кто-то из жильцов как раз решил в подъезд диван затаскивать и в дверь-то щепку воткнул, чтобы замок не защелкнулся. Вы и вылетели из подъезда на коляске инвалидной. Да хорошо, тот калечный умный оказался, стулом нашим за перильца ход замедлил, а там уже и грузчики с диваном. Мужик, говорят, руку вывихнул.
— Это Костя, Костя Ежов был. Ты не знаешь, где он? Тоже тут, в больнице? — Люся так разволновалась, что попыталась сесть.
— Лежи, неугомонная. Хорошо хоть, сотрясение легкое, да и синяков не так много. Запрыгала, — заворчала старушка. — Увезли его. Слышала, что медички говорили: инвалид словно бомж, а приехали приятели на дорогой машине и бумаги забрали. Сказали, в Израиле будут лечить. Только почему бомжом назвали? Помню я Костеньку, очень хороший был паренек.
«В Израиль? Понятно. — Людочка невидящими глазами уставилась в стену. — Уехал, значит. А чего я ожидала? И кстати, может, это все мои галлюцинации были? Про другой мир и магию? Может, это я просто так головой ударилась?»
— Ты мне вот что скажи, Людмила, — меж тем продолжала разговор бабуля. — Ты со стулом-то куда направлялась?
— Выкинуть я его хотела, бабушка, и новый купить. Хотела все новое, жизнь поменять... В журнале писали, надо начинать с избавления от старого.
— Начала вот, непутевая, с сотрясения. Хотя пригодился, конечно. Он, может, жизнь даже спас, а сам на куски разлетелся. — Бабушка только качала головой, с нежностью смотря на бедовую внучку. — И знаешь, новое-то у нас появилось! Кот теперь у нас живет. Сам пришел. В квартиру прошмыгнул, и я выгнать не могла. Мордастый такой. Думала, домашний, даже объявления клеила. Никто не объявился. А потом рукой махнула, пусть живет. Воспитанный вроде, ласковый. А может, это Ежова?
— Наверное, — с замиранием сердца от вспыхнувшей надежды согласилась Людочка. — Вроде был у него кот. Пусть живет, пока хозяин не приедет.
— Пусть, — согласилась бабушка. — С ним как-то повеселее в пустой квартире. Потом, глядишь, и тебя выпишут.
Выписали Людочку через несколько дней. Замотанная дежурствами докторша с облегчением объяснила темпы ее выздоровления молодым и крепким организмом. Выписывается пациентка — и отлично, хоть койка освободится.
А дома к ней со всех лап кинулся еще больше округлившийся Шавермур. Со слезами на глазах Пуговкина подхватила пушистика на руки и зарылась лицом в мягкую шерстку урчащего, ластящегося к ней кота.
— О как! — Леокадия Никитична с умилением окинула взглядом эту парочку. — Принял тебя сразу. Ты отдохни пока, полежи, тебе врач покой рекомендовала, а я обедом займусь. Там еще рюкзак твой в ванной лежит, мне отдали в больнице. Весь в траве какой-то измазан и в песке. Не стала с ним копаться, сама понимаешь, не до него было. Ты разбери потом, а я почищу. Или, может, новый купить захочешь.
Бабушка, чуть шаркая тапочками по линолеуму, удалилась на кухню и загремела посудой, а Людочка с Шавермуром на руках пошла в свою комнату.
Сев на диван, девушка осмотрелась, поглаживая кота за ушами. Ничего тут не изменилось, даже тот самый злополучный журнал лежал на столе, открытый на впечатлившей ее статье. Только стула теперь в комнате не было.
— Ты бы рюкзак-то из ванной забралау, — мявкнуло у нее с коленей. — Бабуля у тебя хоть и не сильно любопытная, но порядок любит, того и гляди сунет туда свой нос. Тебе это надо?
Люся только открыла рот, как пушистая лапа тут же ткнула ее снизу в челюсть, закрывая его обратно.
— И не вопи, а тем более никому не рассказывай. Я на опыты не хочу, а значит, тебя сочтут не в себе после сотрясения и лечить будут. — Инстинкт самосохранения у кота все же был на первом месте, как и его драгоценная полосатая особа.
— Так мы все-таки там были? Мне не привиделось! — тихо прошептала Пуговкина. — А почему ты здесь разговаривать можешь?
— Были, были, — прислушиваясь к тому, что происходит в квартире, подтвердил кот. — А почему говорю — пес его знает. Чуть не спалился твоей бабушке, но она решила, что почудилось ей. А воут рюкзак сама разбери...
Людочка послушно приоткрыла дверь из комнаты, тоже почему-то, прислушалась и крадучись, как воришка, прошмыгнула в ванную. В комнату она вернулась не только с рюкзаком, но и с парочкой старых газет, все же заплечный мешочек и правда был испачкан прилично.
Постелив на пол газеты, она открыла сумку, и туда сразу же сунул морду кот, вытягивая зубами свернутую трубочкой плотную желтоватую бумагу.
— Тот самый договор? — Пуговкина дрожащей рукой развернула свиток. — Нет, это вроде письмо... без подписи.
«Все, что ты загадывала, сбудется, но не совсем так. Говорить будет кот, а принцы, драконы и теплые острова будут позже...»
«Каждый избранный преподнес тебе ответный дар, прими его и используй во благо».
«Пусть путь твой будет извилистый, но ровный! Ровный путь, легкая жизнь. Извилистый путь, интересная судьба».
— Тут даже не текст, а кусочки какие-то. — Людочка села на пол у рюкзака, скрестив ноги по-турецки. — Обещают принцев и драконов. Сказали, что ты говорящий. Какие-то дары и пути...
Кот снова сунул морду внутрь.
— Подарки — это хорошоу, — глухо заговорил он, почти забравшись в рюкзачок и копаясь там, пока Пуговкина перечитывала странное послание. — С принцами разберемся, драконы на Земле давно вымерли... — Шавермур зашуршал чем-то внутри и шумно зачавкал.
Спохватившаяся Люся подцепила его под пузо и вытащила наружу вместе с обрывками промасленной бумаги и недожеванным полукольцом колбасы, напоминающей краковскую.
— Вот ведь проглот! — Откуда в сумке колбаса, Пуговкина не знала. Отбирать добычу у обжоры не стала, просто отсадила жующего зверька подальше и сама сунула туда руку.
Пальцы тут же нащупали гладкие холодные шарики, и Людочка вытянула то самое ожерелье, что когда-то преподнес ей лайрскан. Только сейчас на нем густо-синей каплей переливался искрящийся камень.
— Красивый. Ой! — Как только пальцы Люси дотронулись до подвески, та потекла по ним водой, мгновенно впитываясь в кожу. — Шавермур, это что?
Кот, облизываясь, с прищуром покосился на растопырившую пальцы девушку, которая рассматривала собственную, никак не изменившуюся руку.
— Маленькая магия, — сыто мурлыкнул он. — Водяная, видимо. Пригодится как-нибудь.
— Но я не маг, пользоваться ей не умею! И вообще, на Земле магии нет! — скептически отнеслась к его словам
