И вот результат: они заметно растерялись. Только сейчас они сообразили наконец, что это не уловка – моя откровенная, демонстративная атака в лоб, не считаясь с тем, что мои корабли идут прямо на их защиту, минимально маневрируя, как бы считая себя неуязвимыми и бессмертными. И если говорить о какой-то моей особой тактике, то она лишь в том и заключается, чтобы заставить солдата почувствовать себя таким. Пусть на краткий срок: лишь на время атаки, которая обязана быть уверенной, скоротечной, первой и последней. И так оно и будет.
Как это удалось мне? Да так же, как удавалось в мои времена. При помощи страха. Простая логика убеждения: «Если будешь смело идти в бой – у тебя всегда сохранятся шансы выжить. Потому что кто-то из победителей всегда остаётся в живых – иначе победителей вообще не существовало бы. Но если позволишь себе дрогнуть перед боем – погибнешь немедленно и наверняка, уже здесь, потому что таких я приказал расстреливать на месте. И ты уже знаешь, что приказ этот выполняется, потому что если кто-то осмелится его не выполнить – первым расстреляют его, а тебя – вторым. Если же ты дрогнешь не перед атакой, а уже в бою, то тебя наверняка убьёт враг. Так что единственный шанс выжить для тебя – не думать о смерти. Не бояться её. Вперёд, и только вперёд!»
Вот так обращался я к войскам, для повышения уровня самоотверженности применяя, конечно, ещё и кое-какую химию. Градусную.
А противник удивляется. И думает: «Старик совсем выжил из ума! Без огневой подготовки идёт на нас, на нашу сконцентрированную силу. Вольно же ему!»
Да, без огневой. Стоило бы мне её начать – и они сразу разлетелись бы по всем румбам. А мне некогда гоняться за ними.
Они думают: «Он приблизился так, что тут уже огневую не применишь. Потому что после плотной огневой весь этот объём пространства окажется недоступным для атакующих: тут такая радиация будет, что никакая корабельная защита не убережёт людей от смертельного облучения. Потому что он же не хлопушки будет по нам выпускать. Но он скорее всего не успел узнать, что мы-то от этой беды защитимся, мы ведь рядом с домом и закрыты мощным полевым зонтом. Пока его не пробьешь, нас тут не достанешь. Пусть старик пытается проломить его огнём и натиском: тогда на его кораблях останутся одни покойники. Да, время для огня он упустил. А значит – грош цена всем его хитростям!»
А вот нет! Цена им – победа. Потому что приказ на огневую будет отдан в тот миг, когда мой флот окажется уже на границе их зонта. Да, возникнет сфера с диким уровнем радиации. Смертельная. И вместе с нейтронным цунами мои корабли пойдут в атаку.
На кораблях останутся одни покойники? Да. Но ваши люди, кого вы так бережёте, превратятся в ничто вместе с вашими кораблями. И десант пройдёт сквозь эту область. Они тоже получат дозу, после которой не живут. Но до смерти они успеют занять плацдарм.
А следующая волна пойдёт к плацдарму другим путём. Обходным. Потому что им помешать будет уже некому.
Вот так-то, дорогие альтруисты. Теперь поняли, что такое война? Ничего, поймёте – если выживете.
Да, да. Уже сейчас сражение можно считать выигранным.
Решено. Отдаю приказ на старт новой армии. И докладываю наверх о полной победе в пространстве. Моя флотилия пойдёт навстречу новому десанту, и будет считаться, что я лично повёл их в бой – как и первую волну.
Пусть понимают, что значит – фельдмаршал Скар, которому не зря был поставлен памятник».
Вот так думал полководец, наблюдая за ходом сражения в космосе с безопасной дистанции и отдавая командиру флагманского крейсера команду на движение к Эврилу, где армия первого призыва, то есть резерв первой категории, уже заканчивала погрузку на транспорты.
18
Происшедшее можно было считать первым актом трагедии Стуриса. После непродолжительного антракта должен был начаться второй и последний. Третьего драматургия Скара не предусматривала.
Насмерть облучённому десанту удалось закрепиться на плацдарме, и сейчас сюда прибывали всё новые и новые полки. Не очень убедительные попытки обороняющихся вернуть себе потерянную территорию были отбиты – с немалыми для обеих сторон потерями. Стурису приходилось на ходу переучиваться осваивать умение воевать, не жалея солдат – ни чужих, ни своих.
Скару было сделано замечание – правда, в очень деликатной форме – самим Президентом-императором. Оно касалось чрезмерных, как показалось властям, людских потерь. На что полководец ответил:
– Зато мы получили территорию и получим ещё и ещё. Людские потери относительны: они восстановимы. Территории же не размножаются, не так ли?
Фраза стала известной. И пока на стурианском плацдарме обе стороны собирали все силы для решающего сражения, именно эти слова послужили темой для обсуждения на борту яхты «Голдфиш», с борта которой главы обеих разведок с искренним волнением наблюдали за развитием военных действий, исправно получая и картинку, и необходимые комментарии с места действия от своих агентов.
Обсуждение было откровенным и серьёзным. Потому что сложившаяся ситуация не нравилась не только разведчику со Стуриса (что естественно), но и главе эврилской службы, которому, казалось бы, следовало радоваться и лицемерно утешать противника-коллегу. Он же хмурился даже больше, чем стурианец. С чего бы?
19
– Похоже, вы сделали хороший выбор, – проговорил начальник стурианской разведки Сульфур (вряд ли это было его настоящим именем, но у разведок свои традиции). – Кстати, это верно, что ты сам нырял за этим монстром в минус?
– Люблю соучаствовать в исторических событиях, – признался директор разведки Эврила, – хотя бы в качестве М-перво–го. Но, кажется, начинаю об этом жалеть.
– Если тебе кажется, то что же остаётся мне? Мезон, по-моему, эта война вышла из рамок, в каких её удавалось удерживать веками. Вы же не Сирой отнимаете на этот раз: этот ваш буйвол уничтожает Стурис, а правилами игры такое не предусматривалось. Ты же знаешь: стоит тут нарушиться равновесию – и сюда непременно полезут любители приобретений – слетятся со всей Галактики. Это вам нужно?
– Галактика? – В голосе Мезона чувствовалась ирония. – Да у вас на планете, как только вы капитулируете, всё обсядут те же сирояне так, что и ступить будет некуда. До Галактики дело не дойдёт. Их же больше, чем нас с вами вместе взятых, голодных и плодящихся как тараканы. Но об этом пусть у вас голова болит. Моя же беда в том, что и с Эврилом произойдёт то же самое – разве что чуть позже. Ты сказал – их больше, чем нас с вами вместе взятых. А прикинул – сколько же теперь осталось нас с вами? У тебя данные потерь есть?
– Есть, – ответил Сульфур хмуро. – В космических флотах и войсках – семьдесят процентов. Лучшие возрасты, лучшие силы… Никогда не бывало такой мясорубки. А у вас?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
