— Хэл, подождите…
Он швырнул капсулу в приемник пневмопочты и дернул за кисточку шнурка. Капсулу всосало в трубу.
— Это могло оказаться что-то нужное! — запротестовал я.
— Раз не блестит, значит, не золото, — свирепо бросил Хэл. — Ты где прячешь своё добро, а? — обратился он к накрытому простыней Грюнелю. — Теперь уже нет смысла его беречь, старый ты сквалыга. Твоя песенка спета.
Мы услышали шаги и направили фонарики на дверь.
Вошел Дорье:
— Девушки устали.
— Мы ещё не закончили здесь, — ответил Хэл.
— Можем продолжить завтра, — сказал Дорье. — Нам всем надо отдохнуть.
Хэл собирался было возразить, но потом кивнул:
— Ты прав. Пошли обратно на «Сагу».
16
ДВА ДНЕВНИКА
Хорошо было снова оказаться на борту «Сагарматхи». После невозможного холода на «Гиперионе» казалось, что в столовой и салоне почти тропическая жара. За обедом мы едва притронулись к еде. Все были измучены, и аппетита не было. Мои брюки уже сделались свободными в талии. И всё же я чувствовал себя нормально. Я не осмеливался говорить об этом, боясь, что Хэл решит, будто у меня галлюцинации на почве высотной болезни, но я никак не мог успокоиться и был полон энергии. Я хотел вернуться на «Гиперион». Хотел получить моё золото.
В качестве маленького подарка после обеда Хэл подал в салон немного кислорода. Откинувшись на спинку кресла, я протянул ноги к электрическому огню. Ещё немного, и они отойдут. Даже мех снежного барса не смог защитить мои ступни и пальцы, и они горели от холода после трех часов пребывания на корабле Грюнеля.
Перед тем как мы ушли с него, я уговорил Хэла позволить мне зайти в каюту капитана. На письменном столе с выдвижной крышкой я обнаружил судовой журнал, погребенный на самом дне маленького замерзшего водопада. Я сумел обколоть лёд и высвободить журнал, и теперь он оттаивал на подносе у камина. Это была идея Надиры. Оставалось лишь надеяться, что бумага не расплывется в пропитанное чернилами месиво.
Вечер был тихий, и два корабля, связанных воедино, тихонько плыли по ветру, направляемые моторами «Саги». Для спасательной операции лучшей погоды нельзя было и желать. Но сердце моё было неспокойно. Я не мог отделаться от мыслей о том, что Хэл говорил насчет женитьбы. Явно он имел виды на Кейт де Ври. Теперь всякий раз, как он открывал рот, я почти ожидал, что вот сейчас он преклонит колено и сделает ей предложение. Не знаю, какая мысль страшила меня больше: что Хэл женится на ней или что это сделаю я.
Мисс Симпкинс шила. Я подумал, что нашитого ею уже должно хватить на целую русскую армию. Надира занималась судовым журналом, всё время немного поворачивая его, чтобы он оттаивал равномерно и не подпалился. Возле бара Хэл и Дорье негромко совещались, сверяясь с планом, который так упорно рисовал Дорье во время нашей вылазки. Кейт фотографировала яйцо аэрозона и что-то наскоро черкала в тетради. С каждой вспышкой её камеры по комнате распространялся слабый химический запах. Кваггу, додо и кости йети затащили внутрь «Сагарматхи» и надежно упрятали в трюм. Но в данный момент вниманием Кейт всецело завладел аэрозон.
У меня на коленях лежал дневник Грюнеля, единственное сокровище, добытое мною за сегодняшний день. Я удивлялся, что Хэл не отобрал его у меня, чтобы прочесть самому. Вместо этого он велел мне просмотреть его и сказать ему, если там отыщется что-нибудь полезное. В голосе его не звучало особого оптимизма. Похоже, он был не самого высокого мнения и о Грюнеле, и о всякой писанине вообще.
После беглого прочтения нескольких первых страниц я был почти согласен с ним. Это был не совсем дневник, поскольку там не было дат, а те немногие слова, что там присутствовали, Грюнель даже не удосужился записывать в строку. Они теснились по страницам среди диаграмм, не имевших для меня никакого смысла. Быстрые чернильные росчерки, град странных символов, и повсюду цифры. Это было всё равно что пытаться рассортировать снежинки во время бури.
— Вам ещё недостаточно фотографий этого маленького уродца? — недовольно поинтересовалась мисс Симпкинс, разгоняя рукой вонючий дым лампы-вспышки.
— Он не больший уродец, чем вы, Марджори, — парировала Кейт, снова щелкая камерой. — Я хочу заснять, как он выглядит в этом яйце, прежде чем анатомировать его.
— Вы собираетесь разрезать его? — переспросила мисс Симпкинс.
— Да, на мелкие кусочки. Так я смогу намного больше узнать о нем. Хотя на самом-то деле я более сильна в млекопитающих. А это нечто куда более примитивное.
— Ты, должно быть, рада своим новым образцам, — сказал я Кейт, надеясь завязать дружескую беседу.
— Я могла бы получить их все, не будь «Сагарматха» повреждён.
Она взглянула на меня так, словно я один был в этом виноват. Она становилась такой же несносной, как Хэл. Они на самом деле подходят друг другу.
— По крайней мере, это хоть что-то, — ответил я. — Я вот не нашёл вообще ничего.
— А часы старика? — напомнил Хэл, не отрываясь от плана.
— В них была фотография, — спохватился я, достал её из кармана и показал Кейт. — Как ты думаешь, кто это может быть?
Она мельком взглянула.
— Его дочь.
— Ты уверена?
— Вполне. У них одинаковые лбы и носы. И в любом случае, я как-то видела её фотографию в газете.
— Это та самая, которую он лишил наследства? — уточнил я. — С которой отказался разговаривать?
Она кивнула.
Интересно, наладил ли с ней отношения Грюнель, прежде чем отправиться в своё последнее путешествие? Он явно никогда не переставал думать о ней.
— Знаете, — сказала Кейт, — я считаю, что вы поступили низко, украв его личные вещи.
— Разве не для этого мы все сюда пришли? — спросила от камина Надира. — Чтобы стащить его вещи?
Кейт не сразу нашлась что ответить.
— Да, наверно, но мы не должны становиться расхитителями могил. Если честно говорить, я имею в виду его карманные часы.
На миг я лишился дара речи от негодования. Хоть с часами это была даже не моя идея, но я не собирался валить всё на Хэла.
— Расхитители могил? — повторил я. — Ты же сама выкапываешь из них кости.
— Это совсем другое, — бросила Кейт, надменно задрав подбородок. — Это поиски знания.
Я больше ничего не сказал. Славной же, сварливой командой были мы в этот вечер. Без сомнения, отчасти в этом повинны были усталость и высота в двадцать тысяч миль с её разреженным воздухом. Но уж слишком легко раздражалась Кейт все эти дни.
— Даже если я не смогу спасти всю коллекцию Грюнеля, — сказала она Хэлу, — я, по крайней мере, могу попытаться составить её каталог. Можно мне завтра взять с собой небольшую фотокамеру?
