Что-то было не так. Он трудолюбиво работал, но при этом семье никак не мог купить новую квартиру попросторнее, с разменом. А жену не мог свозить на море посреди зимы. А потенциальным любовницам наверняка не смог бы дарить даже красивые платья, как и себе взять персональный автомобиль престижного уровня. Не рабочий, а такой, чтобы на рыбалку можно было на выходные ездить по бездорожью.
Решив, что дело всё ещё в статусе, Егор решился круто поменять жизнь. Как-то раз глядя на хохочущего Наная за ноутбуком и поглядывая на Моню, прорешавшего весь его сканворд на месяц, а после чего с тоской посматривая за флиртующей уже с клиентами Яной, Егор вдруг понял, что вот же оно — решение.
Вокруг!
Магазин ломился от товара с новой поставки. Боря магазином не занимался вообще, Яна круглые сутки работать не могла, а двое меняющихся охранников и продавцов с явным криминальным прошлым что называется «удачно зашли». Для следствия даже причину придумывать не нужно. Вот же — зеки, вяжите их. И раскалывайте, как хотите. А он даже сделает вид, что выгораживает их.
Решив, что так оно и будет, Егор первым отпросился с работы, показательно передав ключ Моне перед Яной. Только оправился он не домой, как уверял, а арендовал склад на месяц, а вернувшись через час после закрытия в зимних перчатках, спокойно и планомерно начал складывать товары с полок в коробки и загружать рабочий же микроавтобус.
«Боря давно на элитных внедорожниках ездит», — мельтешило в голове Валетова: «Ему не до жалких писюнов в коробках. А я продавать буду, как отлежится. В розницу или сразу всей партией. И лучше в другой город. Так и накоплю на все хотелки».
Егор даже не рассчитывал, что так хорошо всё выйдет. Придя утром на работу, он уже готовился обвинять во всём новых работников, но те вдруг не явились. А Яна сама ему на плечо упала и ревела, жаловалась и снова ревела. А он, как и положено хорошему человеку, утешал её и гладил по плечу.
Так, собственно, они и оказались на одной кровати в её квартире.
Но затем что-то пошло не так. Вдруг объявился бывший муж. Не буквально, а по телефону. И Антон Сергеевич предложил Ивановой такой подарок, на который он бы и за квартал не наворовал, не сорвав спину.
У Яны только глаза снова заблестели. Обрадовалась вся и тут же давай воображать вслух, как снова бизнес запустит.
А ему что? Снова всё выносить?
«Что мне теперь, второй склад арендовывать?» — с некой тревогой подумал Егор, слушая их разговор следом и с Борей.
На душе проворовавшегося охранника отныне было беспокойно. То ли совесть проснулась и заворочалась, то ли алчность никак не могла подсказать, что делать дальше. Одно дело воровать в управляйке, где и так начальниками своровано. И совсем другое — у друзей.
«Эх, Боря-Боря, не обещал бы ты мне помочь миллионом, глядишь и не стал бы планировать расширение», — ещё подумал Егор и решительно поднялся с кровати: «А теперь, извольте, процесс запущен».
Всё-таки ради исполнения мечты можно было и ещё одну ночь грузчиком поработать. А пока пусть себе магазин товаром наполняют. Охраннику на объекте всегда найдётся, чем поживиться. Не всё же кроссворды разгадывать. Иногда и думать приходится, где украсть выгоднее. Чтобы последствия были меньше, чем результат. Мечтать-то на работе никто не запрещает, да не всякий решится действовать.
«А если на зоне теперь и квартирами можно разжиться, то это определённо лишь потому, что по ту сторону давно сидят самые умные люди и обратно не торопятся», — подумал Валетов и криво улыбнулся.
А он чем хуже?
Глава 25
Что старикам надо?
Сидеть в доме Зои Ивановны в компании с Василием Степановичем оказалось гораздо приятнее. Душевнее у них и как-то уютнее. Хоть нет никаких кричащих вещей напоказ, что словно только что куплены на аукционе. И интерьер попроще. По-домашнему всё обставлено госпожой Похлёбкиной.
Пока бывшая главбух компании «Миссис, мисс и какой-то кипарис», а ныне владелец холдинга «Тёща, тесть, дайте что-нибудь поесть» после рембрендинга суетилась с выпечкой на кухне, бывший наставник по сантехническому делу не переставал сыпать доводами новозаявленному риелтору на предмет того, почему ему надо продать квартиру.
Боря слушал в пол-уха, в основном смотрел на Боцмана. Пёс застыл напротив духового шкафа и его вид в профиль подсказывал, что бока провисают. Ротвейлер порядком набрал в весе, предпочитая комфортное домашнее обитание долгим зимним прогулкам. Вместо злого, одичавшего пса это отныне был раздобревший пёсель, довольный жизнью. Нет на нём больше тельняшки и бескозырки, но есть широкий красивый ошейник с толстыми шипами и серебряный медальон, где написан адрес и телефон. На гостей смотрит без угрозы, даже сам подошёл, чтобы почесали.
«Признал, помнит», — добавил внутренний голос, пока Боря с большим удовольствием чесал пса и трепал за холку.
А вот котик Демон не обращал на гостя никакого внимания и отсыпался где-то на втором этаже.
— Боря, ну на кой чёрт мне та квартира? — продолжал тем временем Степаныч. — Места тут — валом. Зоя может ещё таких стариков как я завести с десяток.
— Зачем? — не понял сантехник.
— Ну, хоспис устроить или гостинку, — тут же предположил Дедов. — А как я ласты склею, обещала похоронить достойно. Так зачем мне имущество сверх этого? Там на квартире всё пылью только покрывается. И воспоминания тяжкие. Я же туда как прихожу, сразу накатить хочется. А здесь с самого Нового Года ни глотка. Веришь?
— Степаныч, — вздохнул Боря, прикидывая варианты. — Давай ты ещё поживёшь. Но если хочешь, я куплю твою квартиру. Чтобы, случись что, не остался на улице.
— А чего может случиться? — словно не понимал наставник. — Зоя моя — золотце! Нам бы мир только посмотреть. Ту его часть, в которую ещё пускают. И ту, которую ещё не засрали.
— Кто? — снова спросил Глобальный.
— Люди! — воскликнул наставник. — Человеки которые. Глаза бы мои их не видели.
Тему нужно было срочно, менять. Так как миллионы грели сумку. И как уже бывало, Глобальный снова начинал понимать, что планов гораздо больше, чем возможностей.
— Золото есть? — вдруг спросил Боря у наставника.
Чем не смена темы?
— Что? — опешил тот.
Раньше то подопечный максимум кефира мог попросить. Что не говори, а жизнь меняет людей. И так до самой смерти. Пока не одумаются.
— Золото. Ну, изделия, — добавил Глобальный. — Продайте мне всё, что есть, если не нужно. И езжайте путешествовать. А я за псом присмотрю и котика пристрою.
— Да на кой хрен мне золото? — ответил Степаныч и показал руки. — У меня же руки золотые. А всё остальное от лукавого. Цепочки все эти, браслеты, кольца, серёжки. Всё промерзать начинает, как только на улице в мороз выйдешь. А в Сибири, почитай, половину года — зима. Так что важнее, Борь? Золото или золотые руки, что за теплом в доме следят?
Глобальный спорить не стал. Действительно, откуда у Степаныча золотой лом, если всю жизнь в рубахе и рабочих штанах ходит? Ничего на нём лишнего отродясь не было. Кольцо и то снимал. По работе, мол. Даже белёсой полосочки не было.
«Откуда загару взяться, если всю жизнь по подвалам и санузлам лазит?» — добавил внутренний голос.
Похлёбкина в ухватах на руках принесла в столовую большой рулет с маковой начинкой. Он исходил паром. И пространство сразу наполнилось ароматом свежей выпечки. Все чай сели пить. Хоть и не с самовара, но с мятой. Насыщенный, ароматный.
Хозяйка следом большой нож принесла, нарезала и сказала:
— Угощайся, Боря. А Васю не слушай. Он у меня такой чудной. Всё о деньгах каких-то беспокоится. А чего беспокоиться, когда я всю жизнь на те деньги работала? Я уже, на минуточку, не малолетняя идиотка. А взрослая, сформировавшаяся как личность дура! — тут она посмотрела на наставника влюблёнными глазами. — А всё потому, что пропала в Васечке. Как в глаза его заглянула, так и поняла — вот он. Мой.
— Ты ж моя бусинка, — добавил Дедов, неловко улыбаясь и краснея.
