изъять всё, что есть у нас в городе, — настаивал Фокси. — Иначе скоро Депьярго обезлюдеет.
— Сын мой, никто не захочет сдавать эти артефакты.
— Если я приду с вооружённой охраной и твоим письменным распоряжением…
Ирн снова задумался.
— Думай быстрее, отец, — поторопил его Фокси. — Скоро здесь будет наш любезный осиротевший банкир.
— Ладно, — махнул рукой Ирн. — Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь.
Он набросал несколько строк на бумаге, приложил к ней перстень с обсидианом. К удивлению обоих Ирнов, из перстня раздалось шипение, словно кусок мяса бросили на раскалённую сковородку. Бумага под перстнем слегка задымилась. Старый лис отдёрнул руку с кольцом от листа, но обсидиан не желал отлепляться от бумаги. Наконец лорду Ирну удалось отодрать перстень. При этом раздалось противное чавканье. А на бумаге вместо обычного оттиска остался бесформенный грязный след.
Фокси схватил бумагу с распоряжением и двинулся к выходу из зала. А лорд Ирн озабоченно рассматривал тот перстень, который он так жаждал получить и который теперь таил в себе неведомую угрозу.
Глава 126. Хронометр вскрыт
Эстебан крутил часы-хронометр то так, то этак, никак не решаясь влезть в их внутренности. Долорес распоряжалась прислугой (они наняли постоянную служанку), и теперь Эстебан занимался работой, постоянно слыша в доме женские голоса. Вначале это его раздражало и отвлекало, но через пару дней он привык и даже начал находить в этом определённую прелесть.
С момента, когда в Город Стражей приехала Долорес, дела Эстебана пошли в гору. Заказов от Стражей поступало много, оружейником Эстебан был прекрасным, за работу платили хорошо. Он подозревал, что интерес к его персоне объясняется всего лишь тем, что он побывал на службе у Верховного Мастера. Как бы то ни было, его драгоценная Долорес ни в чём не нуждалась, и Эс по праву гордился собой.
— Чем ты занят?
На плечи Эстебана легли нежные пальцы Долорес. От неожиданности оружейник чуть не выронил хронометр.
— Работаю, — лаконично ответил он, подхватив загадочный прибор у самого пола.
— Что это? — полюбопытствовала девушка, глядя на хронометр.
— Прибор.
Как было бы хорошо, если бы Долорес не лезла в мужские дела! Но она привыкла добиваться своего, и теперь тоже не собиралась отступать. Нехотя Эстебан рассказал ей историю этого прибора. По мере того как он говорил, глаза Долорес становились всё больше. Эстебан, видя такое внимание, оттаял, увлёкся рассказом.
— Только помни, этого нельзя никому говорить! — спохватился он под конец.
Долорес молча кивнула и осторожно взяла из рук Эстебана хронометр.
— Что же он должен показывать? — задумчиво произнесла она. — Время? Координаты? Название мира? Как странно!
— Что странно?
— Понимаешь, мы всегда считали, что наш мир — единственный…
— Неправда, — перебил Эстебан. — А как же древние пророчества насчет пришельцев из других миров? И разве мы сами не убедились в том, что существуют миры за Гранями нашего бытия?
— А ведь начали мы с того, что прибор ничего не показывает, — рассмеялась Долорес.
— Да, верно.
— А почему ты не можешь вскрыть его?
— Ну, — замялся Эстебан. — Понимаешь, боюсь, что будет как в детстве: разбираешь игрушечную тележку, а потом оказывается, что в ней есть лишние детали, а сама тележка больше не ездит.
Долорес расхохоталась:
— У мальчишек вечные проблемы! Только эта «тележка», — она подняла хронометр повыше, — и так не ездит. Так что ты ничем не повредишь ей.
— С меня потом спросят, а что я смогу ответить?
— Эс, самый худший вариант таков: ты ничего не сможешь починить. Но ведь и сейчас хронометр не работает. Что с тебя спрашивать? В любом случае, не вскрыв его, ты не разберёшься в его работе.
— А если он уже был безнадёжно испорчен, когда Фергюса переместили сюда, на Сариссу?
— Ты в любом случае ничего не теряешь, — настаивала Долорес. — Ну, хочешь, я попробую его открыть?
И она подковырнула ногтем верхнюю пластинку. Раздался лёгкий треск.
— Ой! Я, кажется, ноготь поломала!
Эстебан в волнении подскочил. Его обеспокоила вовсе не судьба сломанного ногтя. Верхняя пластинка хронометра поднялась, открыв внутренности прибора.
Глава 127. Они скоро вернутся
Фергюс с упоением размахивал дубинкой, делая выпады то в одну, то в другую сторону. Риуга присел на бревно, к которому был привязан Нейл.
— И всё-таки хорошая вышла бы волшебная палочка, особенно если бы смочить её кровью, — мечтательно произнёс он. — А уж если бы это была кровь волшебника…
Дубинка просвистела у самого его уха. Хорошо, что Риуга не повернулся и не дёрнулся, иначе Фергюс снёс бы ему полчерепа.
— За что? — плаксиво взвыл Риуга.
— За кровожадность, — ответил Фергюс, и тисовая дубинка вновь просвистела в опасной близости от Риуги.
Тот трусливо сжался и начал оборачиваться в сторону обоих магов. Однако Торментир демонстративно отвернулся, а Эйлин была занята чем-то у костра, который периодически вспыхивал зеленоватым пламенем. Защита пришла совсем с неожиданной стороны.
Нейл в обличье пса рванулся так, что верёвка, которой он был привязан, едва не удушила его. Зато Фергюс еле увернулся от острых собачьих клыков.
— Вот же образина! — возмутился молодой человек.
Торментир тотчас прекратил изображать олимпийскую задумчивость. Фергюс даже не успел моргнуть, как маг извлёк волшебную палочку из мантии и пальнул каким-то заклятием в пса. Нейл немедленно опрокинулся на спину, завизжал и задрыгал лапами.
— Солус, прекрати немедленно! — холодно сказала Эйлин.
— С радостью, — язвительно ответил тот, — вот только Нейл сожрёт нашего друга Фергюса.
— Не сожрёт, — спокойно ответствовала бывшая Саламандра, — подавится.
За этим спокойствием она прятала свою тревогу за ушедших в лес детей. Материнские чувства и память возвращались, придавая Эйлин всё больше человечности. Зачем, ну зачем она отпустила их? Правда, взглянув на солнце, Эйлин обнаружила, что времени прошло совсем немного. Странно, а ей почему-то казалось, что они ушли очень давно.
— Они скоро вернутся, — внезапно сказал Торментир.
Эйлин подскочила. Оказывается, Торментир слушал её мысли, и, видимо, достаточно долго. Плохо, что она из-за беспокойства даже не почувствовала этого.
— Откуда ты взял, что они скоро вернутся? — с досадой проговорила Эйлин.
— Прислушайся, — бросил Торментир, — поймёшь.
Эйлин насторожилась. Со стороны Неприветливого леса шёл поток Силы. Поток мощный, направленный в их сторону, он с каждой минутой нарастал.
— Они? — Эйлин с надеждой глянула в сторону леса.
— Больше и некому, — сухо ответил Торментир.
Эйлин усомнилась в его словах насчёт «больше некому», однако ничего не сказала вслух. Пёс по-прежнему валялся на земле, жалобно повизгивая. Это мешало Эйлин сосредоточиться, и она досадливо тряхнула головой, словно отгоняя назойливую муху. Фергюс решил, что Торментир пристально следит за каждым движением Эйлин, потому что
