вторгнуться в Астризию и отобрать всё, что ещё осталось.
Хоть мне было не смешно, я хмыкнул через силу, чтобы показать Эоаниту, что тоже его не боюсь.
- Ты - всего лишь местечковый тиран, Эоанит, - я перешёл в наступление. - Вижу, шпионы твои не дремлют и многое подмечают. Но страх твой - это не страх перед драксадаром. Тебе на него так же наплевать, как и на милиха. Ты, я уверен, прекрасно знаешь, что, как бы не складывались дела у аниранов, до победного или пораженческого конца не доживёшь. Ты даже будешь рад, если на протяжении всей твоей жизни ничего не произойдёт. Ничего не изменится. Ты хочешь жить, как жил. Перемены страшат тебя больше всего, вот что я тебе скажу. Страшат, потому что ты опасаешься потерять влияние, опасаешься потерять власть. Власть над королём, армией, народом. Неважно. Ты уже чувствуешь себя Триединым Богом. Ты, а не потенциальный драксадар. Ты возомнил себя тем, кто ты не есть и никогда не будешь. Это тебя страшит больше всего. Не пылающий огонь войны, а зарождение нового мира, который пошатнёт твои позиции.
- Ты ничего не понимаешь в том, что происходит! - Эоанит опять ударил кулаком по столу. Видимо, сдерживал он себя с большим трудом. Это неудивительно, ведь ему перечить вряд ли кто решался в последнее время. - Я готовился к этому моменту много зим. Я изучал хроники, подмечал важные детали и размышлял. Поэтому, когда начался конклав, именно я получил поддержку. Моим словам братья по вере поверили. Поверили, потому что согласились с выводами об аниранах, к которым я пришёл. Вы слишком опасны, чтобы дать вам свободу. Вы слишком невежественны, чтобы передать управление. Зло, которое вы с собой принесли, обязательно вырвется наружу. Обязательно подчинит слабую волю. И это зло, которое вы собой олицетворяете, неизбежно погубит всех нас.
Сразу подобрать ответа я не смог. Потому что переваривал информацию и, наконец-то, понял, о чём говорит Эоанит. Голос в голове... Эмбрион... Божественная сущность... Та самая сущность, которая, возможно, совсем не божественная. Эоанит действительно опасается того, кем может стать один из аниранов, - спасителем или вредителем. И он уже решил, что я несу лишь вред.
Хотя, говоря по правде, я пока не совершил ни одного поступка, который бы помог ему прийти к таким выводам. Всё, что я делал, я делал во благо. И, по моему разумению, после моих дел становилось лучше, а не хуже.
- И что ты хочешь от меня? Хочешь, чтобы я сделал себе харакири?... Прирезал самого себя?
- Это была бы неплохая развязка, - рассмеялся он, будто почувствовал, что взял верх в разговоре. - Но пока не стоит подходить к вопросу столь радикально. Просто знай своё место. Не открывай рот шире, чем тебе позволяют укусить. Пользуйся моим расположением и расположением Его Величества. Но не суйся туда, где тебя не ждут. Будь, как Белый Великан, - хвастайся, позволяй себя ублажать и развлекайся. Большего анирану и не надо. Ты меня понял?
Блин, как же захотелось засадить в длинный нос после этих слов. Его нос был на расстоянии вытянутой руки и мой кулак вполне мог скривить его набок. Я даже не думал активировать метки, чтобы снести ему башку. Я просто хотел врезать со всего размаха.
Но я так же понимал, что этого делать нельзя. По крайней мере, пока. Сама конфронтация с первосвященником могла нарушить мои планы. А нападение на него в собственной беседке, несомненно закончилось бы катастрофой. В глобальном смысле слова. Уверен, если бы я нагло прикончил его на глазах прислуги и храмовников, весь Обертон бы вздрогнул. Не только все остальные святые отцы, не только магистры, послы и жополизы короля. Вздрогнул бы сам король. Вздрогнул бы так, что перепугался бы до жути. Ему бы, несомненно, показалось, что так аниран способен поступить и с ним самим. Поэтому вся поддержка тут же бы прекратилась. И король вполне мог погнать на меня гессеров, а не приказывать оберегать жизнь.
Так что откровенное убийство мерзавца, который меня безумно раздражает, надо исключить из повестки. Он - несомненное зло для меня. Несомненно будет ставить палки в колёса. Но сейчас я должен с этим смириться. Двигаться дальше по намеченному пути и не сворачивать.
Я поднялся.
- Спасибо за угощение, Ваша Святость. Было невкусно и неприятно. Надеюсь, больше вместе обедать нам не придётся, - я постарался топорно вонзить под ноготь ответную иголку.
- Аниран, - окликнул он меня, когда я удалялся. Лицо его сияло.
- Да?
- Моё Святейшество, - улыбаясь, он вновь поправил меня.
Я заскрежетал зубами. Осмотрелся и увидел пополнение в рядах храмовников. Рядом с легашем их толпилось уже более трёх десятков. Почти в два раза больше, чем гессеров.
- Ваше Святейшество, - поправился.
Затем отправился дальше, прекрасно понимая, что у меня появился первый по-настоящему опасный враг.
Часть 4. Глава 21. Мастер Сималион.
На следующий день я чувствовал себя скверно. Дурацкий разговор с Эоанитом не выходил из головы. Я чувствовал себя будто оплёванным. Опущенным на зоне, хотя, как мне казалось, в этом мире я - потенциальный спаситель.
Я спал долго и не хотел выбираться из мягкой перины, в которой мне так нравилось утопать. Но после завтрака в постели, меня всё же расшевелил Иберик. Он жил и спал в соседней комнатке. Часто с ним тусовался и Бертрам. Но у него всё же были немного другие обязанности. И они, видимо, о чём-то сговорились после вчерашнего неудачного для меня тет-а-тета и решили поднять настроение.
- Пойдём, аниран. Я тебе представляю кое-кого, - загадочно подмигнул Иберик, вцепился в меня, едва одевшегося, и потащил за собой.
- Кого "кое-кого"?
- Ну, или тебя представляю ему, - Иберик будто меня не услышал. - Он хоть и не аниран, но не последний человек в Обертоне. Идём.
В сопровождении охраны мы вновь отправились в путь. Но он был недолог, ведь мы прибыли к западной окраине внутренних стен. Возле самой стены, возвышавшейся метров на десять-пятнадцать, был сооружён просторный загон. В загоне разбросано сено, песок, и расставлены грубо сработанные макеты для оттачивания рукопашного боя. А в самом загоне происходил процесс тренировки. Меж тремя рядами сосредоточенных бойцов прохаживался светловолосый мужчина, отдавал резкие команды и изредка показывал кулак солдатам-весельчакам, которые смотрели за тренировкой со стен.
- Недостаточно, - строго выговаривал он. - Если будешь расхлябанно держать
