– Некая клубность, принадлежность к особой касте, куда допущены только избранные члены, способные перебрасываться малопонятными терминами и единодушно считающие, что лингва латина нон пенис канина [86] .
– Пыл неофита: все больны, здоровых не бывает, всех поголовно надо лечить! Медициной движут не эти засидевшиеся на своих постах ретрограды, консерваторы и рыцари ордена святого Альцгеймера, а молодежь, готовая смело экспериментировать, не считаясь с неизбежными потерями!
– Востребованность. Это же мечта любого рекламного агента – чтобы к нему клиенты валили такими толпами и выстаивали под дверью такие очереди! Кстати, одна из причин, отчего доктору трудно бросить все нафиг и стать рекламным агентом, пусть и за большие деньги.
– Сама система взаимоотношений врач-пациент в большинстве случаев подразумевает ведущую роль первого и ведомую – второго. Ведь человек со своей болезнью приходит не приобретать услугу, что бы там ни пытались говорить по этому поводу юристы, администраторы и страховые, будь они неладны, компании. Нет. Он приносит свой недуг и просит (пусть даже в императивной форме) ему помочь.
– Реакция гиперкомпенсации, наконец: у одного заработки, у другого положение, у третьего блат – а я? А мне? А я тут рулить буду!
– Личностные особенности. Снобизм, сволочизм и стервозность распределены среди популяции относительно равномерно, с чего бы медикам быть исключением.
Велика вероятность, что не все из нас, докторов, смогут перерасти эти детские врачебные болезни. Кто-то застрянет, кому-то будет удобнее спрятаться за броню белого халата и прикрыться табличкой на двери. Кто-то будет оправдываться низкой зарплатой и нечеловеческими условиями труда – и в чем-то будет не так уж неправ. Зато большинство (я верю, что именно большинство) все же познают дао врачебной работы.
А это будет означать, что:
– У тебя на приеме в равных долях и пациент-личность, и пациент-симптомокомплекс. Именно так, нельзя, чтобы что-то одно сильно перевешивало. Перевесит личность – помешает процессу лечения (как это часто бывает с родными и близкими, от которых надо открещиваться руками и ногами). Перевесит симптомокомплекс – пациент уйдет убежденный в вашей черствости, следовательно, психотерапевтический фактор беседы с врачом будет безвозвратно утерян.
– Гильдейность – это здорово, но членства в гильдии людей никто не отменял.
– Некоторых пациентов все же можно не лечить (ну, почти не лечить), достаточно подбодрить.
– Внимание, тепло и улыбка у вас много сил не отнимут, а вот кому-то могут подарить неизмеримо больше.
– Процесс работы – само по себе занятие медитативное (даже если ургентное) и позволяет отвлечься от личных невзгод, мирской суеты и прочей фигни.
– Личностный и духовный рост – дело, конечно, сугубо добровольное, но вообще-то именно он не дает нам скатиться до уровня первобытных племен.
И еще много такого, что невозможно прописать в должностных инструкциях и чему нельзя научить. Такого, что возможно только обрести, совершая в своей жизни очередной левел-ап.
...
Дочери написали письма Деду Морозу. Придется ему теперь побегать, поискать подарки. Жутко не хватает антигравитационной оленьей упряжки и… впрочем, в задницу эльфа!
Новости прикладной делирионавтики
Студенты кафедры научного алкоголизма не дают соскучиться. Особенно когда получают звание почетного делирионавта. Сами по себе темы их переживаний, возможно, не блещут особым разнообразием, давая пищу заумным застольным рассуждалкам о коллективном бессознательном, архетипах, мифологии и корреляции уровня образованности с содержанием галлюцинаций (после чего собеседники внимательно глядят на уровень налитого, произносят сакральное «хусым» и традиционно переключаются на политику и женщин), но что за детали, какова экспрессия! Вот и очередное дежурство Дениса Анатольевича выдалось интересным на события.
Катерина (пусть героиню этого рассказа будут звать так) была по природе волевым человеком. Решила, что четвертый месяц беременности запою не помеха – и сумела на своем настоять. Супруг перечить не посмел. Более того, вызвался мужественно разделить с женой всю неподъемную тяжесть принятого на грудь. Оно и для тяжелобеременного организма легче, причем почти вдвое, и значительно упрощает взаимопонимание, переводя его временами во взаимоуважение. И никому не обидно. И как-то само собою так получилось, что погружение в мир алкогольных грез обернулось длительной автономкой, подошедшей к концу аккурат за неделю до выхода супруга на работу – мастер смены уж больно суров, перегара на дух не переносит.
Как-то на шестой день трезвости Катерина попросила мужа сделать радио погромче – уж очень ей нравилась эта песня у «Битлов». Тот отмахнулся – мол, какое радио, оно ж даже не включено! Катерина проверила – точно. Правда, «Битлам» это ничуть не помешало, и концерт продолжался, иногда даже идя навстречу пожеланиям слушательницы в подборе композиций. А вечером, когда муж ушел по делам, заявились гости. Незваные, к тому же инопланетные. Маленькие, зелененькие, глазастенькие – все как положено. Появились, ручкой помахали – и шмыг! Куда бы вы подумали? Правильно, туда. Четверо внедрились туда, куда она супруга уже месяц как не допускала – мол, повредишь еще ненароком, родится дите кое-чем ушибленное (подруги рассказывали, родовая травма называется), так что сиди на кухне, смотри шедевры немецкой порноиндустрии! Спустя некоторое время двое вылезли обратно, прихватив с собой матку, ребенка и яичники в придачу, выскочили в окно, запрыгнули в ожидающую у карниза тарелку – и были таковы. Двое остались внутри – видимо, в качестве акта культурно-этнографического обмена. На обмен Катерина была категорически не согласна, поэтому вернувшийся супруг застал сцену матерных переговоров жены с ее собственным животом. Даже сдуру попытался успокоить. Как и положено миротворцу, он тут же огреб от нее за все, начиная от загубленной девичьей судьбы и заканчивая неспособностью защитить от инопланетного вторжения – где ты шляешься, пока кто ни попадя лезет куда не следует! А ну на счет «раз» прыгнул в форточку, а на счет «два» вернул матку, тарелку и тех двух маленьких зелененьких, у меня к ним разговор!
Надо сказать, ошалевший от такого напора и не вполне отошедший от последствий запоя муж чуть было и в самом деле не выскочил в форточку, но, собрав остатки здравомыслия в кулак, все же просто выбежал во двор и нарезал три витка вокруг дома в поисках пришельцев – спорить с женой было себе дороже. Те, видать, были шустрыми ребятами и уже покинули пределы планеты, пришлось возвращаться ни с чем. И ловить за руку Катерину, пытающуюся сделать себе харакири филейным ножом – видимо, переговоры с пришельцами зашли в тупик. Хорошо, соседи, услышав крики, вызвали полицию. Те, прибыв на место, отказались участвовать в поимке инопланетян-киднепперов, зато доставили супругов в приемный покой психдиспансера.
Доктор внимательно слушал, изумлялся, ахал, даже позволил Кате приложить мембрану фонендоскопа туда, где играли «Битлз», и туда, где переговаривались между собой два инопланетных иммигранта. Потом в свидетели был призван муж – мол, смотри, они, похоже, стали по телу расползаться – вот, на руке! Вот тут-то, наконец, сдалась и его психика. Он долго напряженно всматривался в рисунок вен на коже ее предплечья, потом вздрогнул и повернулся к жене, потрясенный находкой:
– Катя, тут же лицо! Прямо под кожей! Вот, оно к запястью ползет! Маленькое, как у ребенка!
– А я тебе о чем говорю? А ты!..
– И рука у тебя дымится… И обугливается… Доктор, где огнетушитель?!
В итоге вместо одной экстренной госпитализации получилось целых две. А еще говорят, что с ума поодиночке сходят!
...
Пациенты, узнав, что мы с женой собираемся в отпуск, спешат прийти на прием ВСЕ. Регистратура начинает выбиваться из сил. Первый час по возвращении с работы просто мелко потряхивает, и только после ванны и чашки чая В ПОЛНОЙ ТИШИНЕ чувствуешь себя снова человеком.
Народ прокормит
Однажды позвонил Денис Анатольевич. Мы с женой как раз ушли в отпуск, а он отдувался, попутно снабжая нас новостями из дурдома, в который постепенно, но неуклонно превращаласься наша серьезная уважаемая организация. Не поделиться очередным событием он просто не мог.
Где-то в конце января по настоянию горздрава холл дурдома обзавелся ящиком для сбора анонимных замечаний и предложений. А также стопкой отпечатанных в типографии анкет: берут ли с вас, кто, когда и сколько. Я честно предупреждал заведующего, что такой девайс в нашей организации – это смело, остро и по-заграничному, но какие предложения вы ожидаете там найти? Выкройки шапочек из фольги? Запасной выход из кризиса? Пути эвакуации при угрозе апокалипсиса? Виктор Александрович отмахивался – мол, не наше это с вами дело, сказали поставить – мы поставили.
