всё, что захочешь. Можешь даже угробить это тело, мне плевать. Может быть, нам всем от этого будет легче.
Замок на цепочке амулета Амелии легко расстегнулся, и я твёрдо вложила камень в руку Раама, всё равно не способная оставить его себе в соответствии с нашим контрактом. Демон удовлетворённо подбросил его на ладони, по-видимому, обрадованный удачливостью своей нехитрой уловки с клятвой, и спрятал опал в карман своих брюк, а затем вновь посмотрел на меня, к моему удивлению, наклоняясь ко мне вместо того, чтобы отстраниться и наконец-то исчезнуть в ночи.
Его ладонь по-прежнему крепко путалась в моих вымокших прядях, а его глаза, казалось, стали ещё темнее и алчущей прежнего, отчего у меня предательски затянуло внизу живота, и я невольно перебрала ногами, чтобы скрыть это ощущение от Раама.
— Не лги мне, Ниса, — лукаво проговорил мужчина, растягивая буквы, как будто в каждой из них теперь содержалась его таинственная высвобожденная сила, — Тебе совсем не плевать. Но убивать Ле’Куинда я не стану, даже если ты прямо попросишь меня об этом. Я пока недостаточно насладился этой игрой, чтобы так резко её закончить.
Демон заговорщически сверкнул своим сумрачным взглядом, словно и в самом деле хотел утвердить мои сомнения в его деланном равнодушии к нашим с Дейраном отношениям, и одновременно с этим твёрдо коснулся пальцем моей нижней губы, уверенно проводя по ней вбок и заставляя её слегка приоткрыться под его бесцеремонным нажатием. А затем, так же властно отняв свою руку и лишая меня его напористой ласки, мужчина взглянул в янтарное пламя моего напряжения и ухмыльнулся ещё плотояднее прежнего:
— Зато тебя теперь ждёт кое-что по-настоящему весёлое.
В глубине наполненных тьмой глазниц Раама вдруг засверкало настолько жадное предвкушение чего-то грядущего, что всё моё тело встревожила жгучая россыпь колючих, болезненных и приятных одновременно мурашек, от лихорадочного бега которых я судорожно выдохнула, пытаясь сохранить самообладание перед лицом непостижимого демонического голода. Пытаясь не выдать, будто я всей своей сутью жаждала воплощения его тёмного дара, и в то же время боялась не суметь его вынести.
— Раам, — я предостерегающе схватила запястье мужчины и сжала его как можно сильнее, надеясь тем самым немного умерить его разгоревшийся пыл, — Я не ты. У меня не найдётся другого тела, если с этим что-то пойдёт не так.
Несмотря на мои опасения, слуга Темнейшего не сделал ни единой попытки, чтобы расслабить или успокоить меня. Вместо этого он наклонился ко мне ещё ближе, хотя это казалось уже невозможным, и властительно произнёс прямо в мои приоткрытые для дыхания губы:
— Может быть, в другой раз ты будешь осторожнее, разрешая мне делать всё, что захочется.
А затем он жадно, деспотически припал ко мне упоительным поцелуем, превращая мир вокруг нас в воплощение своей безжалостной тьмы.
Ночь, стоявшая над Валессом, в один момент стала несравнимо темнее, ведь и звёзды, и месяц, и даже рассеянный свет моих газовых ламп разом укрылись где-то за пределами выплеснувшейся из Раама чудовищной силы, заполонившей пространство вокруг нас с демоном будто бы чёрным, невозможным туманом. Та мгла, что раньше жила только в бездонных глазах своего хозяина, послушная ему, как вскормленная волчица, теперь клубилась прямо вокруг нас, словно живое и своевольное существо, перетекая и пульсируя отчётливым, пылким нетерпением, подобным тому, с которым Раам сейчас горячо целовал мои губы. Она казалась неподконтрольной демону, дрожала будто бы от будоражившего её голод ощущения моей близости, и в то же время была по-прежнему неотделима от своего единоправного властелина, терпеливо бродя кругами в ожидании его позволения ко мне прикоснуться.
Раам же с этим совсем не спешил, наслаждаясь каждой секундой своей грубой, повелительной ласки, под истинной страстью и жаром которой я начинала всё хуже и хуже скрывать своё пробудившееся противоречивое желание дотронуться до его оказавшейся на свободе беспощадной сущности. Губы мужчины с упоением пили моё дыхание, словно именно оно было той единственной пищей, в которой отчаянно нуждалось создание тьмы, а его язык сплетался с моим в безумном изнуряющем танце, подобном нашему состязанию на графском балу. Мои мысли покинули разум, растворившись в прожорливой демонической силе, и оставили место лишь только потребности в этой жёсткой, но почему-то приносящей мне удовольствие близости, от которой всё моё тело горело сладостной, томительной лихорадкой. Ладонь Раама запуталась в моих волосах, не оставляя мне даже шанса от него отстраниться, а другая нагло легла на мою обнажённую грудь, волнующе сжимая её, так что теперь я уже совсем не смогла сдержать гортанного стона, почти полностью поглощённого ненасытным поцелуем мужчины.
Однако даже тех его прорвавшихся ноток оказалось достаточно, чтобы высвобожденная демоном тьма приняла моё удовольствие за призыв к приближению. Словно почуявший добычу хищник, она постепенно стала сжимать свои призрачные границы, подкрадываясь к нам с Раамом и угрожающе вспыхивая разными оттенками чёрного в своей глубине, в очередной раз напоминая мне о своей смертоносности. Она смотрела на меня, словно у неё могли быть глаза, шептала мне, словно у неё был рот, и всё же… Не нападала, продолжая лишь виться вокруг и припадать к своему хозяину, которому безоговорочно принадлежала. Как будто тот специально пытался подчинить меня её угрожающей близостью… Или, скорее, наоборот. Спровоцировать.
Потому что был прекрасно осведомлён, что я не терпела, когда на меня открывали охоту.
И я действительно сорвалась, не сумев выдержать этого вызывающего напряжения. Протянула ладонь вперёд и сама дотронулась до освобождённой демоном силы, погружая в неё свою руку примерно по локоть. Я ожидала встретить холод или обжигающий жар, думала, что тьма немедленно вцепится в мою кожу и прогрызёт её до костей, обозначая своё превосходство, но… Вместо этого та прильнула к ней, словно требующая внимания кошка, перебежала ко мне на плечо, оставляя за собой след приятных мурашек, и обняла моё тело своим жутким, но мягким туманом, встречая меня, будто старого друга.
Хотя, может быть, мы и в самом деле успели стать с ней друзьями, пока пытались понять, кто из нас был сильнее…
Почувствовав, что я решилась принять его внутренний мрак, Раам распахнул свои насмешливые глаза и разорвал наш не умалявший своей пылкости поцелуй, отстраняясь от меня лишь на какие-то миллиметры, чтобы самоутверждающе посмотреть на меня и эгоистически насладиться моим замешательством:
— Видишь, киса. Я не кусаюсь.
А затем демон легонько хмыкнул и добавил, напоминая об обстоятельствах нашей с ним первой встречи:
— В отличие от тебя.
Не дав мне укусить его словами в ответ, Раам вновь запечатал мои губы своими и крепко прижал меня
