из своей ванной, чувствуя себя в миллион раз лучше, чем за последние недели.
Мягкий шелковый халат привлекает мое внимание, и я подхожу к нему, не желая лишних хлопот с переодеванием в это время суток.
Я просовываю руки в рукава шелкового халата и позволяю мягкому материалу касаться моей кожи. Я никогда к этому не привыкну. Всего за несколько недель я превратилась из узницы в королеву замка с привидениями, и мне это чертовски нравится. Но то, что парни делали со мной на крыше того высотного здания, когда ветерок овевал мое обнаженное тело, — моя любимая часть всего этого опыта. Это было так чертовски здорово, что с тех пор я не могу выбросить это из головы, и когда я свободно завязываю халат и позволяю прекрасному шелку упасть с моего идеально намазанного лосьоном плеча, я точно знаю, чем будет наполнен наш вечер.
Я провожу языком по нижней губе, и, бросив долгий взгляд в зеркало в спальне и ущипнув себя за щеки для естественного румянца, понимаю, что это самое лучшее, что может быть.
Моя рука скользит по полированным перилам, когда я спускаюсь по лестнице. Барабаны Леви грохочут по замку, и я следую за их гипнотическим звучанием, точно вспоминая, что он может сделать с женщиной, играя на этих барабанах.
Прогуливаясь по нижнему уровню замка, я нахожу парней, прячущихся в огромной комнате, которую они использовали для вечеринки, которую устроили в ту самую ночь, когда я попала в поле зрения Дрейвена Миллера. Леви сидит в другом конце комнаты за своей ударной установкой, его глаза уже прикованы к моим, пока он играет, отчего мое тело мгновенно покрывается жаром.
Роман сидит на том же диване, на котором был с Арианой до того, как она решила воспользоваться испуганной похищенной девушкой, в то время как Маркус слоняется у бара, наливая себе выпить и делая большую затяжку косяка.
Я чувствую на себе горячий взгляд Маркуса, когда прохожу через комнату, и я знаю, как легко было бы поставить его на колени. Леви взял бы меня в любом случае, я хочу его, но проблема здесь в Романе.
Мы не говорили о том, что произошло на той крыше. Этого избегали сильнее, чем я пыталась избегать своего отца. Но если я смогу просто подойти к нему достаточно близко, чтобы он прикоснулся ко мне так, как, я знаю, он хочет, тогда я знаю, что его братья не сильно отстанут, и я получу именно то, что хочу.
Я устремляю свой голодный взгляд на Романа, и когда я шагаю к нему, он поднимает подбородок, чувствуя мое приближение. Он смотрит в мою сторону, и когда его взгляд встречается с моим, между нами ярко вспыхивает тот обычный огонь. От него не ускользает голод в моих глазах, и когда мои руки опускаются к шелковому кушаку на талии и медленно развязывают его, я вижу отражение того же голода в его глазах.
Глаза Романа прищуриваются, и я не упускаю из виду, как Леви пропускает ритм на своем барабане, слишком поглощенный наблюдением за мной. Краем глаза я замечаю Маркуса, когда он выходит из-за стойки. Он медленно следует за мной, как будто преследует меня, как одну из своих многочисленных жертв, и во второй раз за сегодняшний вечер я чувствую себя чертовой богиней. Только богиня могла бы завладеть вниманием этих троих мужчин.
Роман ставит свой бокал на маленький кофейный столик и откидывается на спинку дивана. Я встаю перед ним, позволяя своему шелковому халату распахнуться на дюйм, демонстрируя полоску кожи в центре моего тела.
Его голодный взгляд скользит по мне, рассматривая как очередное блюдо, когда я молча подхожу еще ближе. Я вижу вопрос на его губах, он хочет спросить меня, какого хрена я веду себя с ним так дерзко, но после его поцелуя в фойе и его дерзости со мной на той крыше мяч на моей стороне, я могу делать все, что захочу.
Леви продолжает играть на своих барабанах, и интенсивный ритм синхронизируется с моим учащенно бьющимся сердцем, заставляя кровь мчаться по моему организму и распространяя адреналин по всему телу, делая меня храбрее, чем я должна быть. Двигая плечами, я позволяю шелковому халату скользнуть по моей коже и растечься у моих ног, прежде чем податься вперед и упереться коленом в мягкую подушку рядом с сильным бедром Романа.
Он не делает движения, чтобы прикоснуться ко мне, и я на мгновение замираю, моя уверенность уже падает, но адреналин слишком силен, толкая меня вперед. Я опускаю руку на его плечо, и, пока переношу свой вес, я поднимаю другое колено и сажусь ему на колени. Руку медленно перемещаю с его плеча на затылок.
Ногтями впиваюсь в его волосы, пока не получается схватить в пригоршню его темные локоны, откидывая его голову назад и заставляя посмотреть мне в глаза. Я удерживаю его взгляд, а он наблюдает за мной в ответ, каждый из нас заворожен, тяжело дыша, когда потребность пронзает наши тела. Затем без предупреждения я прижимаюсь своими губами к его губам.
Я крепко целую его, беря от него именно то, что мне нужно, точно так же как он сделал со мной в фойе. Он мгновенно реагирует на мой поцелуй, двигая своими губами вместе с моими, а его рука наконец-то оказывается на моей талии, обхватывает меня и притягивает к себе еще сильнее, пока моя голая киска не оказывается прижатой прямо к его члену, напряженному под серыми тренировочными штанами.
Его губы растягиваются в улыбке, когда я целую его глубоко, наши языки борются за контроль, пока я не вынуждена отстраниться, чтобы перевести дыхание. Его пальцы впиваются в мою кожу, прижимая меня к себе крепче, чем когда-либо, и это именно так, как я думала, будет с ним. Такой мощный и напористый, доминирование всегда на его стороне. Роман не из тех, кто отказывается от контроля, и сейчас все не будет иначе.
Другую руку он запускает в мои волосы и, как и я, оттягивает мою голову назад, пока мой позвоночник не выгибается дугой, а сиськи не упираются в него. Его губы опускаются на мою шею и сильно впиваются в нее, пока не оставляют на коже синяков. В прошлом я ругала мужчин за это, но, черт возьми, то, как его язык скользит по моей чувствительной коже, убивает меня самым лучшим образом.
— О черт, — стону я, мои глаза закрываются от переполняющего меня удовольствия.
Он
