарею колб на лабораторном столе. — У меня столько разной колы на яхте нет.
— У нас на столе была куча всякой еды, помнишь? — тем же нейтральным тоном ответила я. — Сок, плов… я вот список составила по памяти, глянь, может, еще что-то упустила? — и кивнула ему на прилепленный к монитору листок бумаги.
— Сок не только яблочный был, — прокомментировал мой спутник, какое-то время потратив на изучение моего творчества. — Гранатовый еще. И потом мы моим одеколоном поливали, помнишь?
В общем, вот так весь день мы и общались — на тему списков, соков, химической формулы колы… Даже сбегали на камбуз и притащили упаковки, чтобы изучить состав подробнее и вычленить различные добавки.
Стоило нам увлечься, и мы забывали про напряжение, болтали — правда, исключительно по делу, как ни в чем не бывало, а потом вдруг раз — и кто-то вспоминал. И опять взгляды искоса и приторная вежливость. Мучение, а не полет, шешен амы! А как это исправить, я не знала.
Ну не расспрашивать же его, как он на Венге время провел, и не нужна ли ему помощь. Психологическая!
Она нам обоим нужна, судя по всему… долетим, и по врачам? Хм.
Шади вел себя так, словно ничего не случилось, ни разу не вспомнил и не заговорил на эту тему, а я… никогда не умела лезть в душу без спроса. Всегда считала, что если человек захочет со мной чем-то поделиться, он и так это сделает, когда созреет. Выспрашивать и тянуть откровенность клещами всегда казалось мне неправильным настолько, что я даже попыток не делала.
Примерно на второй день исследований Шади отвлекся и ушел в другой угол лаборатории, сказав, что попробует разобраться с изменившимся эльвернитом и его свойствами. Я кивнула, почти не глядя, потому что была полностью поглощена очередным распилом, вымачиваемым в жуткой смеси колы, одеколона, гранатового сока и плова.
Эльвернит никак не хотел расти. Он вообще не реагировал на мои шаманские пляски и прочие кулинарные изыски. Если бы не видела кристалл-гигант своими глазами — точно решила бы, что все это отдает сумасшествием.
Но тут подняло голову мое ослиное упрямство. Да шайтан дери все эти кристаллические решетки, но пока я не добьюсь результата, я из этой лаборатории не выйду!
С упорством маньяка я мочила кристаллы в самых разных жидкостях, грела их, охлаждала, смешивала… один раз настолько увлеклась, что когда заметила собственное отражение в очередной мензурке — сама испугалась.
Встрепанная панда-маньячка с черными кругами на морде и фанатичным блеском в глазах.
В конце концов Шадид настолько впечатлился моими превращениями, что после пары пробных заходов на тему "пойти и отдохнуть" просто схватил меня, перекинул через плечо, мамонт такой, и потащил, тихо ругаясь, в спальню, не обращая никакого внимания на мои брыки и возмущение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Орала я хрипло и зловеще, как настоящее чудовище, но быстро утомилась, и когда меня сгрузили на кровать — отрубилась, кажется, еще даже не коснувшись головой подушки. Только и успела услышать сквозь сон некие матерные сентенции на тему третьих суток и ненормальных заучек… кайра келекке. Сам он… диагноз, который не лечится! Вот высплюсь и скажу все, что думаю.
Утром, проснувшись, я попыталась разобраться, а сколько времени-то прошло уже? Сколько мы летим? Шади вчера про третьи сутки говорил, но я точно помню, что обострение упрямства у меня случилось не сразу, и первые дня три-четыре я вроде бы уходила спать вовремя. А потом переклинило — ну не получается, зараза! Как в стенку головой. Долблюсь-долблюсь, уже мозоль на лбу надолбила, а стене хоть бы хны.
— Слушай, может, мы еще какие-то сопутствующие условия забыли? — я угрюмо разглядывала ряд пробирок на столе — ровно тринадцать, потому что основание с дыркой я тоже замочила.
Шади оторвался от кристаллоскопа, хмыкнул, потом молча встал и вышел из тесного помещения, задев меня плечом. И? Р-р-р-р.
Поскольку причина моего "р-р-р-р" скрылась с глаз, я перенесла свою злость на несговорчивые пробирки. Сволочи, шайтаньи дети, издеваются надо мной, в глазах троятся, мелькают, и вообще. Я зла! Ух, как я зла!
Кошмар. Это, наверное, недосып виноват или еще какой травмирующий фактор. Смотрела я, смотрела на издевательские колбы с жидкостями, а потом как психанула! И смела все это издевательство со стола одним движением!
Кто бы знал, какой это ка-а-айф! Все эти "бряк-звяк" и вдребезги!
И тут, как будто из солидарности с моим гневом, яхта вздрогнула, подпрыгнула, мигнул свет, пол и потолок резко поменялись местами… но тут же вернулись на место, так, что я даже упасть не успела. А в животе проснулась и громко квакнула жаба-тошнотик.
Свет снова загорелся, я какое-то время еще поуговаривала жабу не выпрыгивать наружу вместе с моим желудком.
В общем, встряска помогла, и мозги прояснились. Когда прояснилось еще и в глазах, я со вздохом пошла за тряпкой — вытирать с пола результат собственного психоза. Опустилась на колени, стараясь не наступить на осколки стекла, полезла под стол…
— ШАДИ-И-И!!!
Он материализовался в дверях с такой скоростью, словно не бежал, а телепортировался. И глаза большие, настороженные, с воинственными искрами. Увидел меня, живую и невредимую, но под столом, и сразу вроде успокоился.
— Ну что? Вырос?
Я молча поелозила ладонью в луже и выудила оттуда один из образцов. Ровная лепешка спила волшебным образом вытянулась, обзавелась заостренным конусом и новыми гранями…
— Получилось, — почему-то шепотом сообщила я, поднимая глаза на Шадида. — Получилось! Ты понимаешь?! У нас получилось!
И прямо с пола прыгнула вверх, бросая кристалл в лужу, и, от радости забыв обо всем, кинулась ему на шею.
Мокрая, грязная, в кетчупе… Интересно, почему он наутек от такой красоты не пустился, — мелькнула мысль. Мелькнула и пропала.
Шади:
Вот не зря говорят, в каком настроении взлетишь, — так весь полет и пройдет. И, главное, вначале все хорошо было, а потом вдруг Адиль шлея под хвост попала, — она подскочила, копытами застучала, ускакала и давай носиться по камбузу, как укушенная шершнем. И на расстоянии излучать: "Не трогай меня!".
Да больно надо… Когда у бабы блажь — надо пересидеть молча, переждать, а то еще больше заблажит, из чувства противоречия, корзалып!
Правда, пойти с ней в лабораторию я был не против — ну жалко же сразу в пыль, если есть возможность заработать денег от диетологов. Вот как будто вижу рекламный лозунг: "Не пейте колу, от нее даже эльверниты раздувает!".
Эшекбардык!
Если бы я знал, что Адиль так разберет — связал бы и в шкафу спрятал, с остальными моими постоянными телками. Была бы самая любимая жена, озуналып! Потому как доставал бы чаще других — то покормить, то кино вместе посмотреть. Может, ее после суток в шкафу отпустило бы? И от эльвернитов, и от блажи своей, которую она выдумала. Даже знать не хочу, какую в этот раз, езумдун!
