Мы миновали еще две, три, четыре разрушенные деревни и продолжали двигаться вперед.
ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ
В три часа дня, в самую жару, мы подъехали к Затерянному озеру, к тому самому месту, откуда собирались углубиться в лес. Я надеялась увидеть оставленную у дороги машину как свидетельство того, что мама была здесь, но ничего подобного обнаружить не удалось. Тропический лес вырос перед нами совершенно внезапно, и был он зеленым, ужасно густым и начисто лишенным всяких признаков человеческого существования. В душном воздухе стояла влажная дымка, жужжали насекомые; одежда липла к телу, а обувь было трудно оторвать от грязи. Свет потускнел, небо приобрело синевато-серый цвет и грозило вот-вот разразиться новым ливнем; вдали было довольно темно.
— На машине дальше не проехать, — открыв заднюю дверь, сказала Иоланда и начала вытаскивать рюкзаки и снаряжение. — Придется оставить ее здесь.
— Значит, прямо сейчас пойдем в лес? — спросила я.
— Темнеет, — взглянув вдаль, сказал Эрик.
Мы с Иоландой стояли у машины, доставая сумки и бутылки с водой. На мне были джинсы, рубашка с длинными рукавами, высокие ботинки и носки, но я уже успела почувствовать укусы насекомых, так что взяла бутылочку с «DEET» и намазала шею. Рядом со мной Мануэль пытался надеть на себя рюкзак; руки его тряслись.
— Да, пойдем в лес, — взглянув на меня, подтвердила Иоланда. — Если ты действительно думаешь, что Хуана где-то неподалеку, то надо спешить. Ей там несладко приходится. А сейчас будет еще сложнее…
Прищурившись, я посмотрела на небо.
— Ты права.
Опустив рюкзак, она понадежнее приладила свой гамак и сетку от комаров. После этого достала из бокового кармана огромный черный фонарь, а также указала на купленные в городе мачете. Это были устрашающего вида длинные ножи в кожаных чехлах с медными гвоздиками.
— В лесу будем прокладывать ими дорогу.
Уронив свой рюкзак, мой отец тихо выругался; он весь вспотел и продолжал дрожать.
— Давайте я вам помогу с этой штукой, — предложила Иоланда. — Она… довольно тяжелая.
— Ничего страшного, — сказал Мануэль. — Сам справлюсь. — С видимым усилием он все же закинул рюкзак за плечи.
— Тогда, видимо, это мой. — Эрик продел руку в лямку одного из оставшихся рюкзаков. — Я так понимаю, что тут нет смысла падать в обморок, ловчить и спасаться бегством.
— Именно так, — сказала Иоланда. — Да, кстати, вы раньше бывали в этой части леса?
— В этой части? — переспросил он и отрицательно помотал головой: — Нет. Я бывал дальше к югу, в районе Флореса.
— Ну, тогда вот что — тут есть отвратительные местные клещи, которых нужно остерегаться. Они заползают под одежду. Главным образом впиваются в половые органы.
— Вы что, шутите? — возмутился Эрик.
— В джунглях я никогда не шучу! — отрезала Иоланда. — И не помню обид. Это слишком опасно. — Она окинула меня спокойным взглядом темных глаз, ее щеки порозовели. — Между нами есть свои проблемы, Лола, но здесь они не имеют никакого значения. Мы здесь всего по двум причинам. Из-за твоей матери…
— Да, — согласилась я.
— …и моего отца. Из-за его работы. — Она перевела взгляд на Эрика. — Будет трудно, и каждому придется заботиться о своей безопасности. Так что прислушайтесь ко мне насчет жучков. Есть еще несколько моментов. Мы можем наткнуться на одну из больших кошек, и тогда нужно просто убегать и орать во все горло. Вы можете также попасть — прошу прощения — в трясину.
— Фантастика! — сказал Мануэль.
— Есть еще мерзкие дикие свиньи. Да, и поосторожнее с мачете. Когда я устану, то, вероятно, попрошу помочь мне прорубать дорогу. Конечно, не забывайте о воде, иначе быстро наступит обезвоживание организма и толку от вас не будет никакого. Ну и просто… ступайте вслед за мной. Не отставайте. Если отстанете — будет не здорово.
Я постаралась не думать о том, какое значение имели для моей матери все эти меры предосторожности. Кажется, та же мысль пришла в голову и Мануэлю. На секунду замешкавшись, он одернул рубашку и одобрительно кивнул.
— По-моему, очень хороший совет, — откашлявшись, сказал он.
После этого вернулся к машине и запер ее; затем они с Иоландой перешли через дорогу и вступили в лес.
Мы с Эриком молча смотрели, как оба раздвигают руками ветки.
Вытащив мачете, Иоланда встала перед зарослями. В отличие от побледневшего Мануэля, которого атмосфера явно угнетала, на Иоланду сельва произвела противоположный эффект: ее лицо раскраснелось, на нем появилось выражение сосредоточенного внимания. Подняв мачете, она взмахнула им яростно и грациозно, так что на шее разом напряглись все мускулы. Мне пришло в голову, что она владеет ножом так же свободно, как иногда мне удается играть словами — не зря отец научил ее искусству выживания в этих диких местах.
Мануэль последовал за ней, неуверенно отводя в сторону листья. Затем оба скрылись из виду.
— Ну что, ты готов? — спросила я Эрика, вскинув себе на плечи рюкзак.
Я вся покрылась потом, однако вьющиеся вокруг насекомые пока что не причиняли никакого вреда. Меня переполняло тревожное возбуждение — внезапно я почувствовала, что готова хоть всю ночь идти за Иоландой, лишь бы найти маму.
Посмотрев на меня, Эрик кивнул:
— Готов идти с тобой, Лола.
Улыбнувшись, я слегка толкнула его в грудь, и мы направились к синеющим впереди деревьям.
ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ
Мы двигались по тропическому лесу, отбиваясь от москитов и крупных мух и спотыкаясь о низко стелющийся кустарник и корни огромных красных деревьев, уходивших на тридцать метров к небу. Переплетаясь, их корни образуют целую сеть твердых узловатых отростков, раскинувшихся среди папоротника, осоки и мокрой земли. Влажный воздух казался таким плотным, что было трудно дышать. Кроме того, как я уже заметила во Флоресе, в это время дня жара достигала своего максимума.
Чтобы как-то приспособиться, понадобилось некоторое время. Каждый раз, когда мы делали шаг вперед, чавкающая грязь стремилась забраться в обувь, промочить одежду и вообще добраться до груди, лица. Гудящие насекомые плотными рядами атаковали все выступающие части тела, в течение первого часа все мы занимались сизифовым трудом, пытаясь смахнуть их с себя руками. Хотя вначале все молчали, это не означало, что в лесу было тихо: обитатели джунглей, главным образом паукообразные обезьяны и ревуны, сотрясали воздух пронзительными криками. Танцуя на кронах деревьев и, словно участники какой-то безумной игры, перепрыгивая с лианы на лиану, они визжали почти человеческими голосами. Кроме этого, обезьяны трясли ветки, ломали и даже швыряли их нам на головы, что, очевидно, служило лесным аналогом газетной передовицы, в которой бы излагалась обеспокоенность нашим нежелательным присутствием. Но что больше всего раздражало и удивляло в этих обезьянах, так это их странные лица, подвижные и столь похожие на человеческие — временами казалось, будто они вот-вот начнут вполне внятно ругаться. Я вдруг ясно поняла, насколько мы все же близки к животным.
