Собственная позиция Помбала в отношении этих новых идей со всей ясностью изложена в официальном документе, опубликованном в 1774 г. Речь идет о «письме», составленным маркизом и адресованном якобы одному пожилому купцу; тот намеревался вложить свои сбережения в покупку участков земли в Лиссабоне под строительство, но враги государства стали отговаривать его от этого замысла, разъясняя, что если он так поступит, то впоследствии не сможет этим распоряжаться (что было правдой, поскольку Помбал запретил дарения, если дарителю больше шестидесяти лет). Он писал в этом «письме»: с тех пор как люди решили жить в обществе, «они не имеют и не могут иметь больше той свободы, которую позволяют законы, изданные верховным правителем, которому они подчиняются (то есть королем) и в отношении которого предполагается, что вся его деятельность направлена во благо и на нужды своего народа, даже если эта польза не сразу бросается людям в глаза. Добропорядочный человек, который любит закон и следует ему, не желает и не должен желать другой свободы». Это означает, что для Помбала единственно приемлемой свободой была свобода послушания, а народное благо смешивалось с государственными интересами.
В декрете от 1769 г. он изложил свои идеи по поводу инквизиции: священники настолько обременены делами, что им не остается времени заниматься защитой чистоты и целомудренности религии. Между тем вопрос этот имеет исключительно важное значение, поэтому монархия должна располагать инструментом для выполнения общественных функций. Именно для этого Жуан III создал Суд инквизиции, который столь пришелся ко двору. Получалось так, что, не ведая об этих суждениях и фактах, «масса писателей, пусть умных, благонамеренных и добропорядочных прихожан, опубликовали в своих трудах заявления, которых бы они не сделали, если бы им были известны указанные факты». В результате были изъяты все книги этих писателей, плохо отозвавшихся об инквизиции, и приговорены к тюремному заключению те, кто отважился их прочесть или держать у себя.
Таково было идеологическое кредо человека, который в середине XVIII в. предпринял реформу португальского общества. Вся его деятельность была направлена на укрепление государственной власти, а не на расширение свобод для подданных. В те времена, когда Помбал учился и формировался как личность, абсолютизм был доминантной политической формулой, и эту же формулу он стремился реализовывать. Но абсолютизм может быть как прогрессивным, так и реакционным; к нему можно прибегать как для обновления, так и для сохранения того, что было прежде. По отношению к своему времени и особенно к состоянию, в котором он нашел Португалию, деятельность Помбала была прогрессивной. Ликвидация неофеодализма[135], который после Реставрации начал быстро распространяться, стала окончательной. Результатом его политики по созданию основ для предпринимательства и капитализма, которые он считал основой для экономического прогресса, явилась эпоха процветания, наступившая после его правления. Реформа системы высшего образования была осуществлена в согласии с тем, что тогда понималось под прогрессивным подходом. И поставленная цель преобразования «готической монархии» в монархию современную в целом была достигнута. Отставание, наблюдавшееся на протяжении XVII в., было преодолено в значительной мере в течение двадцатисемилетнего правления Помбала.
1777-1820
Конец «старого режима»
68. Поворот. Эпоха Марии
В 1777 г. Жозе I скончался. Престол наследовала его дочь, Мария I. Она была замужем за своим дядей инфантом Педру, родным братом отца. Супружеская чета все предшествующие годы прожила в удалении от политики, однако было известно, что супруги относятся к Помбалу без симпатии. Немедленно воспрянули силы, которых в период своего правления преследовал Помбал; они стремились вернуть страну в прошлое. В городе произошли выступления против «тирана»; бронзовый барельеф на постаменте статуи на площади Террейру-ду-Пасу был низвергнут и спрятан. Все восемь сотен политзаключенных, выпущенных на свободу, потребовали высылки и наказания маркиза, которого помимо деспотизма, обвиняли в нечестности (в письменных объяснениях в свою защиту бывший министр так и не мог объяснить происхождение огромного состояния, накопленного в период нахождения у власти). Этот период смятения получил название «поворот» (viradeira).
Однако этот поворот оказался гораздо менее радикальным, чем рассчитывали противники Помбала. Правительство было реорганизовано; в него вошли два представителя высшей знати (маркиз ди Анжежа и виконт ди Вила-Нова-ди-Сервейра, проявившие себя как никудышные управляющие), но при этом в нем остались два министра — ставленника Помбала. Протесты против реформы университета, обвиненного в вольнодумстве, не были услышаны: ректор сохранил свое место, несмотря на то что не переставал публично заявлять о своем безмерном восхищении Помбалом. Реабилитации дворян, казненных в связи с делом о покушении на Жозе I, предшествовало тщательное расследование. Вина графа Авейру была доказана. По королевскому указу маркиз был удален от двора и отправлен проживать в Помбал. Было начато расследование, которое закончилось прощением со стороны королевы. Однако титулы, министерское жалованье и даже пресловутое состояние были за ним сохранены. Вероятно, этим снисхождением он был обязан духовнику королевы, брату Инасиу ди Сан-Каэтану, креатуре самого Помбала, сохранившему, после падения последнего, политическую силу.
Изменилась и направленность деятельности правительства. Монополизировавшие бразильскую торговлю компании были ликвидированы, и в 1780 г. объявлена свобода торговли для всех купцов. В то же время была сохранена Генеральная компания виноградников Верхнего Доуру, несмотря на наибольшее число вызванных ею возражений; она лишилась только нескольких наиболее непопулярных привилегий. В целом же система государственного вмешательства в экономику, созданная в эпоху Помбала, оказалась отвергнута. Управление многими мануфактурами, прежде поглощенными государством, было доверено частным группам. Но заложенные Помбалом капиталистические основы сохранились и даже стали приносить плоды. Этому способствовала и обстановка в мире. Война за независимость в США (1776-1783) привела к англо-французскому морскому соперничеству и расстроила британскую систему торговли в Атлантике; самую большую пользу из этого извлекли португальские купцы. Даже в период существования европейских коалиций против Французской революции Португалия оказалась в выигрыше, выступая в роли поставщика Англии. Сильно вырос экспорт португальских вин при сокращении английского импорта. Впервые в истории торговых отношений двух стран на протяжении нескольких лет торговый баланс для Португалии оставался положительным.
Установившаяся к концу века относительная политическая стабильность и большой приток денег позволили государству и частным лицам осуществить многие замыслы в области культуры страны. В 1779 г. был принят устав Королевской академии наук; ее задачей было поставить научные исследования на службу экономическому развитию страны. В издававшихся Экономических записках Академии (1789—1915) и Записках о сельском хозяйстве публиковались многочисленные исследования по вопросам технической модернизации экономической деятельности. В целом работа Академии уже на начальном этапе своего существования представляла собой коллективный труд просвещенных слоев населения на благо прогресса страны. Одной из наиболее значимых привилегий, которой пользовалась Академия, было освобождение ее деятельности от государственной цензуры. Другими созданными в то время культурными учреждениями были: Публичная школа эскиза и рисунка[136] в Порту и Королевская школа рисунка[137] в Лиссабоне; академии: морская, артиллерийская, фортификации, рисунка; Придворная публичная библиотека[138], созданная в 1796 г. и в следующем году открытая для всеобщего посещения.
К тем же годам (1780) относится создание в Лиссабоне Каза-Пиа[139], учреждения, связанного с именем интенданта полиции Пины Маники[140]. В короткие сроки комплекс достиг внушительных размеров; он даже располагал учебными центрами в других странах. Каза-Пиа выполнял несколько функций: полицейские (содержание нищих, которыми был наводнен Лиссабон), социальные (детский приют) и культурные (техническое училище и центр профессионального обучения). Воспитанников обучали ремеслам, основам письма, языкам, анатомии, фармацевтике, акушерству. По выражению Латину Коэлью[141], это был университет для плебеев.
