И очень хорошо. Я себе такой нравлюсь. Остальное — бредни недалеких, даже если в их числе мой родной брат.
Я решительно взялась за канат и начала взбираться.
— У тебя есть одна проблема! — бросил мне вслед Рома. — Ты никогда никого не слушаешь!
— Мне все равно, — отзываюсь я и сосредоточенно продолжаю карабкаться.
— Нет, тебе не все равно! Только ты никогда в этом не признаешься! А в книжках твоих нет ответов на все вопросы! Книжка тебе не расскажет, как расчудесный Костя сбрасывал бездомных кошек с крыши, и не расскажет, как Сашка месяц лежал в больнице, после того как отвадил от тебя этого психа, а он дружков позвал с ним разобраться! Ты живешь в сопливо-розовом мирке графов и графинь и дальше своих фантазий не видишь ни фига.
Сейчас, кажется, я сорвусь. И не от злости, а с каната! Руки вспотели и скользят, а Рома… У него пунктик, как и у его друга, оставить последнее слова за собой. Он высказался и ушел, а я тут вишу, как сарделька. Сил нету, не могу больше! До окна осталось совсем немножко. Меня трясет и от страха и от холода — от всего. И от кошек — тоже. Как это сбрасывал кошек? Может, с первого этажа? Так это тогда называется выпускал погулять. Ах, нет, не подходит, Ромка сказал «сбрасывал с крыши». Ну а что, кошек много развелось, одной кошкой больше, одной меньше… нет-нет-НЕТ, я так не думаю! Честное слово, не думаю. Кошки хорошие, пусть у них все будет замечательно. Да и с какой стати я оправдываю этого Костю? Не люблю я его давным-давно! А что, Ромка тоже хорош со своим дружком, они голодных бездомных собак в санки запрягали и дразнили привязанными к палке сосисками. Те еще живодеры! Да, они, конечно, кормили потом этих собак, будки строили… Эх, все-таки это не то же самое, что кошек с крыши сбрасывать, вообще не похоже. Ну и чего теперь? Памятник им, героям, поставить, а Костю линчевать? А что, можно и линчевать, ведь он бросил меня… трус несчастный, как отволтузил его Донских, он точно в воду канул. А говорил: люблю, жить не могу — трепач!
Я со злости подтянулась и сразу же достала до подоконника. Еще минута сопения, и я сижу на нем, еще полминуты на раздевание и — здравствуй кровать, вожделенный второй ярус! Как же тут здорово! И луну видно!
Я замоталась в одеяло, трясун не оставлял, знобило как в лихорадке.
Костя-Костя… грозой нашего двора был. Рыжий дьяволенок в малиновом джемпере с изображением ягуара. Я лежала дома под диваном и умирала от любви, а он не звонил. Я залила пол слезами, все под тем же стареньким диваном, а он бегал во дворе с белобрысой Риткой и обнимался с ней за беседкой. Я исписала три тетрадки по девяносто шесть листов своими страданиями, а он сказал на мое возмущенное «ПОЧЕМУ»: прошла любовь, завяли помидоры, лучше спроси у своего дружбана Донских.
Саша гордился собой, а Рома гордился им, на мою любовь им было начихать! Тогда я еще не была умной, только плакала от обиды и сказать не умела как следует, поэтому взяла и плюнула Донских в лицо, прямо перед всеми его друзьями и подружками. А он плюнул в лицо мне и сказал:
— Не стоит благодарности! — Думал, я буду в ножки ему кланяться, после того как он лишил меня любви всей моей жизни. Не тут-то было, я набрала побольше слюны и снова плюнула ему в лицо. А он мне! А я снова ему, а он мне… мы стояли посреди двора и плевались друг в друга. Я расплакалась и убежала, а он как победитель смотрел мне вслед и не плакал ничуть.
Глава 7
Миллиард маленьких сердечек
Вадик с Алей поссорились. Моя судьба отрывался по полной программе, кадрил девчонок, громко смеялся, гонял в футбол, а королева Спелой пшеницы ходила хмурой, постоянно о чем-то с Женей-мочалкой перешептывалась. Жанна с Люсей играли в пионербол с шестым отрядом, Оксана вертелась в компании моего брата, Юли, Нины-челюсти и, конечно же, Донских. Она даже ела за их столиком. А я дочитала про строптивую леди Дженнифер, ее разоренного отца и жениха маркиза. Все у них хорошо разрешилось, все счастливы, любят и любимы.
Почему же в жизни не так? Ведь дело не в эпохе, в которой мы живем! Дело в людях. Дело во мне. Я что-то делаю не так. Мне нужно предпринимать шаги по завоеванию моего смайлика, а я сижу на подоконнике и смотрю в окно. В палате никого нет, а с площадки доносится музыка. Скоро дискотека начнется.
А может, Ромка прав, я живу в сопливо-розовом мирке? В нем так хорошо! Настоящая жизнь — она совсем не красива, она точно уродливая яма на дороге. Ее хочется обойти! Интересно, а сам Ромка живет в реальности или у него тоже есть какой-то свой мир? А может, у каждого свой? И нет ничего плохого в том, что у меня есть мой? И вовсе он не розовый! Сопливый — это да, а вот цвета он — золотого. Как осень, как обручальные кольца в ювелирных магазинах, как корочка у батона, как искорки в глазах Вадика…
Что произойдет, если я буду честной? Если подойду к нему и скажу, как сильно он мне нравится. Рассмеется? Конечно! Честным везет только в американских комедиях. В жизни их считают слегка того. Юродивыми.
В палату вбежала Жанна.
— Таня, ты идешь?
— Куда?
— На дискач, куда же еще! Там столько пацанов! Ты должна это видеть!
— Что-то лень.
— Да ну, Танюх, пошли!
Она подкрасила губы, наспех причесалась и подошла ко мне.
— Ну чего сидеть скучать одной?!
— Не, я не пойду, не хочется.
Жанна прищурилась.
— А там Вадик! Танцует со всеми по очереди.
— И что? — я делаю вид, будто мне все равно.
— Что-что-что, — Жанна ущипнула меня за ногу. — Понятно ведь что. — И обиженно прибавила: — Я-то думала, ты мне расскажешь, а ты…
— Про Вадика?
— Ну а про кого же еще! Он ведь тебе нравится?! Не отпирайся даже!
Я обреченно кивнула.
Не вижу смысла теперь скрывать свои чувства. Жанне можно довериться, поэтому я тихо сказала:
— Разве это что-то бы изменило?
— Конечно! Давай-ка, вставай, наряжайся, прихорашивайся и пойдем. Чувствую, сегодня твой день. Ты ему тоже нравишься! Это стопудняк!
— С чего ты взяла?
— Да видно же! Как он тебя вчера целовал, мы все в легком офигении были, честное слово! А с Алей он в ссоре, не теряйся! Отличный шанс!
Да, она абсолютно права — это шанс.
— Что бы надеть такого? — все еще сомневаясь, спросила я.
Жанна распахнула шкаф, вытащила джинсы с заниженной талией, ремень-цепочку и нежно-зеленую кофту с короткими кружевными рукавчиками.
— Вот это. А тени возьми у меня, зелененькие, блестящие. И розовый блеск для губ!
Какая же она замечательная! Жаль, мы живем в разных концах города. Вот учились бы мы в одной школе, в одном классе, жили бы в одном дворе… это любовь бывает на расстоянии, если народ, конечно, не сочиняет, а в дружбе на расстоянии радости мало.
