– Хо-хо, голосистая, – отозвались ей в ответ.
– И страстная, наверное!
Кто-то хрипло засмеялся. Похоже, ко мне отнеслись мягче потому, что я тоже арестована. Или из-за красного одеяния целительницы.
– Принесите арбалеты! – рявкнула Венанция.
И то, что два стражника отправились за ними, возымело действие, заставив заключённых умолкнуть.
– Ну как, нравится? – вновь поинтересовалась Венанция, но теперь в её голосе не было прежней звонкой насмешливости, он звучал просто зло.
– Представление вышло неплохим, – признала я.
Венанция фыркнула и шагнула вплотную к решётке:
– Смелая, да? Надеешься, что Кайден прибежит на помощь? Не прибежит! Он не очнётся, пока я не избавлюсь от тебя, мерзкая тварь!
Вот она фактически и рассказала, что с Кайденом. А ведь если бы я спросила, она могла упираться, дразнить меня неведением. Зато теперь я знаю, что он очнётся, будет жить.
– И на Чигару тоже не рассчитывай! – его имя Венанция почти выплюнула. – Он в отъезде по делам и не успеет вернуться. А если вернётся, всё равно ничего не сможет сделать: он не может пойти против решения суда!
– И ты думаешь, Кайден это всё тебе спустит?
– А ты думаешь, он откажется от трона ради какой-то безродной девки, дочери мелкой шлюшки?
В груди полыхнуло от злости, и я не удержалась от колкости:
– Ну, похоже, так думаешь ты, раз устраиваешь всё это вместо того, чтобы спокойно ждать…
– Заткнись! – Венанция ударила ладонью решётку. – Кайден всё равно будет моим! Только моим! И ты ничего не сможешь с этим сделать. Это я буду наслаждаться его близостью, я буду стонать под ним от страсти, а тебе не достанется ничего! Он тебе не достанется!
Сердце кольнуло. Грудь сдавило так, что я едва смогла вдохнуть. А Венанция чеканила:
– Конечно, такое серьёзное дело не могут рассмотреть за один день! Эту ночь ты проведёшь в тюрьме в компании крыс. Завтра выступят ещё свидетели, и ты опять останешься в подземелье. Может, я даже пришлю кого-нибудь погреть тебя перед смертью. А на следующий день мои люди снова укажут на тебя, судья признает тебя виновной, и в тот же день тебя вздёрнут на виселице. А я приду посмотреть, как ты дрыгаешь ногами. Для целителя это очень долгая, мучительная смерть, и я буду наслаждаться каждым мгновением.
Она говорила это с таким воодушевлением, с таким… возбуждением.
«Она сумасшедшая», – подумала я. И именно поэтому с ней невозможно договориться. Она слишком безумна, чтобы слушать меня.
Значит, послезавтра я умру? Похоже на то. И всё равно как-то не верится. Я слишком устала, чтобы в это верить.
– Он мой! – Венанция стиснула прутья решётки. – Запомни: Кайден никогда не будет твоим!
Никогда не будет моим… сожаление сжало всё внутри. Если бы я знала, что всё закончится так… Нет, если бы знала, то смогла бы этого избежать, но сейчас, понимая, что жизнь закончится, я пожалела, что Кайден так и не был моим.
– Слышишь?! – в ярости Венанция задёргала решётку. – Отвечай, ты, тварь! Не смей меня игнорировать! Ты, отродье! Тебя погрызут крысы! Искусают твоё лицо!
Она перешла на истерические угрозы, арбалетчики ещё не пришли, и заключённые снова заговорили.
– Да слышит она тебя, слышит.
– Уведите, кто-нибудь, эту припадочную!
– Я сейчас оглохну!
Венанция затопала ногами, и солома в моей камере зашуршала. Меня словно молнией озарила идея. Вновь сконцентрировав магию, я определила местоположение крысы. Стремительным рывком оказалась рядом и хлопнула тварь по спине, парализуя её мышцы всего на несколько мгновений. Тельце безвольно повисло в моих пальцах, когда я рванула к решётке, но когда я впихнула зверька между прутьев прямо в лицо Венанции, крыса уже перебирала лапами.
От вереска Венанции заложило уши. Я закрыла их руками, поспешно отступая к дальней стене камеры.
– Убью! – Венанция, мигом оказавшаяся у противоположной решётки, утёрла с расцарапанного лица кровь. – Убью!
Крыса юркнула во тьму камеры. Венанция потянулась к поясу, но в этот раз на бёдрах у неё висело золотое украшение, а не кнут.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Убью!
Это её обещание после того, как она уже организовала моё убийство, выглядело нелепо. Оно показывало… её бессилие. Да, Венанция могла организовать всё это, уничтожить меня, но даже имея такую власть, оставалась никчёмной истеричкой.
– Слышишь? Я убью тебя! – брызгала слюной Венанция.
И я просто засмеялась, потому что на страх у меня не осталось сил.
– Да как ты смеешь надо мной смеяться? – взвилась Венанция и снова ринулась на прутья решётки.
– У меня тут есть ещё парочка крыс, – сквозь смех сообщила я.
Венанция отступила.
– Ты пожалеешь об этом! – выплюнула она и, вздёрнув подбородок, исчезла в распахнутой двери.
За ней ушло и её сопровождение.
Я перестала смеяться.
– А кто это был? – сипло поинтересовался кто-то из заключённых.
– Это ваша будущая королева Венанция, – ответила я и, ещё раз потыкав солому, уселась на неё.
– М-да-а, – протянул ещё один мужской голос.
– Нашему будущему королю можно только посочувствовать.
Я вздохнула.
***
Самым неприятным в тюрьме оказался холод. Он практически сразу проник под одежду и сковал тело, так что мне приходилось постоянно поддерживать себя магией, чтобы не дрожать в сгущающейся темноте: алхимические светильники постепенно угасали.
Крысы меня не беспокоили – видимо, впечатлились тем, как я кинула их товарку. Другие заключённые… не слишком докучали. Возможно, конфликт с принцессой настолько повысил мой статус, что они не решились меня донимать, а, может, сочувствовали. Но саму Венанцию обсуждали вдоволь: и как им повезло, – будет теперь, что рассказать другим, ведь видели саму принцессу, – и что лицо у неё в гневе уродливое, и характер явно дурной… А после ужина – плошки вонючей каши, к которой я не притронулась – все как-то угомонились и, кажется, уснули. Да и чем ещё заниматься в темноте?
Я сидела на соломе, обхватив колени руками, уткнувшись в них лицом, и вспоминала свой лес, Кайдена… мечтала, что меня спасут, пыталась представить, что сделает Кайден, когда всё узнает.
Звук открывающейся двери я не услышала, только голос. Очень мягкое и осторожное:
– Эйна… Эйна, ты здесь?
Глава 48. Предложение, от которого неразумно отказываться
Огонёк затеплился в холодном мраке тюрьмы. Перемешанное в запечатанной колбе алхимическое вещество тусклым светом озарило руки и лицо Чигару, связку ключей, решётку, отделяющую мою камеру от коридора.
Свет был настолько слабым, что не обжёг глаза и, кажется, не потревожил других обитателей камер. Скрежетнул в замке ключ. На миг всё опять погрузилось в тишину, затем скрипнула открываемая решётчатая дверь.
Опять всё казалось мне сном.
Глядя на меня сверху вниз, сжимая в одной руке связку ключей, а в другой колбу с алхимическим светильником, Чигару подошёл.
Он не сказал ни слова, я тоже молчала, рассматривая его серьёзное лицо, какое-то жуткое при освещении снизу.
Чигару опустил связку ключей – точно такую же, как у приведшего меня сюда служащего – на солому возле моего бедра. Вложил мне в ладонь, согретую его теплом, светящуюся колбу и подхватил меня на руки.
Лишь оказавшись без твёрдой опоры, повиснув на нём, я словно очнулась.
Мысли лихорадочно заработали: это побег из тюрьмы, практически признание вины, но суд – постановка, но всё равно это суд. Принцесса говорила, что Чигару в отъезде. И в целом – для того, чтобы снять с меня обвинения, достаточно привести Кайдена в чувства.
Из подземелья Чигару вынес меня тихо, так и не потревожив заключённых. Лестницу, через которую в тюрьму явилась Венанция, а потом и он, тоже перегораживали решётки, но с хорошо смазанными петлями, так что наше путешествие по этой лестнице сопровождалось лишь шорохом шагов Чигару и его закутанных в плащи помощников, запирающих двери по мере нашего подъёма.
