рядом с ним находилась строительная площадка. У нашего садовника работы было немного, и он часто болтал с соседским садовником. Я спросил:
— Кто-то строит там дом?
— Да, — сказал он со своим карибским акцентом, — это дом Ника Ягора.
— Кого?
— Ника Ягора.
Когда я позвонил Сельме, чтобы договориться о проживании в следующем году, она спросила:
— Хочешь снять дом Мика Джаггера?
— Да, — сказал я. — Он построен?
— Да, — ответила она. — Но он хочет знать, кто собирается снимать дом, и обязательно проверит вас.
Мы с Джаггером никогда не встречались. Я надеялся на телефонный звонок, но он не позвонил. Через несколько дней Сельма сказала:
— Все в порядке, он примет вас.
Дом Мика представлял собой невысокий балийский / индонезийский / тайский / японский пляжный домик, красиво оформленный, с главной спальней, игровой комнатой, спальней здесь, спальней там. Шесть павильонов были соединены дорожками на сваях. Мы перестали снимать его в течение нескольких лет, потому что дом предназначался для его детей, которые были близки по возрасту к нашим. В то время у Мика Джаггера и Джерри Холл было двое детей, Элизабет и Джеймс.
Мы подружились с Родни и Леди Туш, необыкновенно милой и очаровательной пожилой парой, которая тоже жила на побережье. Несколько лет спустя, после того, как мы, наконец, переехали в наш собственный пляжный домик, они пригласили нас на ужин в их дом на берегу океана, «Пеликан Хаус», где познакомили нас с Миком и Джерри. Мы вшестером сидели за столиком, смеялись и говорили обо всем — от темы детей до москитов, музыки и подводного плавания. У четы Туш было довольно острое чувство юмора. Мик показался мне очень спокойным, а Джерри — смешливая, забавная и веселая. Это не было похоже на встречу с мегазвездой за кулисами перед концертом или в переполненном ночном клубе. Это был легкий, спокойный вечер в небольшом домике на берегу в обществе моего бывшего домовладельца.
Сюзи была беременна Ричардом, и мы говорили о младенцах и маленьких детях. Они были обеспокоены тем, что дети в тот день слишком много времени провели на солнце, потому что на Мюстике легко можно получить ожоги, особенно на бледной коже. Итак, да, мы говорили с Миком Джаггером о солнцезащитном креме. Помнится, я еще расспрашивал его о Бирме, которую он очень хотел посетить и многое знал о ней. Мы ели карри, и, когда зашел разговор об Индии, ему было интересно услышать наши с Сюзи рассказы о пляже Джуху и наших прежних путешествиях.
Спустя годы мой пасынок Алекс, которому в то время было тринадцать лет, приехал в гости. Мы бросили свои вещи, надели купальные костюмы и вышли к бассейну и пляжу. Алекс любит собак, и он погнался по белому песку за собакой Мика по кличке Стар. Через несколько часов он вернулся.
— Алекс, где ты был? Ты не сказал нам, куда идешь.
— Я ходил в дом этого парня, — сказал он.
— Куда?
— В разрушающийся дом по соседству.
Мик занимался перестройкой своего владения, и там были установлены примитивные леса из бамбука. Алекс, должно быть, увидел в этом признак упадка, а поскольку в то время он жил с отцом в Италии, то понятия не имел, кто такой Мик. В тот вечер за ужином Мик от души посмеялся над своей мнимой бедностью.
Вечером после ужина все направились в мою библиотеку, чтобы посмотреть фильм Пита Таунсенда «Квадрофения»[90]. После долгого дня беготни за собакой Алекс уселся в углу дивана, рядом с Миком, и начал дремать, растянувшись прямо поперек Мика, и уснул мертвым сном. Мы шепотом звали Алекса по имени, пытаясь заставить его передвинуться, но он проворчал и перевернулся. Мик по-отцовски засмеялся и позволил ему лежать.
Когда в 1990 году мы решили купить собственный дом на Мюстике, выяснилось, что дом рядом с Джаггером выставлен на продажу. Пляжный дом под названием «Помпельмус», что на французском языке означает «грейпфрут», требовал ремонта. Я пригласил местного архитектора Арне Хассельквиста, чтобы оценить состояние строения. Он подошел, просунул палец прямо сквозь деревянный сайдинг и сказал со своим шведским акцентом:
— Этот дом вам не подходит. Вам нужно использовать красное дерево или камень.
— Вы хотите сказать, что я не могу его просто отремонтировать?
К этому времени мы купили два владения в Коннектикуте и привели их в превосходное состояние. Но это была уже другая лига.
— Самое лучшее, что можно сделать, — это сломать его и построить новый дом, — сказал мистер Хассельквист.
— И во что это обойдется, — спросил я, — и как это будет выглядеть?
— У меня есть чертежи, — ответил он. — Что бы вы хотели?
— Мне нравится дизайн Оливера Месселя, — сказал я ему.
Оливер Мессель был блестящим лондонским художником по театральным декорациям, а его племянник Энтони Армстронг-Джонс женился на британской принцессе Маргарет. Мессель спроектировал для них сказочный дом на Мюстике и удалился на Барбадос, где построил собственный дом в британском колониальном стиле и многие другие особняки.
Оказалось, что этот мистер Хассельквист, просунувший палец сквозь стену дома, работал с Оливером Месселем над строительством всех этих домов. Какое совпадение! И, что особенно удивительно, у него оказался проект Оливера Месселя, который так и не был реализован. Когда он показал его мне, я предложил внести одно изменение: «Мне действительно нравится это, но хочу, чтобы мой дом был симметричным». Люблю равновесие. Поэтому я купил чертежи, и мы с Сюзи перепроектировали их.
Работа заняла четыре года. Первоначально мы собирались построить один дом с четырьмя спальнями и хозяйской спальней для нас, но по ходу работы решили добавить пляжный коттедж, чтобы могла приезжать моя семья, а затем еще один коттедж на пляже, рассчитанный на большее количество гостей. Бренд Tommy Hilfiger взлетел, и у нас появились деньги, поэтому мы купили продававшийся дом и снесли его, чтобы на этом месте построить гостевой дом, гармонирующий с главным домом. В конечном счете, мы создали целый комплекс — частный рай.
У Дэвида Боуи[91] также был дом на Мюстике. В 1990 году он пригласил нас на новогоднюю вечеринку в духе 1970-х. Сюзи не хотелось идти, поэтому я пришел один. Боуи был в туфлях на платформе и парике, Иман[92] выглядела под стать. Здесь собралась веселая и пестрая толпа людей. Все пили и танцевали. Там была Диана фон Фюрстенберг[93]. Я заметил Кельвина и Келли Кляйн, Барри Диллера[94], Дэвида Геффена[95] и Фран Лебовиц[96]. Все они сидели на скамейках, наблюдая, но не принимая участия в веселье.
Мы с Дэвидом стали в некотором роде приятелями, и когда несколько месяцев спустя я зафрахтовал самолет, чтобы отправиться на остров,
