что я поверила ему, поспешил вернуться домой.
– Мама, куда мы идем? Что говорил дядя Роберт? Что все это значит?
– Нам нужно какое-то время пожить в городе, цветочек. Так надо, понимаешь? Но ты должна быть сильной, впереди у нас длинная дорога. Ты сможешь? Надо постараться, милая.
– Я смогу, если надо, – со вздохом ответила дочка спустя минуту молчания. – Очень далеко?
– Да, цветочек, очень.
Дом остался позади. Лес встретил нас влажной от росы травой и прохладным мхом. Тихий ветер шелестел в листве, заглушая слабое пение только проснувшихся птиц. Под ноги юркнула белка и тут же скрылась в кустах, следом за ней проскакала сорока. Вероника отвлеклась на живность, а я мысленно прощалась с лесом. Не знала, удастся ли мне вернуться сюда снова. Даже если Мировой Совет больше не станет приезжать в Отшельники, после сегодняшнего их визита меня не будут рады видеть в деревне. Боялась представить, что натворят поисковики, и какое после этого отношение ко мне будет у моих соседей.
ГЛАВА 24
Дочь молча переставляла ноги. Даже когда нам пришлось дважды вернуться к лесу, чтобы отыскать нужную дорогу, а после солнце поднялось высоко и стало припекать. Вероника попила воды, сняла кофту и сменила платье. Молча. Сколько сил в моей маленькой девочке? Я смотрела на ребенка с восхищением, и ее сила духа, ее стойкость придавали мне уверенности. Мы обязаны добраться в Бирцан без происшествий, а там… У нас есть где жить, есть монеты на еду. Мы протянем какое-то время, и если Роберт не обманул, он нам обязательно поможет. С ума сойти, святой Создатель! Я на самом деле доверилась представителю Мирового Совета?! Тому, кого знаю меньше месяца?
– Мы можем немножко посидеть вот на этой полянке? – не останавливаясь, Вероника указала ручкой на заросли ромашек.
– Конечно. Но давай пойдем вон под то дерево, там тень, и будет не так жарко.
Мы расположились под ветвями одинокой ивы. Очевидно, здесь когда-то был водоем, но он высох и оставил после себя лишь неглубокий овраг. В тени было не так жарко, но и прохладной ее не назовешь. Платье прилипло к спине, у Вероники слиплись волосы.
Выпили по несколько глотков воды, пожевали ягод, собранных еще утром. Вокруг царила такая тишина и покой, что даже не верилось, что мы вышли не погулять, а сбегаем из дома в никуда. Стоило только представить, что, возможно, прямо сейчас вон за теми холмами по главной дороге едут представители Мирового Совета, как тело пробирала дрожь, хотелось вскочить и бежать без оглядки.
– Милая, мы можем идти?
– Да, мама.
Я все ждала, когда дочка задаст вопрос, который мучил и меня саму: “Как долго еще идти?”. Но она молчала, и я решила сказать сама.
– Посмотри на небо, цветочек. Видишь, как высоко солнце? Скоро оно начнет клониться к закату, а когда наступит темнота, мы будем уже совсем близко к городу. Потом увидим фонари, а когда пройдем еще немного, то сможем поесть и лечь спать. Все будет хорошо.
Что все будет хорошо, я ей уже говорила. Когда мы ночью ушли из дома Савара, я говорила, что все будет хорошо. И теперь вот снова. Когда уже правда все наладится?
Вероника щурилась от слепящего солнца, натягивала косынку пониже на глаза и крепко держала меня за руку. Ее ладошка была влажной и все время выскальзывала, но мы не отпускали друг друга.
Ночь пришла будто быстрее, чем мы ее ждали. Вечерняя прохлада позволила вдохнуть полной грудью, прийти в себя и наконец сбросить усталость. Мы допили воду, когда впереди показались огни уличных фонарей. Дом по адресу, который назвал Роберт, не был мне знаком. Мы искали его долго, а когда нашли, радостно обнялись.
Такие строения в Бирцане были сплошь и рядом – длинные двухэтажные дома, разделенные на небольшие комнаты. В некоторых из них была ванная, а у остальных имелся общий туалет и душ в конце коридора. Я бывала уже в подобном доме, когда Савар в первый и последний раз в жизни пригласил меня с собой в гости к своему другу.
В комнате Роберта оказалось светло и уютно. Бежевые стены, темно-зеленый ковер на полу, кожаная мебель – диван и два кресла. У окна стоял рабочий стол, а в углу притулилась неширокая кровать. За дверью в левой стене обнаружилась ванная, в шкафу нашлись полотенца и халат.
– Какой красивый домик, – Вероника бегала по комнате, трогая предметы. Схватила желтую подушечку и обняла ее, а я поспешила задернуть шторы на окнах. На всякий случай, чтобы никто не увидел нас.
– Здесь живет дядя Роберт. Он придет к нам немного позже, а сейчас мы можем сходить в таверну и заказать горячее мясо с картошкой. Хочешь есть?
– Очень!
Ужин было решено принести в комнату. Так мы и сделали. Спустились вниз, в таверне через дорогу заказали две порции еды, но ждали на улице – внутри все столики были заняты подвыпившими горожанами, отмечающими первый выходной день.
У Вероники после ужина не нашлось сил, чтобы умыться, а я не стала ее заставлять. Уложила в постель, укрыла одеялом и запела ту песню, которую сама же и написала для дочки, когда ей было всего полгодика. За окном уже занимался рассвет. На дорогу ушли почти сутки, и даже я не чувствовала ног от усталости, а моя маленькая дочь показала себя такой сильной, что мне больше никогда не хватит совести считать, что Вероника чего-то не может. Она совсем еще малышка, но в то же время уже такая взрослая… Когда я упустила момент ее взросления? Для меня она навсегда останется крошечным, хрупким цветочком.
Я уснула, не переодевшись, поверх одеяла. Я молилась Создателю… только одному ему и молилась, ведь когда-то видела его вживую. Это он привел меня в Ассон, именно он дал мне шанс на новую, пусть и ужасно трудную, жизнь. Он говорил, что обязательно навестит меня снова, он всех навещает еще раз после перемещения, но с тех пор прошло шестнадцать лет, а я его ни разу больше не видела.
Наверное, он понял, что теперь я по-настоящему в нем нуждаюсь. Потому что проснулась я от жуткого холода, а когда открыла глаза, то увидела сидящую на подоконнике знакомую фигуру в черном.
– Создатель? – ахнула, подскочив на постели.
Мужчина склонил голову, прикрытую туманным капюшоном. Я не видела его лица, но помнила голос – бархатистый, обволакивающий.
– Я обещал прийти.
– Я ждала. Долго ждала, каждый день…
– Не
