Многочисленные обращения Верховного Совета к командирам и солдатам дальше Московской кольцевой автодороги доходили в считанных случаях. Высший генералитет хотя и проявлял некоторое время скрытые колебания, но мало-помалу и все больше стал склоняться на сторону Ельцина — Грачева.
А под нашими окнами с утра до позднего вечера ходили люди с плакатами, на которых было написано хорошо всем знакомое: «Армия, будь с народом!» «Офицеры, Россия верит вам!»… Намного чаще обычного на Арбате звонили «кремлевки»… Выбор был небольшой.
Есть вещи, о которых генералы и полковники не могут говорить вслух, но неизбежно думают о них. Даже самые горячие головы тогда понимали, что могло произойти, если бы на московских улицах Таманская дивизия пошла против Кантемировской, дивизия имени Дзержинского против 27-й бригады особого назначения. Это противостояние могло мгновенно перекинуться на всю Россию. Вместе с армией неизбежно размежевался бы и народ. Такой сценарий стал бы классическим вариантом развязывания гражданской войны, которую смогли бы остановить разве что несметные натовские полчища, направленные в Россию под видом миротворческой акции. То было бы самое худшее, что можно вообразить…
И даже тогда, когда стало окончательно ясно, что ввод войск в столицу неизбежен, мы жили последней надеждой на то, что до стрельбы не дойдет. Была вера в благоразумие Кремля и парламента… Мы уже не думали о том, кто создал кризис. Все мысли были связаны с одним — не дошло бы до крови…
ПЕРЕХВАТ
…А Руцкой все продолжал слать и слать в войска телеграммы.
Очередное такое послание за подписью Руцкого и Хасбулатова было перехвачено органами Федерального агентства правительственной связи и информации 22 сентября 1993 года и положено на стол Ельцину и Грачеву. В нем говорилось:
«ТЕЛЕГРАММА
Командующим родами войск, группам войск, военных округов, флотов и флотилий, командирам соединений, частей и подразделений Вооруженных Сил Российской Федерации.
Вам надлежит незамедлительно предпринять исчерпывающие меры для обеспечения правопорядка и безопасности граждан, строгого соблюдения Конституции и законов Российской Федерации.
Указом исполняющего обязанности Президента А. В. Руцкого от 22. 09. 93 г. № 2 Вам предоставляют полномочия для пресечения любых противоправных действий, в том числе, разумеется, и тех, которые могут быть предприняты в связи с антиконституционным Указом Б. Н. Ельцина от 21 сентября 1993 г. № 1400.
Об исполнении телеграфируйте.
Исполняющий обязанности Президента
Российской Федерации
А. Руцкой.
Председатель Верховного Совета
Российской Федерации
Р. Хасбулатов.
Москва, Дом Советов,
22 сентября 1993 года».
Как реагировала на все это армия?
Вспоминая те дни, Александр Руцкой рассказывал:
«…Невесть откуда появилась телеграмма о поддержке Верховного Совета Северным флотом, которую зачитал председатель палаты В. Соколов на митинге, состоявшемся в 7 утра перед Домом Советов. В 9 утра пресс-центр Главного штаба Военно-Морского Флота РФ опроверг этот факт, Еще распускают слухи о поддержке Верховного Совета армией. Но на все обращения Съезда, на все мои обращения к военным мы слышим лишь обещания «рассмотреть этот вопрос» и не более того…»
Приближался октябрь. Противостояние между Ельциным и парламентом принимало все более острые и опасные формы. Информация, регулярно поступающая в МО и ГШ по конфиденциальным каналам, ясно свидетельствовала, что в армии нет полного единства во взглядах военных на проводимую Ельциным политику жесткой конфронтации со своими политическими оппонентами. Безусловно, президенту это было известно. И он стал маневрировать, заигрывать с армией.
ВОЙСКА
Перед «осенним наступлением» 1993-го Ельцин предпринял поездку в придворные дивизии — Кантемировскую и Таманскую.
Мне довелось наблюдать за президентской свитой во время ее выезда в Таманскую и Кантемировскую дивизии. Что запомнилось? Прежде всего то, что Ельцин не скрывал: личному составу вскоре предстоит проявить себя «в деле», так как от армии, возможно, потребуются «решительные действия».
В Кантемировской дивизии Ельцин открыто спросил у штабных офицеров:
— Сколько потребуется времени, чтобы соединение могло дойти до столицы и развернуться в центре?
Ответ прозвучал не сразу. Неловкую паузу нарушил Грачев:
— Полтора часа, товарищ президент — Верховный главнокомандующий!
Офицеры смотрели себе под ноги.
Там же, в Кантемировской дивизии, я впервые узнал о том, что начальник Службы безопасности президента Александр Коржаков и начальник Главного управления охраны Михаил Барсуков (его в придворных дивизиях офицеры в шутку прозвали «генерал-плацмейстер») тайком провели проработку командного состава на предмет его лояльности Ельцину.
И еще запомнилось то, что министр обороны Грачев шестеркой вращался вокруг Ельцина и, как мне показалось, страшно переживал за то, что говорили в беседах с президентом офицеры и солдаты (их, кстати, основательно тренировали в умении выразить «горячую поддержку усилиям президента»).
Когда было генеральско-офицерское застолье вместе с президентом, Грачев произнес тост:
— За президента — Верховного главнокомандующего ка-а-ак жахнем!!!
Павел Сергеевич эксплуатировал тост, взятый напрокат: «Ка-а-ак жахнем!» давно был фирменным застольным лозунгом Главкома ВВС генерала Петра Дейнекина…
В то время мне довелось общаться со многими генералами и офицерами военных округов и флотов. В их среде все активнее распространялись мнения, что президент — Верховный главнокомандующий, издающий столь грозные указы типа № 1400, явно превышает свои полномочия и что именно он своими действиями инициирует обострение ситуации в стране.
В войсках многие думали так же, как и на Арбате.
Люди в открытую поговаривали о том, что именно грубая тактика Ельцина ведет к резкому обострению отношений с Верховным Советом, который «не остается в долгу»…
Ельцин явно решил укрепить свои позиции в среде генералитета. Он подписал указ о присвоении многим десяткам наших людей генеральских званий. Затем добился, чтобы жалование военным было повышено незадолго до того, как произойдет очередное обострение обстановки.
Этот прием он, кстати, будет использовать не однажды. В войсках по этому поводу уже недобро пошучивали: «Если Ельцин повышает нам зарплату, значит, готовится мокрое депо».
