Нужно будет собрать свое оружие, подумал я, впитывая остатки энергии из мертвых тел и переправляя её в мой сафрус. Первым делом я пошел за кинжалом, который остался в глазнице у кочевника, убившего Глена. Воины и горожане почтительно расступались передо мной, но я не обращал на это внимания, мне был понятен их испуг, ведь я один убил почти всех нападавших, но сам не получил ни царапины. Такого поневоле бояться начнешь! Да и ладно, не буду я с ними налаживать отношения, пускай опасаются, пускай восхищаются, мне абсолютно на это начхать. Как только добуду нужную информацию, я передам её Фариаму, и пускай уже он сам разбирается.
Подойдя к трупу кочевника, я выдернул кинжал и еще раз с сожалением посмотрел на тело Глена. И тут меня ждало немалое удивление — Глен был еще жив! Его аура еще держалась в теле, а когда я подбежал к нему, то услышал его хриплое дыхание. Осмотрев его, я увидел, что сабля кочевника насквозь пробила ему грудь совсем рядом с сердцем, но чудом его не задела, повредив несколько ребер и легкое. Когда я перевернул Глена, то хриплое дыхание сменилось бульканьем, а в уголках рта появилась кровь. Я понял, что нужно спешить и достал флягу из внутреннего кармана, не обращая внимания на любопытных, что уже окружили нас. Первым делом я вытащил зубами пробку, а потом одним рывком выдернул из раны саблю кочевника. Потекла кровь, но я моментально опрокинул в рану фляжку с целебной жидкостью, надеясь на лучшее.
Да, эта рана была практически смертельной и, вполне возможно, это был простой расход ценного продукта, но я не мог поступить иначе. Подняв голову Глена, я влил ему в рот еще несколько глотков лимэля, надеясь, что зелье поможет и на этот раз. Несколько минут ничего не происходило, а потом я увидел, как края жуткой раны на груди начинают медленно сходиться. Как мог, я принялся им помогать, выравнивая и прижимая их друг к другу. Под изумленными возгласами Глен закашлялся, а затем открыл глаза. Я повернул его на бок, чтобы он мог выкашлять всю еще не запекшуюся кровь из поврежденного легкого, а затем дал ему выпить еще несколько глотков лимэля. Еще немного я вылил ему на спину в том месте, где был разрез. Не помешает, подумал я, и стал смотреть магическим зрением, как происходит процесс заживления.
Не прошло и двух минут, как Глен уже полностью пришел в себя и удивленно стал ощупывать свою грудь, находя на месте раны лишь большой шрам. С изумлением он посмотрел на меня, стоящего напротив него. К тому времени, как он окончательно пришел в себя, я уже успел отыскать мои клинки, почистить их от крови и вложить в ножны.
— К-командир? — удивленно уставился на меня боец. — Мы что, уже на том свете?
— Поднимайся, — сказал ему я, подавая руку. — Или ты от такой царапинки умереть задумал?
Глен схватил меня за руку и с трудом поднялся. Его пошатывало, видимо, от большой потери крови, поэтому я приказал ему:
— Сейчас идешь в столовую и выпиваешь кружку вина, а потом набиваешь желудок, так как тебе еще предстоит узнать, что такое настоящий голод, а после этого спать. Понял?
— Слушаюсь, командир! — вытянулся по струнке пошатывающийся Глен и попытался отдать мне честь.
Я едва успел перехватить его руку, чтобы ненароком он не сломал себе подживающие ребра. Как маленький, честное слово!
— Иди уже, — сказал я с улыбкой и обратился к окружающей нас толпе. — Кто-нибудь, проводите его, а то еще сомлеет по дороге.
Пара горожан с готовностью подхватили Глена под ручки и повели к столовой, а я колыхнул фляжку, обнаружив, что она еще на треть заполнена целебной жидкостью. Эх, гулять, так гулять!
— Еще раненые есть? — спросил я народ.
— Есть! Конечно, есть! — засуетились все и буквально потащили меня к дому, куда сносили всех пострадавших.
Их было много, в основном легкораненые, получившие стрелы в мягкие ткани или просто небольшие порезы. Их я лечить не стал — нечего добро переводить, а вот нескольким тяжелораненым помог. Одному из них кочевник пропорол бок кинжалом, поэтому я просто влил в рану немного лимэля, а потом дал воину сделать один глоток из фляжки. Когда процесс пошел, я повернулся к следующему. Им, к моему удивлению оказался Ламин, получивший стрелу в грудь. Рана оказалась серьезной, потому что стрелу уже пытались извлечь, что привело к ужасным последствиям — наконечник оторвался и остался в ране в непосредственной близости от сердца. Здесь смог бы помочь очень опытный хирург, а не местная знахарка, которая сейчас штопала разрезы Трита, которого угораздило каким-то образом влезть в самую гущу драки.
Секунду поколебавшись, я все же решил помочь Ламину, и присел рядом с ним. Воин был без сознания, что облегчало мне задание. Под удивленными шепотками любопытных, что зашли вслед за мной в дом знахарки я двумя пальцами залез в рану на груди воина и сосредоточился. Нет, я не стал пытаться пальцами ухватить наконечник, вместо этого я небольшим магическим коконом обернул его, а потом стал подтягивать, стараясь не задеть сердце. Через минуту наконечник стрелы уже был в моих пальцах и я вытащил его под изумленными вздохами раненых, наблюдателей и самой знахарки. После этого я капнул в рану лимэль, влил пару глотков в рот Ламину, а остаток дал выпить Триту, так как увидел, что он буквально весь был в порезах сочившихся кровью.
После этого, я вышел из дома и отправился искать командира Хагела. Он обнаружился за стеной, со своими воинами осматривающий мертвые тела кочевников. Когда я, отыскав свой лук, подошел к нему, он находился в полнейшей прострации.
— Командир! — позвал я его.
Спустя несколько мгновений он повернулся и уставился на меня. Ну, сейчас начнется, мысленно вздохнул я.
— Алекс… — командир выглядел донельзя ошарашенным, под стать своим воинам, которые стояли рядом с ним. — Я слышал многое про Рассветную школу, некоторое я вообще принимал за откровенное вранье… Но теперь я поверил всему, что мне говорили!
Я огляделся и попытался сосчитать количество трупов под стенами. Где-то десятков семь-восемь будет, почти как в лагере разбойников, с которыми я встретился полгода назад. Вот только тогда мне сильно помоги эльфы, а сейчас я практически всю работу проделал сам. Оглядывая тела в свете горящих факелов, лежащие местами поодиночке, а кое-где целыми грудами, я поймал себя на мысли, что абсолютно не чувствую ни жалости, ни сострадания, ни ужаса от того, что абсолютно хладнокровно зарезал и пристрелил больше полусотни живых людей. Может, эльфы были правы, я действительно тот самый Убийца?
— Спасибо, Алекс! — твердо произнес Хагел. — Ты спас Город…
— Не стоит, командир, — прервал его я, понимая, что изъявление благодарности может затянуться надолго. — У меня к вам парочка советов. Во-первых, нужно как можно быстрее отловить всех лошадей, которые сейчас еще не успели разбежаться по всей округе. У меня на них большие планы. Во-вторых, нужно собрать все оружие кочевников, чтобы к завтрашнему утру я смог хорошенько в нем покопаться и прикинуть, как лучше вооружить людей. Это нужно сделать побыстрее, поэтому пусть вам помогут мои бойцы и горожане. Хорошо?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
