Катер быстро приближался, и Холанд понял, что, если он не изменит курса, то пройдет мимо него в каких-то тридцати метрах. Катер не изменил направления и поднятая им волна заставила шаткую лодку запрыгать на воде. Вскоре мотор заглушили, и Кен увидел, что катер остановился совсем рядом с яхтой.
Кен продолжал грести в том же направлении, надеясь, что с катера его не заметили. Через некоторое время он бросил весла и стал вглядываться в темноту, пытаясь обнаружить на яхте хоть какие-то признаки жизни. Катер стоял возле яхты, словно жеребенок рядом с кобылой, но на палубе было пусто. Тогда он решил подплыть как можно ближе и, оказавшись у борта, расслышал какие-то голоса. Кен хотел даже взобраться на палубу, но тут же отказался от этого намерения. Он обогнул судно и приблизился к правому борту. Один иллюминатор светился в ночной тьме, и Кен стал бесшумно маневрировать, чтобы приблизиться к нему. Внезапно из иллюминатора донесся четкий голос:
— Нам пора объясниться, Джонни. Ваше положение слишком паршиво, чтобы еще диктовать мне условия. Если вы не согласитесь делать то, что я скажу, будете сидеть здесь, пока не станете более сговорчивым.
Кен убрал весла, опасаясь, как бы они не стукнулись о борт и, схватившись за железную скобу, торчащую под иллюминатором, бросил быстрый взгляд внутрь каюты.
Красивый молодой блондин, которого Кен уже видел возле «Голубой Розы» лежал на койке. А у входа в каюту, прислонившись к двери, курил сигарету крупный темноволосый мужчина, одетый в безукоризненный костюм.
Кен отпрянул от иллюминатора и, держа лодку на месте, стал прислушиваться к разговору.
Солли поймал конец каната, брошенного О'Брайеном и помог хозяину взобраться на палубу.
— Такс здесь? — спросил О'Брайен.
— Да, патрон.
Негр несколько удивился, увидев патрона одного. Разбуженный мотором Такс, появился на палубе, застегивая рубашку. Он провел О'Брайена в свою каюту и там, сдерживая зевоту, сел на койку, вопросительно уставившись на него.
— Ты занялся Луи Манчини?
— Да, — отводя глаза, сказал Такс. — Правда, Байта ударил его слишком сильно.
О'Брайен внимательно посмотрел на него.
— Что это значит?
— Сомневаюсь, что сейчас Луи чувствует себя хорошо, — осторожно ответил Такс. — Череп у него оказался чуть толще яичной скорлупы.
— Он умер?
— Не исключено.
О'Брайен потер щеку.
— События опережают нас, — сказал он, взяв сигарету из золотого портсигара. — Может быть и лучше, если он сдохнет.
Такс перевел дыхание.
— Я не знаю, патрон, просто меня удивило бы, если бы он пришел в себя.
— Он не должен заговорить.
— Конечно, он будет молчать. Мы его оставили на шоссе, и он… В общем, такие не разговаривают.
О'Брайен щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся и пустил дым к потолку. После четырех спокойных лет вокруг начали собираться тучи. Но нужно было оставаться хозяином положения, и все, кто пытался ему в этом мешать, должны были быть безжалостно устранены.
— Джонни нужно убрать, — сказал он, понизив голос.
Такс был ошарашен, но не показал вида.
— Как скажете, патрон.
— Труп должен исчезнуть без следа.
— Можно устроить, — кивнул Такс. — У меня на борту есть бочка, которая вполне сгодится для этого. Мне только нужно будет немного цемента. Его не найдут!
— Не тяни с этим, Такс. Сейчас я поговорю с ним, а потом решу, когда нужно будет это сделать.
— Этой ночью? — спросил Такс, подумав, что опять не удастся выспаться.
— Да, этой… Иди, готовь бочку.
— Я скажу Солли.
— Все делай сам, — сухо сказал О'Брайен. — Лишние свидетели не нужны, Солли поедет со мной.
Такс скривился.
— Как же так, патрон. Эта бочка… Нужно, чтобы Солли помог мне. Вы же не хотите, чтобы я нажил грыжу. Я не могу все делать один.
О'Брайен посмотрел на светящийся кончик сигареты.
— Как хочешь, но если ты возьмешь в дело Солли, его тоже придется уничтожить. Свидетели нам не нужны.
Такс очень дорожил Солли: тот был силен, как бык, и стремителен, как гремучая змея.
— Он не откроет пасти, не волнуйтесь, патрон.
— Ты, кажется, споришь со мной, Такс?
Голос О'Брайена сделался угрожающим, и Такс предпочел замолчать.
— Что ты решил? — поинтересовался хозяин.
— Я справлюсь сам.
— Умница. Эта работа тебе по плечу.
— Можете рассчитывать на меня.
О'Брайен встал и вышел в коридор. Дойдя до каюты Джонни, он повернул торчащий из замка ключ, и вошел.
Джонни дремал. Услышав шум, он открыл глаза и молча посмотрел на вошедшего.
— Что вам нужно?
— Нам пора объяснить, Джонни. Ваше положение слишком паршиво, чтобы еще диктовать мне условия. Если вы не согласитесь делать то, что я скажу, будете сидеть здесь, пока не станете более сговорчивым.
— Послушаем ваше предложение, — сказал Джонни, потирая опухшее после сна лицо.
— Вы уедете сегодня же ночью и отправитесь на аэродром, чтобы сесть на нью-йоркский самолет. Там один из моих агентов посадит вас на самолет до Парижа. В Париже вы останетесь до тех пор, пока я не разрешу вам вернуться.
— А в это время вы женитесь на Гильде, — рассмеялся Джонни. — Неужели вы всерьез думаете, что она пойдет за вас без моего согласия?
— Вы напишете ей, что улетаете в Париж. Она знает, что у вас неприятности и не удивится.
Джонни сделал гримасу.
— А как насчет денежного вознаграждения?
— Я не рассчитываю дешево отделаться от вас. В обмен на письмо Гильде вы получите десять тысяч долларов. Кроме того, вы дадите слово, что останетесь в Париже до тех пор, пока я не позову вас обратно.
— Десять тысяч?! — не веря своим ушам, повторил Джонни. — Но вы можете дать и больше. Тысяч пятьдесят, а?
— Двадцать пять и ни цента больше.
— Я не тронусь с места меньше, чем за тридцать.
— Согласен. Тридцать. Мой агент в Нью-Йорке даст вам половину, вторую вы получите в Париже.
— И имейте в виду, Сион, если денег не будет, я сразу же вернусь.
— С полицией на загривке. Вы забыли, что прошлой ночью убили человека.
— Нет, не забыл. Вижу, вас это беспокоит больше, чем меня. Деньги мне нужны сейчас, а не в Нью-Йорке и не в Париже. Итак?
— Мой агент займется этим, — осторожно проговорил О'Брайен. Он открыл бумажник, достал триста долларов и протянул Джонни. — Вот, возьмите пока.
Джонни не заставил себя уговаривать. Спрыгнув с койки, как кошка, он схватил банкноты и сунул их в карман.
— Вижу, вы очень хотите получить мою сестренку, — ухмыльнулся он. — А вот я — другой. Ни одна женщина в мире не заставила бы меня расстаться с денежками.
О'Брайен с трудом подавил ярость.
— В столе есть почтовая бумага, напишите Гильде, что отправляетесь в Париж и в ближайшее время не вернетесь.
— О, как мне все это надоело! Вы и сами можете ей сказать.
— Без письма соглашение не состоится.
— Что вы такое замышляете? — вдруг подозрительно спросил Джонни. — Может быть, вы боитесь, она подумает, что вы треснули меня по голове и бросили в воду?
— Не говорите глупостей, — внутренне ужасаясь догадливости Джонни, возразил О'Брайен. — Гильда вас любит, ей приятно будет узнать новости именно таким образом.
— Ну ладно, я позвоню ей из аэропорта.
— Вы воображаете, что будете разгуливать по аэропорту? Да флики сразу же схватят вас!
Джонни пожал плечами.
— Ну, ладно! А если я сообщу ей, что был избит вашим мордоворотом? Сомневаюсь, что она обрадуется.
— Так вы напишете письмо?! — заорал О'Брайен.
Джонни нехотя вынул из стола листок бумаги и, написав несколько слов, протянул его О'Брайену.
— Вот, а теперь дайте мне возможность уйти с вашей посудины.
О'Брайен прочитал письмо и кивнул, указывая на конверт:
— Напишите адрес.
Джонни послушался. О'Брайен взял конверт, заклеил его и сунул в бумажник.
Он был доволен: руки были развязаны, Гильда ничего не заподозрит.
— Вы поедете не со мной: не хочу, чтобы меня видели в таком обществе. Сейчас я увезу Солли, и он вернется на катере. И предупреждаю: делайте все, как я сказал, иначе пожалеете, что родились на свет.
— Давайте, я уеду первым, — предложил Джонни. — Я слишком долго сидел на этой грязной посудине. Мне надоело.
— Заткнитесь, — злобно прошипел О'Брайен. — Грязная скотина. Меня тошнит уже от этой торговли.
— В самом деле? Но имейте в виду, я не люблю шуток, и скоро вы это поймете.
Выйдя из каюты, О'Брайен запер дверь на ключ и поднялся на палубу. Теперь, когда в руках у него было письмо, он хотел поскорей избавиться от Джонни. Через некоторое время он скажет Гильде, что ее брат был убит во время драки в парижском кабаке, и она никогда не узнает, что истинным виновником этой смерти был ее муж.
