«От собственной Его Сиятельства канцелярии сим объявляется, Его Сиятельство изволит прибыть с супругой и семейством на Троицын день [177]в местную церкву и будут присутствовать при торжественном богослужении и чтобы собрать баб и полы вымыть начисто, да на крыльце березки и ковер красный и все было в надлежащем случаю порядке, о чем поставляетесь в известность для строгого выполнения. В получении сего отношения имеете прислать расписку, да смотри, сукин сын, чтобы по дороге колдобин не было, как в прошедший раз, не то барин Тебя и супругу Вашу выпорет на конюшне вне всякого снисхождения. Майя 8 дня 1813 года в Господском доме. А ежели господа запоздают, скажи попу, чтобы ждал. Начальник канцелярии Его Сиятельства Дада Пузырев».
Дада — имя православное. Старый граф был крестным отцом всей деревни и сам раздавал имена, всегда необычные и звонкие: Дада, Садик, Зотик, Капик, Псой, Пуд, Кукша, Тихик, а крестницам: Стадулия, Праскудия, Пуплия, Кикилия. Приходили подданные справляться: когда именины праздновать?
— А как дочь звать?
— Кажись, Сиглия, барин батюшка, Ваше Сиятельство.
— Сиглии нет. Есть Сиглитикия. Празднуется дважды — либо пятого генваря, либо октября двадцать четвертого. Когда родилась-то?
— Месяцов мы не помним, барин, а родилась посередке.
— Будешь на месяце генваре праздновать, пятого числа.
— Сиглию-то?
— Не Сиглию, дурак, а Сиглитикию. Ступай!
Личный прием подданных. Доклад ведомственных начальников. Прием повара. Отчет о состоянии конюшни Его Сиятельства. Подписание готовых приказов. Завтраки Их Сиятельств и приглашенных лиц. Выезд на хозяйственные осмотры. Утра как не было!
«Управление охот Его Сиятельства извещает канцелярию об убиении в владениях Его Сиятельства глухого тетерева и прислать ли оного к столу по причине большого веса, а убил оного глухого тетерева Кукша Задырин, так как барин прикажет».
«Главному управителю охот Его Сиятельства в селе Тыркове, Его Сиятельство приказывает донести аккурат, где точно оный тетерев убит. Начальник канцелярии Дада Пузырев».
Казенные пакеты разносит одноногий Псой, ногу ему отшиб Его Сиятельства жеребец, вдарив по коленке, она и высохла. Разносит пакеты не быстро; пока о тетереве шла переписка, тетерев протух — вот беда!
На Троицу вышла неприятность. Их Сиятельства прибыли во храм, а в самом того храма преддверии пономарь громко препирается со старушками. Его Сиятельство того пономаря тут же схватил за волосья, каковые закрутив во длани, повлек того пономаря в алтарь и представил попу:
— Это что же за порядки, отец Кондратий? Где же церковное благочиние? Да еще в Троицын день!
Повинился отец Кондратий и обещал пономаря наказать строжайше. Служба прошла чинно, с возглашением многолетия Их Сиятельствам и всему Дому.
В главном доме ожидает весь придворный штат, одетый одинаково — в казачьи кафтаны серого цвета с синим холстинным стоячим воротником, но цветом жилетов разделенный на три класса, а на воротниках белыми нитками вышито название села. Как раз на Троицын день объявлялось производство чиновников в классы; повышаемый допускался к ручке. Вечером — бал придворных, с участием дворянской соседней мелочи. Добрый монарх сам открыл бал с фрейлиной Кикилией Задыриной, сестрой Кукши, управителя охот Его Сиятельства.
Тут вступаем в область придворных тайн. Кикилия — фаворитка Его Сиятельства, точнее — одна из трех фавориток. Две другие — француженка девица де ла Вальер, по крайней мере так она была прозвана, и маркиза де Монтеспан, впрочем, из чухонок. Все три фаворитки живут тут же в доме, и старый граф Андрей Борисович требует от жены, чтобы она проявляла к фавориткам холодность. У Ее Сиятельства это выходит как-то плохо и вяло.
Дело в том, что фаворитки нужны для стиля придворной жизни. Граф же и достаточно стар, и всегда был нежно предан супруге, верности не нарушая. Время от времени он подходит то к одной фаворитке, то к другой, ту щипнет, этой что-то шепнет на ухо и ласково улыбается. Косится на графиню: видит ли, ревнует ли? Ее Сиятельство, вставши сегодня рано, изволят зевать, чем нарушают стиль. А еще придется ей играть в бостон с маркизой де Монтеспан и престарелым гостем-соседом, едва отличающим вини от трефей. У маркизы де Монтеспан граф иногда занимает деньги, небольшие и доступные ей суммы, под огромные проценты, не по нужде, а опять-таки для стиля придворной развратности, тайно от жены и с лицом озабоченным:
— Главное — ни слова моей супруге, она будет страдать!
Деньги кладет в шкатулку, а через недельку отдает с прибавкой, норовя, чтобы кто-нибудь подсмотрел. Это и идет фаворитке за жалованье, да сытный стол, да комната, да подарки на праздники и в дни тезоименитств.
На Троицын день Его Сиятельство малость перекушали, однако стиль держат, стараются ловеласничать. Фрейлине-фаворитке Кикилии говорят на ухо:
— Предлагаю вам, прелестная, пройтись вне сей залы!
Та, конечно, слушается. Барин под ручку уводит ее в сени:
— Ты обожди здесь, а я сейчас.
Тогдашний модерный комфорт помещался в сенях. Задержавшись минут на десять, Его Сиятельство возвращался довольный и вводил Кикилию обратно в залу, оправляя платье и имея на лице легкомысленное выражение Людовика, толь ко что изменившего августейшей супруге. Желая сделать хозяину приятное, гости перемигивались, а обманутая графиня, к великому Его Сиятельства разочарованию, спокойно продолжала свою беседу со старым соседом на тему, затронутую еще до ухода графа; и в наступившей тишине ясно звучал ее московский отчетливый говорок:
— Блоха, милый мой, не как другой зверь, чтобы наелся и отстал. Блоха, батюшка, норовит человека замучить. Клоп, он пососал и уступит свое место другому, а блоха, голубчик мой, она коли не жрет, так кусает!
— Да ведь как кусает-то, Ваше Сиятельство, что мочи нет терпеть.
— А вы бы, чем зря-то чесаться, пошли бы и вытряслись.
Разумеется, такой стиль разговора нарушал придворный этикет.
Иногда стиль версальский заменялся библейским, старый граф подражал царю Давиду. Гайдуки вносили в залу арфу, а Андрей Борисович надевал поверх кафтана белый полотняный хитон с серебряной застежкой на плече, а на голову — большой дубовый венок. Входил он царственно, поддерживаемый казачками в белых рубашках, сам не кланялся, а все должны были кланяться в пояс. Перебирая струны арфы, голосом, который в молодости был ничего себе, сносным, к старости же ослаб, он пел под арфу не псалмы, а русские песни, но — ради полноты стиля библейского — исполнял их в собственном французском переводе:
Ah! copeau en bois de bouleau!Pourguoi, copeau, brûles-tu si mal,Ne t’enflammes-tu pas,Ne donnes-tu pas de lumière?
По-нашему: «Лучина, лучинушка березовая, что же ты, лучинушка, не ясно горишь, не вспыхиваешь?» Эту песню граф Андрей Борисович исполнял под арфу протяжно и жалобно, с успехом, которому мог бы позавидовать и сам царь Давид, а после нее сразу переходил на песни веселые в не менее счастливой французской передаче. Отметим лучшие из них в параллельном тексте:
Oh, bouleau, toi, mon bouleau,Oh, mon bouleau épais!Je pensais, je pensais,Je songeais, je songeais.
Ah, le mauvais sujet!Ii n’a pas acheté de povoinik à sa femme!Je pensais, je pensais,Je songeais, je songeais.
Что на грубом русском языке означало:
Ой ты, береза, ты моя береза,Ой ты, кудрявая моя береза!Я думала-думала,Я гадала-гадала.……………………………………Ах, какой мой муж бездомовник!Не купил жене повойник!Я думала
и т. д.
Слабо знающим русский язык поясним, что «повойник» — это, в некотором роде, куафюр де баб рюс, ширинка, обвитая поверх волосника, вроде кички.
Для заключения концерта царь Давид пускал развеселые «Ах вы, сени, мои сени, сени новые мои, сени новые, кленовые, решетчатые», песню для перевода не простую, дух которой отлично передается следующим образом:
Ah! vestibule, mon vestibule,Vestibule tout neuf,Vestibule en bois b’érable,Entouré be grillage.
Музыкальные выступления Его Сиятельства производили впечатление на всю деревню. На дворе в толпе собравшихся крестьян, в придворных чинах не состоявших, поведение барина обсуждалось всесторонне:
— Чудит нонче барин, к чему бы это?
— Кабы на барщину завтра не погнали!
— В прошедший случай, как татарином обряжался, после того Зотика-доезжачего на конюшне секли страсть как!
Сколь часто подданные делают самые произвольные и неправильные выводы из лучших движений души монарха!
«От собственной Его Сиятельства канцелярии сим объявляется. Сочетавшимся на Красной Горке[178] законными браками во всех Его Сиятельства владениях явиться четами в ближнюю среду к господскому крыльцу для суждения Его Сиятельства о последствиях оного сочетания, а которые недовольны, Его Сиятельство преподаст нравственное наставление. Начальник канцелярий Дада Пузырев».
