Краулер экзекутора, идущий впереди своего обширного эскорта, с грохотом вполз в Иеромиху, следуя за массированным наступлением Инвикты.
— Сейчас боевые действия направлены на запад, экзекутор? — спросила Этта.
— Слишком рано говорить, что мы обратили их в бегство, но весы клонятся в нашу сторону, мамзель, — ответил Крузий. Он изучал дисплеи мостика. Повернувшись, Крузий вызвал Лысенко: — Полный вперед, Лысенко. Махины нас перегоняют. Я этого не потерплю!
— Слушаюсь, экзекутор! — откликнулся тот.
Этта ощутила, как гул двигателя повысился на октаву.
— То, что мы видим, — победа, сэр? — спросила она.
Крузий улыбнулся ей своей бесподобной улыбкой.
— Несомненно.
Готч рядом с Эттой пробурчал что-то себе под нос.
— Вы чем-то хотели поделиться, майор? — спросил Крузий.
— Вовсе нет, сэр, — ответил Готч.
— Мой телохранитель просто высказывает мне свои личные наблюдения, экзекутор, — сказала она.
— Я думаю, ваш телохранитель забыл о тонкой настройке модифицированных ушей, мамзель, — сказал Крузий. Он замолчал, а затем воспроизвел через аугмиттер четкую запись голоса Готча: «Махинщики гоняются за собственными задницами по всему поселению!»
Этта метнула взгляд в Готча — майор стушевался.
— Мой телохранитель… — начала она.
Крузий поднял руку:
— Нет нужды объяснять, Этта.
— Прошу меня простить, сэр, — угрюмо произнес Готч.
— За что конкретно? — поинтересовался Крузий.
— За то, что… сомневался в результативности ваших войск, сэр.
Крузий почесал пальцем за правым ухом, нахмурившись.
— Я понял, — сказал он. — Я понял. Впечатление от этой войны определяется двумя несовместимыми элементами: общественным настроением и реальными выигрышем в боевых потерях. Не буду вас обманывать, Этта. И могу сказать: никогда не обманывал. Орест по-прежнему находится на грани. Инвикта добилась нескольких серьезных побед… Подгоксовый Край, Ступени Титанов… но эта война еще далека от завершения. Готч это понимает. Не так ли, майор?
— Думаю, да, сэр, — ответил Готч.
— Мы должны держать ульи довольными, Этта. Мы должны слать туда добрые вести. Добрые вести не всегда могут быть полной правдой.
— Я не так глупа, экзекутор, — ответила она. — Я понимаю, как работают связи с общественностью.
— Конечно. И данные, которые вы отсылаете лорду-губернатору, должны быть гораздо более горькими и точными, не так ли?
— Так.
— Я знаю, что так. Лорд-губернатор имеет право знать, как в действительности обстоят дела.
— Вы перехватывали мои сообщения, экзекутор? — спросила Этта.
Крузий прервался и улыбнулся:
— А вы хоть на секунду сомневались в обратном?
— Нет, — ответила она, улыбаясь вопреки своему возмущению.
Крузий пожал плечами:
— Вот голые и беспристрастные факты. То, чего мы не говорим жителям ульев. Мы разбили врага у Подгоксового Края и в Иеромихе. Мы добились множественных убийств махин взамен малых потерь со своей стороны. Инвикта лишила их наступление движущей силы.
— Но?
— А должно быть это «но», Этта?
— Всегда, я считаю, экзекутор.
Крузий кивнул.
— Но… они ведут свои войска вокруг Аргентума, и орбитальная слежка показывает, что их части лезут вокруг Гинекса и выше через рабочие поселения. Эта война стала равной, но она еще не выиграна. Должен сказать, меня тревожат промахи орбитальной слежки. Неважно. К завтрашнему рассвету главный удар махин Инвикты будет нанесен по рабочим поселениям за Аргентумом. Милостью Императора, мы сокрушим там мощь врага.
— Что вас тревожит, экзекутор? — спросила Этта.
— Простите?
— Я спросила, экзекутор, что вас тревожит? Что там с орбитальной слежкой?
— Ничего серьезного.
— И все же расскажите.
Крузий заколебался.
— Флот испытывает трудности слежения за поверхностью здесь и здесь. — Он указал районы на подсвеченном гололитическом столе.
— Западная проспекция? — спросила она.
— Мне сказали, что это остаточные явления после бури. Прошлой ночью там была большая буря.
— Да, над Астроблемой. Я сама следила за метеорологическим сканированием. Ну а на северо-западе?
— Вторичный грозовой фронт, как полагает флот. Этот фронт на данный момент блокирует наше сканирование.
— Он существенен?
— Нет.
— Он природного свойства, экзекутор?
— Конечно. Должен быть. Поверьте мне, к рассвету мы выбьем из врага дух и обратим вспять.
>
— Где эти материалы были обнаружены? — спросил адепт сеньорус.
— Мой персонал наткнулся на них случайно, сэр, — ответил Файст. — При общем осмотре инкапсулированных данных мы…
— Помолчи, Файст, — велел Иган.
Файст умолк и стал дожидаться, пока адепт сеньорус закончит просмотр данных, которые проецировал перед ним гололит. Сам он, даже закончив, он не мог оторвать глаз от светящегося на проекции текста.
— Ты хоть представляешь себе последствия этого? — спросил он.
— Да, сэр. Я полагаю…
— Опять. Ты помолчишь, Файст? — сказал Иган. ― Адепт сеньорус обращался ко мне. Да, милорд, я понимаю его значимость, но…
— Собственно говоря, Иган, я обращался к этому юноше. Файст, верно?
— Да, сэр.
Адепт сеньорус передвинулся, чтобы посмотреть на Файста.
— Данные, что ты предоставил мне: что ты знаешь о них?
Файст прочистил горло, осознавая, что Иган буравит его глазами.
— Это старый документ, сэр. Очень старый документ…
— Более десяти тысяч лет, Файст. Продолжай.
— Его суть претендует на доказательство, которое подтверждает взгляд Ореста на Омниссию, сэр.
Адепт сеньорус улыбнулся Игану.
— «Претендует», Иган. Послушай, как молодой человек формулирует.
— Адепт Файст — настоящий пример строгости формулировок, сэр, — отозвался Иган.
Адепт сеньорус обратился вновь к проекции.
— Это ересь. Ересь из времен, когда это слово еще ничего не значило. Этот текст отрицает Его святость.
Файст поежился. Он никогда не слышал, чтобы короткое слово «его» несло столь ошеломляющую силу.
— Это… — начал Иган. — Это чудовищно.
— Да, старина, — кивнул адепт сеньорус. — Это действительно чудовищно.
В личных покоях адепта сеньорус было невыносимо жарко, но Файст понял, что дрожит. Он, как наяву, ощущал неторопливый ход ледника истории, творящейся прямо сейчас. Он быстро подстроил свою биологию и взял запаниковавший метаболизм под контроль. Сейчас нужны ясная голова и спокойное сердце.
— Это текст, — сказал он, — в сущности, единым махом разрешает причину Схизмы. Он проливает свет на вопросы, над которыми Механикус спорили десять тысячелетий.
— Это если он подлинный, — предупредил Иган.
— Магос, — уверенно ответил Файст, — все, что мы на данный момент извлекли из секвестированных хранилищ, оказалось на поверку в высшей степени подлинным. Мы проверили данные в боях махин, и ни единый фрагмент не подвел.
Иган покачал головой.
— Она ошибочна, — сказал он. — Даже несмотря на все мое желание, чтобы она оказалась достоверной, окончательной, — она ошибочна.
Адепт сеньорус покачал головой:
— Она просто старая, Иган.
Он поднялся на ноги. Файст тут же выступил вперед, чтобы поддержать старика. Соломан Имануал оперся на предложенную руку, с признательностью по ней похлопал и вздохнул.
— Мы сами навлекли на себя беду, — задумчиво произнес он. — Мы сами навлекли на себя беду, когда открыли секвестированные хранилища. — Он глянул в сторону Файста: — Я не виню тебя, мальчик. Это было умное предложение и принесшее войне неизмеримую пользу. Но то, что я прочел за несколько последних дней… Иган принес мне посмотреть несколько настоящих книг. Да, Иган?
Файст глянул на начальника. Иган смутился.
— Я полагал, что они развлекут вас, адепт сеньорус.
— Развлекут меня, он говорит, — рассмеялся Имануал. — Ты принес их мне потому, что не знал, что с ними делать и кому показать.
— Это правда, магос? — спросил Файст Игана. — Вы выносили материалы прямо из архивов, не дав нам их сначала осмотреть?
Иган открыл рот, затем, не сказав ни слова, пожал плечами.
— Не волнуйся, Файст. Там не было ничего особенно тактически ценного, — сказал адепт сеньорус. — Я их внимательно изучил.
— О чем они были, могу я спросить, сэр? ― спросил айст.
— Другие труды, наподобие этого, — ответил Имануал, показывая на проекцию дендритом. — Древние благовесты, горькие истины. Большей частью слишком неудобные, чтобы о них думать.
Он замолк.
— Где они сейчас, сэр? — спросил Файст.
— Я приказал их уничтожить. О, не надо так переживать, Файст. А ты бы с ними что сделал?
Файст моргнул. Ответить было нечего.
