– Где здесь кладовка? – деловито поинтересовался Тулип. – Паяльник нужен…
– Ты думаешь, что он робот? – хмыкнул Рыбаков. – Давай сначала по-доброму попробуем, – Денис встал напротив дрожащего Лизунца.
Бизнесмен опустил глаза.
Судя по его поведению, к чему-то подобному коммерсант был готов. Он, в отличии от большинства нормальных людей, не начал истериковать, не орал «Спасите! Убивают!» и не задавал вопросы типа «Что вам нужно?». Хотя его поведение могло объясняться и тем, что Лизунец, к примеру, задолжал кому-нибудь кругленькую сумму и принимал своих противников за подручных кредитора, явившихся получить причитающееся.
– Кофе будете? – спокойным голосом спросил Рыбаков.
– Я кофе не пью! – огрызнулся бизнесмен.
– Тогда сразу к делу, – Денис уселся в кресло. – Вопрос у нас один – кому вы сообщили о дате экскурсии в Пулковскую обсерваторию?
– Какой экскурсии?
– Школьников из той гимназии, где учится ваш сын, – Рыбаков намерено не хамил и обращался на «вы». Но ни на йоту не поверил разыграному Лизунцом недоумению.
– Я не знаю ни о какой экскурсии!
– Подумайте хорошенько.
– Я сказал, что не знаю! И вообще, что это за спектакль?
– Дай я ему вмочу! – попросил Хоттабыч.
– Подожди, – отмахнулся Денис. – Вы, Тарас Алексеевич, не понимаете, в какую историю попали. Это все гораздо серьезнее, чем ваши финансовые запутки и разборки с «крышей». И даже серьезнее ваших взаимоотношений с ментовкой, когда вы соизволили дать ложные показания против граждан Печенкина и Клюгенштейна.
Лизунец напрягся.
«Ага, – Рыбаков отметил непроизвольное передергивание плеч бизнесмена при упоминании об уголовном деде годичной давности. – Вот этого он реально испугался. Почему?..»
– Правду мы все равно узнаем, – продолжил Денис. – От вас зависит, будет это быстро и легко или долго и неприятно.
– Давай, башмак*, толкуй, – забасил Садист, прижимая ко лбу мокрое полотенце.
– Мне нечего сказать! – коммерсант попытался сесть прямо.
– Тебе твое здоровье дорого? – оскалился Рыбаков, изменив манеру общения. – Кофе не пьешь, зеленым чайком балуешься, травки завариваешь… Если ты так о себе заботишься, подумай о целостности своей телесной оболочки. Здоровые органы в покалеченном теле – это нонсенс.
Лизунец засопел и отвернулся.
Тулип прищурился.
– Давай я ему руку сломаю…
– Подожди. – Денис легко встал и отправился на кухню.
В гостиной он появился через минуту, держа прихватками кастрюлю на три литра, из которой валил напоенный кофейным ароматом пар.
– Переверните его на живот.
Хоттабыч сбросил связаного бизнесмена на ковер, а Садист наступил Лизунцу на шею.
– Смотри! – Рыбаков сел по-турецки и показал коммерсанту большую синюю клизму. – Как сказано в рекламе: «Наслаждение – это предвкушение…» Я даже марку напитка выбрал ту же – «Нескафе». Чтобы все соответствовало слогану. Врубаешься?
Лизунец заелозил по ковру.
– Литр кофе через задний проход*, – Денис подвинул кастрюлю поближе и опустил в нее носик клизмы, – и о здоровом сердце можно забыть. Особенно, если соблюсти пропорции – одна двухсотграммовая банка на полкастрюли. Кишечник, мил человек, тоже накроется. Как тебе такой метод допроса? Интеллигентно, но весьма действенно. За последствия я ручаюсь. Сегодня к вечеру станешь инвалидом. И никто из столь любимых тобой мусоров никогда не поверит, что тебе в зад вогнали банку кофе. В лучшем случае – сочтут фантазером, в худшем – отправят в дурдом.
Бизнесмен забился.
– Ну? – Денис схватил Лизунца за подбородок. – Будешь говорить?
– Да! – бизнесмен понял, что придется рассказать все. Иначе не миновать закачивания в толстую кишку полной кастрюли густого горячего кофе. Анус – не рот, челюсти не сожмешь и носик клизмы языком не вытолкнешь.
– Начинай, – приказал Рыбаков.
– Об экскурсии знал только мой знакомый.
– Кто он?
– Бывший рубоповец. Глеб… Самойлов,
– Зачем ты ему сказал?
– Да я не специально! – забормотал коммерсант. – Просто к слову! Мы с ним о школе разговаривали, он своего сына к нам в гимназию определить хочет! Вот и спрашивал, что у нас и как… Ну, я как пример и привел эту экскурсию!
– Какое отношение Самойлов имеет к делу Печенкина? – осведомился Хоттабыч.
– Он вел оперативное сопровождение…
– Ты его давно знаещь? – спросил Рыбаков.
– Лет пять…
– Это он попросил тебя дать показания?
– Да, – еле слышно произнес бизнесмен.
– А зачем?
– Не знаю…
– Так уж и не знаешь! – Садист пнул Лизунца под ребра.
– Один раз он по пьяни говорил, что Печенкин клад нашел…
– Какой клад? – встрял Тулип.
– Не знаю… – Лизунец всхлипнул.
– Дело на Печенкина поэтому завели? – уточнил Денис. – Чтобы кладом поживиться?
– Наверное… Я точно не знаю.
«А он разбился, – Рыбаков крепко задумался. – И мусора остались без живого свидетеля, которого можно запинать и выбить место хранения ценностей… Но при чем тут заложники и тома дела? Если Самойлов работал со следаками, доступ к материалам у него был… Там были три карты Ленобласти. Но без каких-либо пометок. Такие карты можно купить где угодно. Да и Самойлов успел бы сделать ксерокопии, если бы они были ему нужны… Или не успел? Вернее, сначала не знал, что именно ему нужно, а потом карты подшили к делу и он не смог до них добраться? Объяснение дохленькое… Если у него есть данные о местонахождении мифического клада, то проще пойти в магазин и выбрать аналогичные карты, а не городить историю с захватом автобуса и прочей лабудой. Но вот вопрос – а простые ли это карты? На первый взгляд – да. По крайней мере я ничего особенного в них не заметил. Карты как карты, углы вот только неровно обрезаны… Части головоломки? Но зачем это было Носорогу?.. Черт, как все запутано!..»
– Адрес Самойлова у тебя есть?
– Нет, только номер трубы… Да, он еще про какие-то двойные знаки говорил!
– Где?
– Я не знаю, – разнылся Лизунец. – Честно, не знаю! Клад и двойные знаки! Потом, когда протрезвел, он меня предупредил, что я ничего не слышал! Я думал, что это треп пьяный!
– Кто-нибудь знает антоним к слову «эврика»? – устало сказал Денис. – У меня уже башню клинит. Если так дальше пойдет, впору экстрасенса приглашать.
– В деле, блин, есть какой-то знак, – уверено заявил Садист. – И этот пидор Самойлов за ним охотится…
– Я видел дело, – Рыбаков погрустнел. – Нет там ничего…
– Короче, надо обратно ехать, – решил Хоттабыч и ткнул в Лизунца. – Этого мои пацаны заберут. Посидит в подвале, пока все не кончится…
– Поехали, – согласился Денис. – Единственное, что мне понятно, так это наличие какой-то связи между делом Носорога, неким экс-мусором Самойловым и террористами. Но чем это может помочь нам, не имею никакого представления. Бред полнейший…
Салмаксов вжикнул «молнией» на рюкзаке и передал Дудкину три полиэтиленовых пакета с пшеном. Тот вспорол ножом один из пакетов, выставил руку в открытую дверь и высыпал килограмм желтых крупинок возле правого переднего колеса автобуса. Две нетронутые упаковки легли на сиденье водителя.
– Теперь ждем, – Цуцуряк поднес к глазам бинокль и уставился на здание аэровокзала.
В кабинет Огурцова, где засели Колбаскин и Биндюжко, мелкой рысью влетел помощник начальника ГУВД.
– Привезли, товарищ генерал!
– Что привезли? – Витольд Арнольдович оторвался от чтения доклада руководителя Службы Собственной Безопасности.
Сей многостраничный документ, предназначенный исключительно для глаз Колбаскина, вызвал бы шок в обществе, если бы попал в руки журналистов. В отчете перечислялись почти все прегрешения сотрудников питерской милиции, совершенные ими за двухтысячный год, и давался прогноз роста числа преступлений. Как явствовало из доклада, ситуация в среде правоохранителей, занятых преимущественно сбором дани с уличных торговцев и «крышеванием» наркоторговцев, накалилась до предела и недалек был тот счастливый миг, когда конфликтующие друг с другом начальники РУВД прикажут своим подчиненным решить вопрос о спорных территориях с помощью стрелкового оружия и одуревшие от легких денег патрульные наконец оставят в покое обычных граждан.
Руководитель ССБ, следуя новой моде на научное обоснование любой мало-мальски важной бумажки, на первой же странице доклада привел выдержку из диссертации некоего доцента Комиссарчика, посвященной таинственному «глубокому техногену» и каким-то «неформальным империям». Из вводной фразы начальник питерского ГУВД с удивлением узнал, что сотрудники милиции, как и остальное население Земли, принадлежат к «классу млекопитающих, отряду приматов, подотряду обезьян, группе узконосых, надсемейству человекообразных приматов и семейству гоминид» и являются «слепой ветвью эволюции». Затем Комиссарчик сослался на кандидата исторических наук Столпера-Дворникова, открывшего новую общественную формацию под названием «местечковый феодализм», и быстро сделал вывод о том, что все милицейские начальники должны чувствовать себя новорусскими латифундистами.
