Открывшаяся картина на выходе вызвала легкое головокружение. Первый снег рваным ковром накрыл равнину. Северный ветер перемешивал тучи, прозрачный воздух наполнен кислородом. Какая война, какой героин? Жизнь – вот главный наркотик!
— Кровь на снегу – все как художник прописал. Вдохнули, выдохнули – по машинам, нечего романтиков из себя строить.
— Снег – хорошо, по следам видно кто откуда приехал. – Не удержалась Иви Ченг, сразу же надула губы, догадавшись, что дважды два – четыре.
Нервная система Дмитрий Петровича возбуждена недавней близостью с Иви. К предстоящему сражению Кабанов относился более спокойно – дело известное, тактика определена, боевые товарищи надежны как сталь. В отношениях с девушкой секс уступал место более сильному чувству. С известной долей мазохизма Кабанов предоставил чувствам барахтаться в сером веществе. Через два месяца все разложим по полкам, если останется что и куда раскладывать. А пока будь, что будет.
Ночью, слегка драматизируя ситуацию, Дмитрий поведал о намечающейся операции. По его словам, поселок терроризирует вооруженная охрана бывшего мэра. Вторая по количеству бойцов вооруженная группировка, с которой не связываются даже военные и менты Ермакова.
— У них современное вооружение, транспорт, неприступное убежище. Единственный наш козырь – волею случая попавший в руки воровской общак. 50 килограмм героина. За него мэр предлагает продовольствие и медикаменты, обещает забыть про жителей поселка.
— Так в чем сложность?
— Сложность в устройстве мозга русского чиновника. Чтобы вскарабкаться в верхи власти, надо исповедовать принцип «Не наебешь, не проживешь», надо есть рыбку, взбираясь на елку. Людей у нас мало будет в сопровождении, мэр почует халяву, перебьет нас забесплатно, всего делов.
— Я с тобой пойду!
Девушка подняла голову, волосы черным шелком накрыли Кабановскую грудь. В свете ночника Дмитрий увидел в глазах китаянки давно забытое выражение. Иноземное лицо за два дня перестало быть чужим. Словно тысячу лет смотрел в раскосые глаза, вдыхал сладкий запах волос. Тревожный симптом.
— Я тебе парабеллум дам. – Нельзя же всерьез воспринимать возникшую слабость.
Скромный автопарк кабановского отряда располагался на ровной площадке слева от расщелины. Автомобили выстроены в ряд под брезентовым навесом, обеспечивающим кроме маскировки возможность ремонта при любой погоде. Все автомобили с карбюраторными двигателями, повышенной проходимости и повышенной ремонтопригодностью. Нивы и УАЗы вне конкуренции. Автомобили оснастили соответствующим образом: на капот и двери наварили броню, лобовые стекла защищали стальные листы с прорезями, боковые исключены как класс, вместо них откидывающиеся наружу пластины с вваренными бойницами.. Исключение составлял трофейный Рэндж Ровер, который использовался в редких случаях. В подготовке и ремонтных работах участвовали все, под командованием, разумеется, Юрия Ивановича. Транспорт всегда находился в боевой готовности.
Кабанов направился к белой Ниве. Двери всегда открыты, Дмитрий откинул сиденье, закинул сумку с 25 килограммами героина на заднее сиденье. С водительской стороны так же поступил Свиридов.
— Кто поведет?
— Ты командир, я за рулем. – Свирид достал ключи из‑под коврика.
— Прогрей пока, я последние указания дам китайскому товарищу.
Кабанов прошел вдоль ряда зарычавшей на все лады техники. Механик спокойно ждал команды, Топор со Студентом пристраивали пулеметы в бойницы задних дверей УАЗа, Доктор с горящими глазами барабанил пальцами по рулю аналогичного «бобика». Двигатель Ровера хранил молчание, через лобовое стекло Кабанов видел, как Иви провела пальцами над козырьком, потом перебросила косу за плечо, нагнулась к бардачку. Дмитрий открыл дверь, девушка выпрямилась, лицо осветилось улыбкой.
— Ключи не могу найти.
— Под ковриком. – Кабанов просунул руку под рифленую резину, достал ключ.
— Не боишься?
— Чего? С тобой… у тебя же такая армия! Мне останется только наблюдать.
— Не только, Иви. — Кабанов шагнул ближе, прижался к бедру китаянки. — Знаешь, как этим пользоваться?
Дмитрий потянулся к рации через стройное тело девушки, щелкнул тумблером.
— Конечно, у нас аналогичная техника. – С придыханием ответила Иви. Тонкие пальцы нежно накрыли мужскую ладонь.
— Здесь сканер частот, — Дмитрий, не мигая, смотрел в омут раскосых глаз, — передавай мне все, что услышишь и увидишь. Бинокль в бардачке.
— Я знаю.
Глаза китаянки работали инфракрасными обогревателями, еще немного и мозг Дмитрия Петровича расплавится как пластилин на солнце.
— Все! Не прощаемся, дело на две копейки. – Кабан возвращается на тропу войны.
— Поехали!
Бункер
Пол дрожит и покачивается, на широко расставленных ногах Анатолий Сергеевич стоит в командной рубке. Изумрудное стекло иллюминаторов пронзают хищные тени. Все как в фильме про капитана Немо. Плечом к плечу за пультом управления стоит тертый мужчина спортивного телосложения.
— Анатолий Сергеевич, как вы думаете, какова будет численность и национальный состав новой России? — Спрашивает атлет.
— Думаю, Владимир Владимирович, на территории Западносибирской равнины вода спадет к середине января. Изменение магнитных полюсов создаст оптимальные условия для заселения новых субтропиков.
— Да, на лыжах пока не покатаешься! — Улыбнулся капитан с очень известно фамилией.
— Непосредственно на равнине выживут 5–10 млн. человек. Выжившие преимущественно молодые, крепкие мужчины. Первое время мы столкнемся с анархией, борьбой за еду и женщин. Поэтому в первую очередь необходимо будет легализовать публичные дома…
— По голове себя постучи. — С теплой улыбкой ВВП постучал провидца по голове. Из‑под крепких пальцев раздался звон железа.
Губы растянулись в ответной улыбке, в сладкой неге Анатолий Сергеевич разлепил веки. Знакомый стук повторился.
Бронированная дверь изнутри обшита красным деревом. Чтобы достучаться, надо колотить изо всех сил. Помощник пока еще не президента, открыл глаза, попытка приподнять голову превратилась в пытку. Кажется, мозги из ваты заключены в чугунную оболочку. Правый глаз сфокусировался на боковине стола, левому мешало светлое пятно. Александр Сергеевич повернулся с живота на левый бок, шея изогнулась под тяжестью головушки. Из органов чувств преобладал слух. Перепонки с каждой секундой расширяли частотный диапазон звуков. В светлом пятне глаз определил бумажный лист. Обладатель нарушенного сознания пытается шевелить чреслами. Резина в жидком азоте гнется мягче. Кости заскрипели сочленениями, голова отрывается от кушетки – вес взят. Анатолий Сергеевич слабым движением смахнул прилипшую бумагу со щеки. Под стол улетела гордость оперативной разработки – самолично набранная листовка с китайским акцентом.
Непослушный палец набрал условную комбинацию. Панель подмигнула зеленым светом, шестерни втянули цилиндры засовов.
— Анатолий Сергеевич! Беда! Виктор Андреевич не отвечает, охрана пропала, Катьки тоже нет! – В комнату ворвался юноша, отдаленно напоминавший Трахова в молодости. Горящий взор как у комсомольца Вити на старом фото. Компьютерщик никакой, начальник отдела кадров подозревал результат внебрачной связи в протекции мэра.
— Закрывайте, закрывайте скорее дверь! – В коридоре громыхнула эхом автоматная очередь.
— Как никто не отвечает? Который час? – Буквально несколько минут назад Анатолий Сергеевич докладывал самонареченному главе временного правительства о последних событиях в мире.
Виктор Андреевич пригласил с докладом, был трезв, сосредоточен. Остался доволен отчетом, даже достал самый лучший коньяк, который пил по рюмке перед сном – «Для сердца!» Оттуда же из сейфа достал две рюмки, наполнил дорогой жидкостью. «Расплавленный янтарь, только воняет похуже». Анатолий Сергеевич сделал глоток, и все! Хотя, нет, вроде даже извинился, что засыпает.
Прищуренный глаз Трахова. Отравил, скотина!
Злоба придала сил.
— Виктор Андреич уехал, бросил нас! — Озвучил самую поганую версию несостоявшийся бастард.
Истерический голос отскакивал по чугунию. Спасительная вата таяла, сознание просыпалось вместе с болью.
Сбежал, падла! Анатолий Сергеевич заскрипел зубами:
— Кто остался в бункере?
— Миша и Гриша бухие по этажам бегают с автоматами, в сталкеров играют.
Два дебила, наверняка, не заметили даже, как патрон съебывает. Что за молодежь пошла!
— Я их на нижних этажах закрыл, в дверь швеллер засунул. Они на каждом этаже в операторскую забегают, друг друга пулеметами контролируют. Мне с ЦП видно, как они перестреливаются. Протрезвеют, к нам будут пробираться.
— А ты, Паша, с ЦеПе не можешь пулеметами накрыть? — Анатолий Сергеевич подключает блоки сознания.
— Не могу, рука не поднимается!
