– Что ж, – буркнул он. – Это хорошо. Съезди, развейся.
«Едва ли мне удастся «развеяться», – подумала Касси, глядя на скучное серое шоссе. Когда она добралась до Ист-Хэмптона, солнце уже садилось за сосны, разливаясь багровым заревом. Стояло бабье лето, с океана дул легкий ветерок. К середине октября все курортные городки уже опустели. Рестораны были закрыты, бары не работали. Чтобы узнать дорогу, Касси пришлось заехать на бензоколонку.
– Дом Даринов? – переспросил хозяин, недоверчиво разглядывая Касси. – Уже несколько месяцев как там никто не живет.
– Я знаю. Но все же не могли бы вы просто показать мне дорогу?
– Конечно, мэм, – ответил за него парнишка, протиравший стекло ее машины. – Я объясню вам самый короткий путь. Только будьте осторожны. Уже темнеет.
Дорога вилась вдоль океана, и свежий соленый воздух приятно холодил лицо. Когда Касси припарковала машину около закрытых ворот, уже подкрались густые сумерки. Подойдя к воротам, она услышала где-то вдалеке довольно громкий противный скрипучий звук. Наверное, это бакен, решила она, но смутное ощущение того, что это предупреждение об опасности, уже закралось ей в душу.
31
Ворота были заперты, дом отделял от дороги высокий забор. Хотя у Касси были ключи и от калитки, и от дома, она боялась ими воспользоваться, так как знала, что усадьба соединена сигнализацией с полицейским участком, а ей вовсе не хотелось афишировать свой приезд. И она пошла вдоль забора, раздумывая над тем, как бы незаметно проникнуть внутрь. Каблуки ее утопали в песке. Она сняла туфли и поплотнее застегнула свой легонький льняной пиджачок. Когда она одевалась сегодня утром, то на градуснике было около двадцати градусов, бабье лето еще стояло в Нью-Йорке, а здесь уже чувствовалось дыхание осени. Деревья наполовину оголились, и под ногами шелестела палая листва. Забор, казалось, никогда не кончится. Вообще, усадьба имела снаружи вид весьма внушительный. Касси не раз приходилось до этого видеть фотографии с его изображением. Дом считался местной достопримечательностью, и многие отдыхающие приходили сюда посмотреть на него, и даже сфотографироваться на его фоне.
Два года назад, летом, фотографии дома поместили в воскресном выпуске «Нью-Йорк таймс». Кто-то из ее сослуживцев в Роли тогда показал ей статью и спросил: «Слушай, Касси, а как там внутри?»
Касси всегда делала вид, что хорошо осведомлена о всех делах Миранды, а потому постеснялась сказать, что впервые слышит о существовании этого дома и впервые видит эту статью. И хотя она страшно растерялась, все же попыталась изобразить, что в курсе, и даже рассказала, сочинив на ходу, какой замечательный интерьер в доме. Четыре цветных снимка запечатлели прием, который устраивала Миранда на свежем воздухе. Сама она, одетая во все белое, восседала во главе огромного стола, стоявшего в саду. Официанты в белых смокингах разносили гостям холодное шампанское и коктейли. Стол ломился от обилия всяких яств, при виде которых у Касси прямо слюнки потекли: креветки, салаты, ломтики авокадо и манго, тонкие кусочки хлеба грубого помола, дыни и огромные вазы со свежей земляникой и местной голубикой. За снимками следовало интервью, в котором Миранда делилась своими восторгами по поводу жизни за городом: «В наше время очень важно научиться не терять связи с природой. Так чудесно подставить лицо ярким солнечным лучам и вдыхать свежий соленый воздух!» Эти слова сопровождались еще одним очень профессиональным снимком: Миранда на берегу моря в закрытом нежно-персиковом купальнике и с золотистыми босоножками в руках.
Сейчас холодный ветер с океана не казался Касси таким уж приятным. Наконец она нашла то место, где кончался высокий деревянный забор. О, Боже! Да, за ним следовала более низкая изгородь, но она была опутана сверху колючей проволокой. Это место выглядело довольно мрачно: просторы необработанной серой земли, поросшей колючками, которую пересекали лишь узенькие песчаные тропки. Зато отсюда хорошо был виден океан: белая полоска берега, темные барашки волн, серебристая луна на фоне хмурых облаков.
Еще несколько ярдов колючей проволоки – и вот, наконец, лазейка найдена: если еще чуть-чуть подрыть под забором, решила Касси, то можно спокойно подлезть. Трава по другую сторону была аккуратно подстрижена, а Касси-то прекрасно знала, каких колоссальных денег стоит содержать в порядке такой огромный участок земли.
– Ты можешь преспокойно продать его, Касси, – сказал ей как-то Джесон, когда они еще не были в ссоре. – Даже по сегодняшним ценам за него можно получить немалые деньги. – Она уже знала, что сам Джесон не любит Хэмптон, поскольку Миранда его покупала лишь с одной целью – чтобы отдыхать «в приятном обществе». Отчасти поэтому, а отчасти еще и потому, что это было то самое место, неподалеку от которого погибла сестра, Касси очень долго не решалась туда поехать.
– Но ведь Миранда любила Хэмптон, – ответила тогда Касси. – Не думаю, что поступлю правильно, если сразу от него избавлюсь. Но когда Касси увидела приходящие из Хэмптона счета и сообразила, сколько денег сжирает каждый месяц этот райский уголок, она была просто потрясена: сумма во много раз превышала ее жалованье в «Роли ньюс» и в «Обозрении».
Скользя по гладкому, пушистому травяному ковру, Касси невольно подумала о том, что есть и еще одна причина, по которой у нее никак не поднимается рука продать что-либо из оставленного ей Мирандой, будь то сережки или недвижимость, – она не чувствовала себя хозяйкой.
Да, она с удовольствием носила модные вещи Миранды, разъезжала на ее шикарном «мерседесе», спала на ее королевской кровати. Но, несмотря на все это, в глубине души Касси была уверена, что все эти вещи ей не принадлежат, что она взяла их у сестры только на время и когда-нибудь должна будет непременно вернуть. Ей казалось, что она играет чужую роль. Живет жизнью какой-то другой женщины, которая гораздо умнее, красивее и способнее, чем она, Касси Хартли. И хотя она успешно, справлялась с этой ролью в присутствии Магнуса, Хааса и даже Джесона, себя Касси обмануть не удавалось: она осталась все той же – не особенно честолюбивой; довольно робкой сводной сестрой блестящей Миранды Дарин. Подойдя к возвышавшемуся за деревьями сказочно шикарному дому Миранды из стекла и белых деревянных панелей, Касси, дрожа от холода и страха, дала себе слово, что постарается не играть больше никаких ролей, а оставаться сама собой.
При слабом лунном свете в окнах нижнего этажа, словно в темных зеркалах, отражались деревья, клумбы с цветами, теннисные корты и бассейн. Вдруг Касси с ужасом заметила в окне движущуюся белую фигуру. О, Боже! Сердце ее бешено заколотилось. Она испуганно оглянулась, но вокруг не было ни души, и она с облегчением вздохнула: это было ее собственное отражение.
