— Потому, — терпеливо сказал Уэссекс, — что де Шарантон на короткой ноге с самим дьяволом. Он объединит все партии Луизианы против себя, если этого уже не произошло.
— А если истинный король Франции у него в руках? — спокойно спросил Костюшко.
Уэссекс снова задумался — а, собственно, как много знает Костюшко о том деле, что привело его в Новый Свет, — об исчезновении Луи и Мириэль? Выяснить это возможности не было, и потому герцог отвернулся и стал молча смотреть на реку.
Весь день «Король Генрих» шел вдоль берега, подыскивая пригодный для прохода приток. Наконец такой обнаружился, и корабль двинулся по нему. Постоянное пыхтение его двигателя среди деревьев вдруг стало как будто громче. Почти сразу же они оказались в тенистой полутьме, и, посмотрев за корму, Уэссекс едва смог увидеть блестящую поверхность реки между деревьями.
На носу один из членов команды шестом промерял глубину протоки, выкрикивая что-то на своем речном жаргоне. Цапли неуклюже разлетались у них из-под носа, аллигаторы — родственники крокодилов Старого Света, — злобно разевая пасти, соскальзывали в воду у них за кормой. Воздух стал очень влажным и пах тиной и гнилью.
Наконец протока стала чересчур мелкой, чтобы продвигаться вперед. Механик снизил давление в котле. Двигатель остановился, и во внезапной тишине стало слышно, как сквозь заросли ломятся какие-то крупные животные, стараясь убраться подальше от шумного парохода.
«Король Генрих» засел в иле.
— И что теперь? — с сомнением в голосе спросил Уэссекс, глядя на окружавшее их болото. Если они не ошиблись, то, пройдя в любом направлении, через полмили наткнутся на одну из плантаций, что лежат вдоль реки. Но если они свернули не туда, то завязнут в этом болоте навсегда.
— Пойдем назад тем же путем, что и пришли, — легкомысленно решил Костюшко. — В этом суть всей жизни, друг мой.
Уже за полдень команда сняла с борта ялик и уложила туда груз обоих тайных агентов. Один из моряков отправился вместе с ними в качестве штурмана и проводника, а Уэссекс и Костюшко при помощи шестов вывели ялик на речное мелководье. Здесь даже в октябре стояла тропическая жара, и Уэссекс пожалел о своей залихватской треуголке с перьями a la militaire.[58] Его сюртук лежал поверх багажа, как и сюртук его напарника, поскольку покрой их слишком стеснял движения при физической работе.
Они старались не выходить на стремнину — теперь, на лодке без механического двигателя, Уэссекс понял, насколько опасной может быть река. Через несколько минут течение подхватило их и понесло вниз, к цели.
И вот перед ними возник грузовой причал, которых Уэссекс уже много видел по берегам реки, — строение, к которому могли причалить плоскодонки для погрузки. На краю причала сидел негритенок и болтал в воде ивовым прутиком. В годы юности Руперта было принято держать маленьких мальчиков в качестве пажей, одевать их в фантастические ливреи с тюрбанами и драгоценностями, чтобы они напоминали индийских раджей. В отличие от них, этот мальчуган был бос, а одет лишь в короткие рваные штаны с махрами на коленях.
Увидев прибывших, негритенок живо вскочил на ноги.
— Это вас надо отвести к хозяину? — заговорил он на местном диалекте с таким акцентом, что Уэссекс едва разобрал его слова.
Штурман бросил ему линь, и мальчик быстро закрепил его, пока Уэссекс и Костюшко гребли, чтобы удержать лодку на месте. Их багаж быстро перетащили на причал, и едва они успели ступить на доски, как штурман повел лодку назад, вверх по течению. Герцог сразу надел свой сюртук табачного цвета и шляпу. Костюшко, с непокрытой головой, дольше провозился со своим щегольским нарядом.[59]
— Я провожу вас в большой дом, — с важным видом заявил мальчик. — Хозяин Бароннер вас ждет. — И негритенок танцующей походкой пошел прочь, нетерпеливо поглядывая на гостей.
— И этот наряд, надо полагать, должен здесь сойти за хорошее прикрытие? — процедил сквозь зубы Уэссекс.
— Не имеет значения, что человек видит. Имеет значение то, что он думает, что видит, — философски отозвался Костюшко.
Мужчины выбрались по высоким ступеням на широкую тропу, над которой нависали плакучие ивы, и Уэссекс уже пожалел, что надел сюртук. За обрывом простиралась, уходя чуть вверх, идеально ухоженная изумрудная лужайка, а выше по пологому склону стоял большой трехэтажный дом, построенный в роскошном стиле колониальной аристократии. Архитектура напоминала карибский стиль открытыми галереями с узорчатыми решетками, что тянулись вдоль каждого этажа, чтобы уловить даже легкий ветерок. Кружевные решетки из белого металла на фоне голубой штукатурки придавали зданию барочный вид, а несколько выкрашенных в различные пастельные тона пристроек, типичных для южных плантаций, лишь усиливали эффект.
— Один только вид этого дома стоит путешествия, — с восторгом прошептал Уэссекс.
— Не думал, что ты такой мещанин, — отозвался напарник.
Их юный провожатый тем временем пустился бежать вперед, криками оповещая о прибытии гостей. Уэссекс и Костюшко неторопливо последовали за ним. Когда они подошли к веранде, навстречу им вышел человек — наверное, хозяин. Он был одет безупречно, в ярком креольском стиле прирожденного орлеанца, а гладкая смуглая кожа говорила об африканских предках. На мгновение Уэссекс даже застыл от удивления, затем вспомнил, что тот институт рабства, который практикуется в Луизиане, не только признает существование свободных цветных, но даже позволяет им самим держать рабов.
— Добро пожаловать в «Облака». Я Реттлер Бароннер, хозяин. Надеюсь, путешествие по реке было приятным? — Он говорил как настоящий парижанин, только чуть растягивал слова, что выдавало в нем уроженца Нового Света. Без видимой спешки Бароннер проводил гостей в дом, подальше от любопытных глаз прислуги.
«Облака» походили на пышный восточный дворец. Интерьер представлял собой странную смесь уступки тропическому климату и приверженности к требованиям европейской элегантности. Полы с паркетом из кипарисового дерева были покрыты яркими восточными коврами, а серванты заставлены серебром и сверкающим хрусталем.
Бароннер провел их в миленькую комнатку на втором этаже. Французские окна по обеим сторонам выходили на веранду. Вдали за деревьями виднелась река. Красивый столик в стиле шинуазри стоял в самом центре комнаты, весь покрытый позолотой и лаком, а в одном углу комнаты красовалась большая расписная ширма.
— Прошу вас, джентльмены, чувствуйте себя как дома. Ваши комнаты скоро будут готовы. Кстати, не желаете ли освежиться?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
