своего жилища, доставая что-то из ниши в земле и неумело орудуя большим костяным ножом.
– Нам всё равно надо в Лысенки заглянуть, – пожал плечами Мормагон. – Почему бы и не посмотреть на этих еретиков?
– Не насмотрелся ещё? – хмыкнул Дроган. – Помню, как ты от подземелий шарахался.
– Тем не менее, он прав. Мы всё равно договорились, что идём в Лысенку. Давайте хотя бы узнаем, что нас ждёт там.
А Клин уже закончил приготовления, и взгляду путников предстал обещанный обед. С выскобленной поверхности потемневшей от времени деревянной доски на них белыми глазами уставились две склизкие рыбины. Их хвосты и плавники были неровно отрезаны, словно вырваны из тела. Мормагон быстро зажал рот и отвернулся. И даже Лада ощутила, как к её горлу подступил ком.
– Пополам поделим, должно хватить, – скалясь, сказал Клин.
– Мы не голодны, – отрезал Дроган. – Так что не так с твоими соседями?
Клин сплюнул на земляной пол.
– Падаль они, а не соседи! Мы тута в нужного Бога верим. А они – в каких-то зелёных людёв!
Клин принялся жевать рыбу. Слизь, стекая по подбородку, пачкала рубаху, но горбун, казалось, не испытывал никакого дискомфорта.
– Зелёных людей?
Дроган обернулся к товарищам. Лада пожала плечами. Она никогда не слышала о подобных верованиях. Но это было неудивительно – в отдалённых изолированных поселениях еретические учения часто принимали странные и причудливые формы. Однажды странствующие монахи рассказывали Ладе о культе чёрной свиньи, встретившемся святым отцам в их паломничестве по северным землям. Крестьяне верили, что демон в виде огромной чёрной свиньи преследовал их по лесам, и, дабы защитить себя, они приносили жертвы. Впрочем, спасти себя не удалось – посланники Церкви вскоре повесили всех жителей той деревни за поклонение демону.
– Слыхал я, что энти зелёные люди приходют с топей. У лысенцев даже камень есть, где они им жертвы приносют. Взамен, вроде как, те дают защиту. Но, мнится, бесовские то происки. А больше и неведомо мне ничего. Ну так что, взгляните? Или я соберу наших, да сразу побьём супостатов жердинами?
Голос Клина понизился до хрипа. Возможно, горбун считал, что это производит впечатление на слушателей. Но он ошибался. Слишком уж комично и театрально это выглядело.
Дроган кивнул.
– Мы посмотрим на этот их культ. Спасибо за гостеприимство. Нам пора.
Клин открыл рот, чтобы ответить, но Дроган развернулся и вышел. Спутники последовали за ним. Некоторое время они шли молча, возвращаясь к перекрёстку. Когда деревня скрылась за деревьями, воитель произнёс:
– Ненавижу это в людях. Они живут здесь, на отшибе, немногим лучше зверей. В грязи и дерьме. И что они делают? Ненавидят своих единственных соседей и хотят их истребить!
– А вы разве не этим занимаетесь? – возразил Мормагон.
Лада подобралась, ожидая взрыва, но Дроган, помолчав минуту, ответил неожиданно спокойно и задумчиво.
– Отчасти, может, и так. Но я думаю, разница есть. Мы не трогаем ведьм, если те не несут угрозу. Даже мелкие культы можем оставить в покое. Поступают ли так все церковники? Конечно, нет. Но я не могу отвечать за дела братьев своих. Лишь делаю то, что должен. Чтобы мир стал лучше, чище.
– Думаю, это и отличает профессионалов, – добавила Лада. – Мы не действуем из слепой ненависти или зависти. Мы выполняем работу.
Мормагон покачал головой.
– Вы ведь не знаете, что нас там ждёт. Вдруг и правда – культ болотных тварей? Человеческие жертвоприношения? Что, если Клин прав и искренне предлагает избавить мир от скверны? Но вы уже решили, что им движет обычная ненависть к соседям. Не говорит ли в вас грех гордыни? Желание считать себя лучше этих убогих болотных обитателей?
– Поживём – увидим.
– Мне кажется, я помню зелёных людей, – послышался тихий голос.
Это говорила Ромашка. Все уже успели привыкнуть к девочке, тенью следовавшей за путниками.
– Может, Лысенка – твой дом? – спросила Лада. – Что ты помнишь?
Девочка смешно наморщила нос, задумавшись.
– Что их все боялись. Это был ужас, приходящий с болот. Никто не мог спастись от них. Если вы попадётесь им, то никогда уже не вернётесь.
Слова зловещего предупреждения словно повисли в воздухе, смешавшись со зловонными испарениями топей.
Если прошлой деревне достался хоть клочок суши, Лысенке не повезло даже в этом. Поселение вырастало прямо из мутной воды. Небольшие круглые жилища, сплетённые из тростника и обмазанные глиной, держались на больших сваях, уходящих в глубину болот. Между хижинами лежали простые мостки из связанных между собой кривых ветвей, в любой момент готовых обрушиться вниз. К ним вёл хрупкий на вид подвесной мост, ближний конец которого был закреплён на земле позади большого, наполовину утопленного в воде камня.
Лада рассматривала деревню, стоя на краю дороги.
– Это и есть твой дом?
Ромашка едва заметно кивнула, отвела в сторону взгляд, затем тихо произнесла:
– Но я вспомнила, что мне нельзя туда.
– Уверена, что бы ты ни натворила, родители ждут тебя.
Девочка качнула головой.
– У меня нет никого. Я одна.
– Идём. Мы тебя здесь не оставим.
Лада видела, как колеблется девочка. Её взгляд был устремлён на домишки. Хотя лицо оставалось непроницаемым, Лада чувствовала идущую внутри Ромашки борьбу. Наконец, та сделала небольшой шаг. Ещё один. Следом двинулись и остальные.
Лада подошла к камню и внимательно осмотрела его. Как и путевой камень на перекрёстке, он некогда был исчерчен символами или письменами, но теперь от них остались лишь едва различимые борозды. Множество бурых пятен покрывало шершавую поверхность. Часть из них давно засохла, другие ещё были свежи. Не оставалось сомнений – перед Ладой находился жертвенный камень язычников.
– Клин был прав. Здесь и правда приносят кровавые жертвы.
Дроган молчал, внимательно осматривая окрестности. Вдруг он сделал шаг в сторону и грозно обратился к ближайшим кустам:
– А ну вылезай! Нечего прятаться!
Кусты безмолвствовали.
– Не заставляй меня подходить и вытаскивать тебя оттуда! Не думаю, что тебе это придётся по вкусу.
В ответ растительность колыхнулась, и из неё на четвереньках выбрался грязный, исхудавший человек. Поднявшись, он оперся о короткую узловатую палку, не смея поднять взгляд. Голова его клонилась набок, то и дело вздрагивая, заставляя жидкие пряди длинных волос колыхаться волнами.
– Не бойся, – сказала Лада, выступая вперёд. – Скажи, кто ты и что здесь делаешь?
– Штриг, – ответил человек, странно растягивая слова
