– Но я слыхал, – сказал Консель, – что некоторые знаменитые жемчужины оценивались очень высоко?
– Верно, мой друг! Говорят, что Цезарь подарил Сервилии жемчужину, стоившую сто двадцать тысяч франков на наши деньги!
– А вот я слыхал, – сказал канадец, – что в древности одна дама пила жемчуг, растворенный в уксусе!
– Клеопатра! – заметил Консель.
– Напиток едва ли приятный на вкус! – прибавил Нед Ленд.
– Просто пренеприятный, друг Нед! – сказал Консель. – Зато рюмка такого раствора оценивалась в сто пятьдесят тысяч франков! Круглая сумма!
– Жаль, что эта дама не была моей женой, – сказал Нед Ленд, выразительно поглядывая на свои руки.
– Нед Ленд – супруг Клеопатры! – вскричал Консель.
– Я собирался жениться, Консель, – серьезно сказал канадец. – И не моя вина, что дело не сладилось. Я даже купил жемчужное ожерелье для Кэт Тендер, моей невесты. Но она, впрочем, вышла за другого. И что ж? Ожерелье стоило мне всего-навсего полтора доллара! Но, – поверьте мне на слово, господин профессор, – ни одна жемчужина из этого ожерелья не прошла бы сквозь сито с двадцатью отверстиями!
– Мой дорогой Нед! – отвечал я смеясь. – Это был искусственный жемчуг! Простые стеклянные шарики, наполненные жемчужной эссенцией.
– Все же эта эссенция должна дорого стоить, – возразил канадец.
– Эссенция ничего не стоит! Это не что иное, как серебристое вещество с чешуи рыбки-уклейки, растворенное в азотной кислоте. Даровое сырье!
– Поэтому-то, видно, Кэт Тендер и вышла за другого, – философски рассудил мистер Ленд.
– Но возвратимся к нашему разговору о драгоценных жемчужинах, – сказал я. – Не думаю, чтобы какой-нибудь монарх владел жемчужиной, равной жемчужине капитана Немо.
– Вот этой? – спросил Консель, указывая на великолепную жемчужину, хранившуюся под стеклом.
– Не ошибусь, оценив ее в два миллиона…
– Франков! – поспешил сказать Консель.
– Да, – сказал я, – в два миллиона франков! А капитану стоило только нагнуться, чтобы взять ее!
– Э-э! – вскричал Нед Ленд. – А почем знать, может и нам завтра, во время прогулки, попадется такая же?
– Б-ба! – произнес Консель.
– А почему же нет?
– А на что нам миллионы на борту «Наутилуса»?
– На борту, верно, не на что, – сказал Нед Ленд, – но… в другом месте…
– Э-э! В другом месте! – сказал Консель, качая головой.
– В самом деле, – сказал я, – Нед Ленд прав. И если мы когда-нибудь привезем в Европу или Америку жемчужину стоимостью в несколько миллионов, это придаст большую достоверность и больший вес рассказу о наших приключениях.
– Я думаю! – сказал канадец.
– Неужто, – сказал Консель, возвращавшийся всегда к познавательной стороне вопроса, – ловля жемчуга опасное ремесло?
– О нет! – отвечал я с живостью. – Особенно, если приняты некоторые меры предосторожности.
– А что может быть опасного в этом ремесле? – сказал Нед Ленд. – Разве только хлебнешь лишний глоток соленой воды!
– Совершенно верно, Нед! А кстати, – сказал я, стараясь принять беспечный тон капитана Немо, – вы боитесь акул, Нед?
– Я? Гарпунер по профессии! – отвечал канадец. – Мое ремесло – плевать на них!
– Речь идет не о том, чтобы поймать акулу на крюк, втащить на палубу судна, отрубить ей хвост топором, вспороть брюхо, вырвать сердце и бросить его в море!
– Стало быть, речь идет…
– Вот именно!
– В воде?
– В воде!
– Черт возьми! А на что при мне мой гарпун? Видите ли, господин профессор, акулы довольно неуклюжие животные. Чтобы хапнуть вас, им надобно перевернуться на спину… Ну, а тем временем…
Нед Ленд произносил слово «хапнуть» с такой интонацией, что мороз пробегал по спине.
– Ну, а ты, Консель? Как ты насчет акул?
– Я, – сказал Консель, – буду говорить начистоту с господином профессором.
«В добрый час!» – подумал я.
– Ежели господин профессор решается идти на акул, – сказал Консель, – как же я, его верный слуга, не последовал бы за ним!
3. Жемчужина ценностью в десять миллионов
Наступила ночь. Я лег спать. Спал я дурно. Акулы играли главную роль в моих сновидениях, и я находил очень верным и в то же время неверным грамматическое правило, производящее слово акула – requin от слова requiem – панихида.
На следующий день в четыре часа утра меня разбудил матрос, приставленный ко мне для услуг капитаном Немо. Я быстро встал, оделся и вышел в салон.
Капитан Немо ждал меня там.
– Господин Аронакс, – сказал он, – вы готовы?
– Я готов.
– Потрудитесь следовать за мной.
– А мои спутники, капитан?
– Они уже предупреждены и ждут нас.
– Мы наденем скафандры?
– Покамест нет. Я не хочу, чтобы «Наутилус» подходил слишком близко к здешним берегам, ведь мы еще довольно далеко от Манарского мелководья; но я приказал снарядить шлюпку, в которой мы и подплывем к самой отмели, а это значительно сократит нашу переправу. Водолазные аппараты уже перенесены в шлюпку, и мы наденем их перед самым погружением в воду.
Капитан Немо подвел меня к центральному трапу, ведущему на палубу. Нед и Консель, обрадованные предстоящей «веселой прогулкой», уже ожидали нас там. Пять матросов из команды «Наутилуса» с веслами наготове дожидались в шлюпке, спущенной на воду.
Еще не рассвело. Редкие звезды мерцали в просветах густых облаков, обложивших небо. Я искал глазами землю, но мог различить лишь туманную полоску, затянувшую три четверти горизонта, от юго-запада до северо-запада. «Наутилус», прошедший за ночь вдоль западного побережья Цейлона, находился теперь близ входа в бухту, или, вернее, в залив, образуемый берегами Цейлона и острова Манар. Там, под темными водами, таились рифы – неистощимые жемчужные поля, расстилавшиеся почти на двадцать миль в округе.
Капитан Немо, Консель, Нед Ленд и я заняли места на корме шлюпки. Один из матросов стал к рулю; четверо его товарищей взялись за весла; был отдан конец, и мы отчалили.
Шлюпка держала путь на юг. Гребцы действовали не спеша. Я заметил, что взмахи весел следовали с промежутками в десять секунд, как это практикуется в военно-морском флоте. И в то время когда шлюпка шла по инерции, слышно было, как водяные брызги падали с весел на темные воды, образуя как бы пену расплавленного свинца. Легкая зыбь с открытого моря чуть покачивала шлюпку, и гребешки волн с плеском разбивались о ее нос.
Мы молчали. О чем думал капитан Немо? Не о том ли, что земля, к которой мы стремились, была уже чересчур близка, хотя, по мнению канадца, мы находились слишком далеко от нее. Что касается Консоли, он присутствовал тут просто в качестве любопытного.
В половине шестого, с первыми проблесками зари, обозначилась более четко линия гор на горизонте. Низменный восточный берег переходил постепенно в гористые южные берега. Мы находились теперь в пяти милях от острова, и его берега все еще сливались с линией свинцового моря. Море было пустынно. Ни шлюпки, ни водолазов. Тишина пустыни царила в этих краях искателей жемчуга. Капитан Немо был прав – мы прибыли сюда раньше времени.
