покинете этот дом. – Леди Фиц джеральд подошла к столу, открыла ящик и достала маленький коричневый конверт. – Вот ваше жалованье до конца этой недели.
Нуала встала, приоткрыв рот от ужаса.
– И я даже не смогу попрощаться с Филиппом?
– Лучше не надо. Я сообщила ему, что ваш муж тяжело болен и вы решили находиться дома и ухаживать за ним, как и подобает хорошей жене.
Нуала не смогла сдержать слезы.
– Пожалуйста… скажите ему, что мне будет не хватать его, и передайте огромную благодарность за то, что он научил меня играть в шахматы. Мне так и не удалось обыграть его, потому что он блестящий шахматист, и…
– Разумеется, я передам ему все это. И можете не сомневаться, что я ничего и никому не скажу о нашей сегодняшней беседе. Ваши тайны – если это тайны – останутся между нами, но знайте, что в других руках они не будут такими надежными. В жизни часто приходится делать тяжелый выбор, Нуала, и мы живем в трудные времена. Я понимаю, что ваша верность навсегда принадлежит вашему мужу и членам семьи.
У Нуалы так текло из носа, что она неуклюже вытерлась рукой.
– Простите меня, леди Фицджеральд. Вы были так добры ко мне…
Она почувствовала, как рука леди Фицджеральд легла ей на плечо.
– А вы были добры к Филиппу, и за это я благодарна вам.
* * *
Нуала вернулась домой и задернула занавески на всех окнах. Потом села на стул перед очагом и дала волю слезам.
– Ох, Филипп, мне так жаль, что я подвела тебя. В тебе не было ничего дурного, а теперь я больше не смогу ухаживать за тобой.
Выплакавшись и остро желая поговорить с кем-нибудь о последних событиях, она ополоснула лицо и привела в порядок волосы, перед тем как направиться в паб Кристи на другой стороне улицы. Никто не должен был знать, как сильно она на самом деле переживала из-за Филиппа, даже Финн, иначе завтра утром ее объявят предательницей.
– Заглянешь ко мне на стаканчик-другой после работы? – спросила она Кристи.
– Само собой; сегодня у нас мало посетителей.
Вернувшись в дом, Нуала заставила себя съесть немного хлеба с маслом, а потом достала из буфета бутылку виски и две чашки. Кристи пришел через двадцать минут, и она налила обоим понемногу.
– Начинаешь выпивать дома? – Кристи добродушно улыбнулся.
– После такого дня поневоле хочется выпить. Слушай.
Когда она рассказала кузену о том, что произошло в Большом Доме, он налил себе еще виски.
– Иисусе, – пробормотал он. – Думаешь, она может рассказать майору Персивалю о своих подозрениях? У нее нет причин отмалчиваться, Нуала.
– Нет, я так не думаю. Возможно, я наивна, но она по-доброму отнеслась ко мне, даже когда сказала, что вынуждена уволить меня. Как будто она понимала и даже немного сочувствовала мне.
– Ее муж и сын участвовали в двух войнах. Теперь они, так или иначе, оказались вовлеченными в третью войну. Судя по твоим словам, она из тех редких британцев, у которых есть сердце. Но опасность исходит от Морин. Что она за тварь, если смогла донести на тебя!
– Она с самого начала возненавидела меня. Ей не нравилось, что мы с Филиппом подружились и ей приходилось ежедневно подавать мне чай. – Сама мысль об этом заставила Нуалу улыбнуться.
– Похоже, она завидовала тебе.
– Моя подруга Люси рассказала, что Морин потеряла мужа и ребенка. Думаю, она просто ожесточилась на весь мир.
– Да, война делает с людьми и не такое. Послушай, мне нужно вернуться обратно. Потом я доеду верхом до Кросс-Фарм и расскажу семье, что случилось. Будем готовиться к худшему. Кстати, Финн скоро вернется из школы.
– А потом почти сразу уйдет и присоединится к «летучей бригаде». Кажется, они планируют совершить кое-что еще.
– Тебе нужно сохранять спокойствие, Нуала. Если понадоблюсь, я на другой стороне улицы. – Кристи встал и поцеловал ее в макушку. – До встречи, – добавил он и вышел из дома.
* * *
Следующие несколько дней семья провела как на иголках в ожидании услышать, что причина увольнения Нуалы из Аргидин-Хауса была доведена до сведения британских властей. Ко всеобщему облегчению, ни Кросс-Фарм, ни домик Нуалы и Финна не подверглись карательному рейду. Когда Нуала была в городе и забирала депешу от Ханны, которую следовало доставить руководительнице Куманн на-Маэн в Дарраре, она издалека увидела леди Фицджеральд. Несмотря на желание поблагодарить ее за сдержанное слово, Нуала отвернулась и пошла в другую сторону.
К счастью, школьные занятия прерывались на рождественские праздники, поэтому больше не было надобности придумывать оправдания, когда Финн объявил о своем намерении отбыть в новый, более отдаленный тренировочный лагерь «летучей бригады».
– Я точно не знаю, когда вернусь, дорогая. Мы подготовимся, а потом у нас запланирована очередная засада; отделения вспомогательных войск перебрасываются от замка Макрум и вторгаются дальше на нашу территорию, так что мы должны показать им, кто здесь хозяин. Пока меня не будет, тебе лучше перебраться на ферму, поближе к семье.
Тревога из-за отсутствия Финна немного смягчалась подготовкой к свадьбе ее сестры и к самому Рождеству. Нуала часто ездила на велосипеде в Тимолиг, где встречалась с Ханной во время обеда.
– Ты уже побывала в доме Райана? – спросила ее Нуала, когда они завтракали на скамье с видом на бухту.
– Да. Владелица дома – миссис О’Фланнаган, а Райан снимает мансарду.
– Там есть двуспальная кровать? – Нуала шутливо подтолкнула сестру.
– Только односпальная, но пока сойдет. Мы ищем другое место, потому что я хочу иметь собственную кухню и удобства. С нашей общей зарплатой мы можем себе это позволить, да только сейчас в городе нет ничего подходящего.
Коротая послеполуденные часы, которые она раньше проводила с Филиппом, Нуала взялась за изготовление стеганого лоскутного одеяла в качестве свадебного подарка, пуская в дело разные куски ткани, которые она накопила за последние годы. Не будучи швеей, как ее сестра, она испытывала немалые затруднения, но «ведь ценится не подарок, а намерение?» – спрашивала она себя, в сотый раз распуская очередной шов. По крайней мере, это занятие отвлекало ее от беспокойства о Филиппе (не забросил ли он тренировки?) и о Финне (все ли у него в порядке?). Возмездие за сожжение замка и бараков все еще продолжалось, и видения жутких пыток, испытываемых другими волонтерами от рук британцев, преследо вали ее.
«Если хоть какие-то из этих страданий были вызваны моей информацией…»
Она передернула плечами. Потом сказала себе, что беспокойство еще никому не помогало, скрипнула зубами и сосредоточилась на шитье.
19
Очередные плохие
