– Нет, – покачал головой Эмброуз. – Скорее, это скрупулезные записи его проигрышей в игорных заведениях. – Эмброуз помолчал. – Ничуть не сомневаюсь в том, что Катберт не был удачливым игроком. К тому моменту, когда его убили, он был должен кому-то внушительную сумму.
– Александру Ларкину? – предположила Конкордия.
– Думаю, именно ему, – кивнул Уэллс.
– Так ты полагаешь, что Ларкин и Тримли шантажировали Катберта карточными долгами, заставляя его действовать по их схеме?
– Вероятно, так оно и было, – отозвался Эмброуз.
Конкордия поежилась:
– И вот теперь Катберт убит…
– Люди, вступавшие в игру с Александром Ларкином, часто именно так заканчивали свой путь, – проговорил Эмброуз. – Однако в прошлом эти люди были либо точно такими же негодяями, как он, либо представителями самого дна. Можно сказать, все они были преступниками, только не теми, которыми так увлекается пресса, потому что их имена не составили бы сенсацию. Более того, они были так ничтожны, что представители закона не считали своим долгом проводить всестороннее и тщательное расследование их преступлений или смерти. Однако, похоже, сейчас Ларкин и этот Тримли готовы рисковать по-крупному.
– Кажется, я понимаю, о чем ты говоришь, – промолвила Конкордия, кивая головой. – Жертвы последних убийств – профессиональная учительница, владелец агентства, который направляет воспитателей и учителей в школы для девочек, и поверенный.
– Да, никто из них, правда, не был вхож в высший свет, однако все они были более или менее уважаемыми людьми, – сказал Эмброуз. – И в отличие от убийства сестры моей клиентки их убийства привлекут внимание общественности.
– Ну да, только после того, как их обнаружат, – напомнила Конкордия. – Вспомни-ка! Мисс Бартлетт просто исчезла. Миссис Джервис предположительно покончила с собой. А тело мистера Катберта еще не обнаружено.
– Совершенно верно, – согласился Эмброуз. – И тем не менее меня не перестает удивлять то, что Ларкин и его помощник тратят так много сил на поиски твоих учениц, которые, без сомнения, для них на вес золота.
Глава 32
Вцепившись руками в переносную лестницу, Конкордия подняла голову и посмотрела на самый верх кирпичной стены, на которую ей предстояло взобраться.
– Ты, наверное, не поверишь мне, Эмброуз, но, когда ты сказал, что мы пойдем вечером на бал у Грэмов, я представляла себя совсем в другом наряде.
Эмброуз крепко держал руками лестницу, чтобы она не качалась под весом Конкордии.
– Да брось ты, зато ты отлично сойдешь за горничную какой-нибудь знатной дамы, – заверил он учительницу. – Тебе так идут чепец и фартук.
– Хорошо хоть мне не пришлось напяливать убогий костюм лакея, как у тебя, – парировала Конкордия его замечание.
– Мне-то казалось, что я вполне доступно объяснил тебе, ради чего весь этот маскарад, – заговорил Эмброуз терпеливо. – Леди Грэм – дама знатная, уж если она устраивает званый бал, то это настоящее событие, ради которого ей приходится нанимать дополнительную прислугу. Так что никто не заметит незнакомых горничную и лакея.
Конкордия опять посмотрела на верх стены, понимая, что лестницу Эмброуз притащил только ради нее – сам-то он без труда залез бы на стену просто так.
– Теперь я понимаю, почему ты решил не возиться с подделкой приглашения, – проворчала она.
– Ну к чему заниматься всякой ерундой, когда можно без затей перелезть через садовую стену?
– Да уж, взгляд на вещи у тебя практичный.
Конкордия отпустила на мгновение лестницу, чтобы убрать мешавший ей подол платья и нижних юбок. Затем она быстро вскарабкалась наверх, перекинула сначала одну, а затем и другую ногу через стену. Тяжелые льняные панталоны, которые она поддела под наряд горничной, защищали ее кожу от грубых синяков и царапин.
Оказавшись наверху, Конкордия увидела по другую сторону стены залитый лунным светом огромный сад. Вдали сверкали огни особняка Грэмов. Из бального заладились звуки музыки. На мгновение Конкордия представила себя в сказочно красивом платье. Рядом Эмброуз, они танцуют вальс. Фантазия быстро нарисовала ей шикарную прическу, украшенную шпильками с бриллиантовыми цветами. Ну разумеется, Эмброуз тоже великолепен в официальном черно-белом костюме.
Конкордия улыбнулась.
– О чем, черт возьми, ты думаешь? – спросил молодой человек, внезапно оказавшийся рядом с ней.
От неожиданности Конкордия едва не упала вниз – она даже не слышала, как Уэллс поднимался по лестнице следом за ней.
– Да так, о пустяках, – бросила она.
– Постарайся думать о делах и обращать внимание на важные вещи, – напомнил он ей. – Я не хочу, чтобы сегодня ночью ты совершала ошибки.
– Можешь не читать мне нотации, Эмброуз! – огрызнулась Конкордия. – Я отлично знаю, что должна делать этим вечером.
– Надеюсь на это, – недовольно проворчал Уэллс.
И, втащив лестницу наверх, он пристроил ее с другой стороны стены.
– Запомни, что ты не должна проявлять инициативу. Если возникнут какие-то проблемы, если тебе что-то не понравится, немедленно дай мне знак.
– Знаешь что, Эмброуз, с тех пор как мы вышли из дома, ты это повторяешь уже в десятый раз, – раздраженно бросила Конкордия. – Вам известно, в чем ваша проблема, сэр?
– Какая именно? – спросил Эмброуз, с кошачьей ловкостью спускаясь вниз по лестнице. – А то в последнее время что-то у меня слишком много проблем возникло.
Конкордии стало обидно, однако она постаралась не подать виду. Двигаясь очень осторожно, учительница стала спускаться вниз – далеко не так грациозно, как ей бы того хотелось. Эмброуз ждал ее на земле. Когда Конкордия повернулась к нему лицом, он бережно поправил ее очки.
– Твоя проблема в том, что ты не ценишь инициативу своего партнера, – промолвила она.
– Возможно, я веду себя так, потому что привык работать в одиночку, – сказал Уэллс. – Вот уже много лет у меня нет партнера.
Вмиг забыв об обиде Конкордия заинтересованно спросила:
– А раньше был, да?
– Был, в самом начале, – рассеянно ответил Уэллс и снял плащ. – Как я выгляжу?
Конкордия попыталась внимательнее разглядеть его лакейскую ливрею, однако ей удалось увидеть в ночной тьме лишь белый парик.
– Не знаю, – призналась она. – Здесь чересчур темно, ничего не видно.
– Твой чепец набок съехал, – сказал Эмброуз, поднимая руки к ее голове. – Погоди-ка, я поправлю.
– Господи, да ты видишь в темноте, как кошка, Эмброуз!
– Стоунер часто говорил мне это. – Уэллс взял ее за руку. – Пойдем, дорогая, нам пора на бал. После этого вечера ты уже не сможешь говорить мне, что я не посещаю званые вечера.
