— Мы здесь, Паола, мы вернулись!
— Кто вернулся, а кто и…
Коварная туча обрушивается на нас грибным дождем. Паола визжит, а я шлепаю по лужам. По НАСТОЯЩИМ лужам! Нравится!
Что же мне делать с миром Эмбера? Вывести всех наружу через биопреобразователи? Со всех мыслимых отражений? Сколько разных миров надо для этого подготовить? Возможно ли это физически? Есть такая загадка: можно ли всех китайцев провести через одну дверь? Или хвост очереди будет быстрее расти за счет прироста населения?
Захотят ли они покидать свой мир — вот правильный вопрос. В нем они родились. В нем нашли смысл жизни. В нем возможны чудеса. Наш мир, обремененный физическими законами, может показаться им унылым и серым. Да, для меня виртуальная реальность — фикция. Для них — Родина. Вправе ли я решать за них?
Как поступили авторы эксперимента? Обозвали происшедшее Массачусетским кошмаром-2? Наложили в штаны, замуровали входы-выходы и постарались забыть? Да, замуровали. Почти все. Но перед этим обеспечили автономность и возможность развития. Оборвали все каналы связи? Как бы не так! Обезопасили виртуальный мир. Воздвигли брандмауэр. Кто-то и сейчас следит за исправностью каналов.
Они позволили этому миру самостоятельно развиваться — вот о чем говорят факты. Не испугались, а защитили миры друг от друга.
Возвращаемся в здание филиала Института Биологического Кодирования. Снимаю мокрую футболку и вешаю на спинку стула. Паола чертит пальцем знаки в пыли на экране терминала.
— Мои родители — они не настоящие? Их нет? Это правда?
— Глупышка ты. Человек — это его самосознание. Память. Ты помнишь, что с тобой было ТАМ?
— Да.
— Я помню, что было до машины. Помню, что было ТАМ. Снова живу в этом мире. Хочешь сказать, что ТАМ я был мертвый?
— Нет…
— Вот видишь. Мы живые и здесь, и ТАМ. Здесь наша память в черепушке, а ТАМ — в кристаллах памяти машины, вот и вся разница. Здесь — белок, ТАМ — кремний.
Занятно. Пока Паоле объяснял, сам все понял. Живи, сказочная страна. Не мне тебя судить.
— Я детства не помню. ТАМ — напрягусь, и вспомню. А тут — ничего. Только то, что тебе рассказывала, или ТАМ вспоминала. Воспоминания о воспоминаниях.
— В этом меня вини. Я тебя взрослой выдумал. Твои воспоминания о детстве вроде сна. Не было, но помнишь. Их по мере надобности создавала эмулирующая программа.
— Негодяй! — Паола прижимается лбом к моей груди. — Покажи мне свой мир.
— Он добрый. Он тебе понравится, — набираю на пыльной клавиатуре заказ на авиетку. Заказ принят и переадресуется местному ангару. Со скрипом и шуршанием раздвигаются толстые броневые плиты ворот. По глазам бьет солнце. Машина, серая от пыли, выруливает из ангара. Паола всплескивает руками, хватает мою футболку, мочит в луже и протирает спектролитовый колпак. Женские руки не терпят беспорядка.
— Э-э! А я что надену?
— Наколдуй себе другую.
Легко сказать. Может, все-таки, чудеса — благо?
— Не надо мыть остальное. Сейчас догоним грозу, дождь вымоет.
Паола послушно отбрасывает футболку, устраивается в кабине. Изучаю управление. Антикварная машина. Управление не сложнее, чем у трехколесного велосипеда. Отключаю автопилот, захлопываю колпак и лихо взлетаю. Паола взвизгивает и прилипает к окну. Через минуту под нами заброшенный многоэтажный корпус на пустыре, обнесенном бетонным забором с тремя рядами колючей проволоки. Закладываю вираж — прощальный круг над массачусетским комплексом.
Прощай, Гилва, прощайте, друзья. Удачи вам. Вряд ли мне доведется вернуться. Хотя… Не буду загадывать.
Прощай, Эмбер, сказочная страна.
08.05.1998 — 02.09.1998
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
