– А, Бридон, вот и вы. Могу я представить вас… – Незнакомец извиняющимся жестом вскинул руку.
– Нет, если не возражаете, никаких имен. Рад, что вы смогли приехать, мистер Бридон. – Затем, когда они остались вдвоем, новый знакомый добавил: – Очень любезно с вашей стороны, очень мило. – Он был из касты военных. Совсем необязательно быть детективом, чтобы догадаться об этом, хотя мужчина предстал перед Бридоном в штатском. Бридон, набравший немало опыта в общении с этими людьми во время войны, без колебаний приписал бы его к разряду высоких чинов. Впрочем, прямота и простота, свойственные офицерскому характеру, в данном случае не просматривались – господин был далеко не прост, казался даже утонченным. Еще чувствовалось, он пытается напустить на себя зловещий вид. Словом, незнакомец принадлежал к смешанной породе людей, которых принято называть «военной интеллигенцией».
– Немало наслышан о вас, мистер Бридон, от одного моего старого друга, полковника Гуллетта. Вы ведь служили вместе, если не ошибаюсь? Отличный солдат. Всегда говорил: какая жалость, что нам не удалось уговорить вас остаться военным. Впрочем, насколько я понял из только что услышанного, вы нашли недурное применение своим талантам здесь, в этой конторе. Отличная компания. В данный момент вы представляете ее интересы в Ластбери, если не ошибаюсь?
– Одну секунду, сэр, тут я должен кое-что прояснить. Я представляю компанию по первому же ее требованию. То есть, я хочу сказать, они имеют право прибегнуть к моим услугам в любой момент. В данном конкретном случае я не получал от них никаких указаний, а просто по чистой случайности оказался гостем одной семьи в Ластбери. Чисто дружеский визит, и тут все и случилось.
– Чисто дружеский, боже ты мой! Что ж, это значительно упрощает дело. Тем не менее существует долг, накладывающий равноценные обязанности на всех нас как граждан, вы согласны? К примеру, полицейский просит вас схватить вора, и вы должны ему помочь. Таков закон, я прав? Вот, ситуация не сильно отличается от вышеприведенной. Иными словами, я хочу сказать, мы можем рассчитывать на ваше сотрудничество, мистер Бридон, в этих довольно деликатных обстоятельствах. Знаете, мы, как и вы, не удовлетворены вердиктом коронера. Его вынесли в угоду публике, и вы должны это понимать. Нас вердикт совершенно не удовлетворяет. Сказав это, я вынужден просить вас не расспрашивать, кто именно такие эти мы. В структуре власти многое скрыто, лежит не на поверхности. Уверен, и это вы тоже понимаете. Вы умный человек. Теперь я хочу задать всего один вопрос: можем ли мы на вас рассчитывать?
Бридон оказался в положении, хорошо знакомом многим из нас – когда человека разрывают прямо противоположные чувства. С одной стороны, вы должны ответить согласием и полностью подписаться на дело, с другой – стремиться накопить и сохранить драгоценные воспоминания об этой беседе, чтобы затем пустить их в дело уже на ферме. Нет сомнений, это человек непростой и весьма значимый, из тех, кого можно изучать до бесконечности. С другой стороны, необходимо предпринять над собой усилие и сделать вид, что ты впечатлен, а следовательно, со всем почтением согласиться. В то же время Бридон уже предвидел хорошо известные ему осложнения: как и насколько глубоко могут сочетаться обязанности шпиона со званием истинного джентльмена.
– Надеюсь, всегда готов сделать все от меня зависящее для помощи правосудию, – осторожно ответил он. – То есть, я хотел сказать, если вопрос стоит об аресте или о чем-то в том же роде. Но… возможно, вы более определенно выразитесь, чего именно от меня хотите?
– Вы правы. Мы должны быть честны и откровенны друг с другом. Честность еще никогда никому не вредила. Давайте скажем так: вы сами-то верите, что смерть этого парня Уорсли наступила в результате несчастного случая?
– У меня не получилось воссоздать ни одной схемы с учетом всех сопутствующих обстоятельств, способной привести к несчастному случаю. Еще не могу сказать, чтобы коронер мне сильно помог. А это означает…
– Достаточно, больше ни слова. Вы не считаете это несчастным случаем, я уже понял. Теперь скажите-ка мне, не считаете ли вы, что этот бедняга свел счеты с жизнью?
– Ответить на этот вопрос гораздо трудней. Видите ли, до того я не был знаком с Уорсли, а судить о том, способен ли человек совершить самоубийство, просто невозможно, не зная его. Лично я не заметил в поведении Уорсли – до того, как это случилось, – ничего, способного подсказать, что это может с ним произойти. Еще, признаюсь, способ, избранный этим мужчиной, кажется мне каким-то неестественным. Шансы умереть были слишком неопределенные.
– Понимаю, что вы хотите сказать. Да, конечно. Разумеется, вы совершенно правы в своих выводах. Однако не совсем понимаю, почему вы решили, что он не совершал самоубийства. Прекрасно. Итак, мистер Бридон, чем мы располагаем на данный момент? Имеется человек, фигура публичная, чья потеря просто невосполнима. Можете поверить мне на слово, мистер Бридон, эта потеря станет весьма ощутима в очень высоких кругах. Никто не имел против него ничего личного. Имя этого человека никогда не было связано ни с одной женщиной. Никто от него ничего не ждал, и сам он никогда не мешал ничьему бизнесу. Затем… – тут незнакомец прищелкнул пальцами, словно давая тем самым понять, что объяснять далее не имеет смысла.
– В таком случае, сэр, вы, наверное, полагаете, это было убийство, потому как не похоже, что имела место другая причина его смерти. Убийство это должно было быть политическим, так как трудно найти какой-либо иной мотив. Слишком уж много этих «должно», вы не находите? Мне хотелось бы знать, были ли какие-либо независимые причины, позволяющие предполагать, что его могли убить по политическим мотивам? К примеру, кто-то ему угрожал?
– Мистер Бридон, дорогой, можете мне поверить – люди, способные совершить политическое убийство, достаточно умны и обставляют все так, чтобы не просматривалось ни намека на «независимые причины». О, если бы все мы ждали, пока не начнут поступать письма с угрозами. Нет, это никуда не годится, совсем никуда. – Незнакомец говорил таким тоном, словно Бридон отчаянно искал какой-то хитроумный способ проигнорировать простые и очевидные факты.
– Я лишь хотел… хорошо, сэр, не станем зацикливаться на этой теме. Вы только что говорили об этих политических убийствах, точно их была целая серия. С моей стороны справедливо спросить, к какой именно группе относится убийство – если это было убийство, причем не простое, а именно политическое? Спрашиваю я это не из досужего любопытства. Было бы куда как проще реконструировать случившееся, сравнивая его с аналогичными преступлениями.
– Снова, мистер Бридон, вам придется поверить мне на слово. Эти люди достаточно умны, чтобы совершать политические убийства самыми разнообразными способами, ни разу не повторяясь. Вот еще что: не верьте написанному в газетах. Эти парни, журналисты… вроде не приносят вреда, просто не верьте тому, что они пишут в своих газетах. Нет, мы должны расследовать это дело независимо и отдельно от всех остальных, понимаете? Совершенно отдельно.
– Что ж, в таком случае, наверное, лучше сформулировать это так: я склонен думать, велась какая-то грязная игра, и во время пребывания в Ластбери нашел некоторые тому подтверждения. Я постараюсь довести дело до конца, исключительно в интересах правосудия. Стоял ли за этим некий политический мотив – не мое дело; и даже если и стоял, вряд ли данное обстоятельство поможет мне в расследовании. Вас устраивает такой подход?
– Простите меня, политический мотив всегда накладывает характерный отпечаток. Тут вступает в силу закон человеческого равноправия. Понимаете, о чем я? К примеру, иностранца в таком случае будут подозревать больше, нежели британца, социалиста – сами видите, я очень откровенен с вами, мистер Бридон, – будут подозревать больше, нежели человека, кровно заинтересованного в процветании страны. Вот я и подумал, может, уместно во время нашей беседы затронуть одно или два направления в расследовании, которые вы могли проглядеть. Так мы можем рассчитывать на вас, на нашу совместную работу?
– Боюсь, слишком сильно сказано, сэр. Вы можете рассчитывать, что я всеми силами буду помогать правосудию, если приду к заключению, что имело место убийство и преступник остается безнаказанным. Впрочем, я не имею права действовать в качестве представителя третьей стороны, пока хозяин и хозяйка дома считают меня своим гостем. То есть хочу сказать о правилах приличия…
– О нет, дорогой мой мистер Бридон. У меня ни на секунду и в мыслях не было предлагать вам нечто подобное! Разумеется, вы вольны поступать по своему усмотрению, соответственно обстоятельствам. Нам всего-то и надо точно знать, на чем стоим, и поверьте мне, с нашей точки зрения, этот разговор оказался крайне полезным, вполне удовлетворительным. Еще могу заверить со всей серьезностью, что, если вы поможете направить наши подозрения в нужное русло, ваши услуги не останутся незамеченными. А, да, поезд, не смею больше вас задерживать. Снова благодарю за то, что откликнулись и приехали.
