«Я, нижеподписавшийся Джоакино Россини, композитор, в настоящее время проживающий в Болонье в Италии, заявляю, что настоящим актом передаю все права собственности на музыку «Стабат матер», написанную в Париже в 1832 году, господам Трупена и Си, парижским музыкальным издателям. Цель этой передачи прав – публикация этого произведения в той форме, какую покупатель сочтет наиболее подходящей: с оркестровым аккомпанементом или только с фортепьянным, – во Франции и во всех других странах без исключения. Продажа осуществляется за плату в 6000 французских франков, которые должны быть выплачены 15 февраля в офисе господ freres[61] Ротшильдов в Париже.
Обязуюсь признать как необходимые все продажи настоящей композиции, которые могут предпринять господа Трупена и Си, и заявляю, что до сего времени я никогда и никому не предоставлял права издавать ее.
Написано в двух экземплярах для обеих сторон.
Болонья, 22 сентября 1841 г.
Одобряю все вышеизложенное, Джоакино Россини».
Честным путем приобретя «Стабат матер», Оланье отстаивал свое право. Об его действиях Россини пишет из Болоньи в письме к Трупена от 24 сентября 1841 года: «Получил ваше письмо от 16-го этого месяца и собираюсь сразу же заняться расстановкой метрономических отметок в своей «Стабат», как вы того желаете. В последнем письме, которое я получил от месье Оланье, он воспользовался копией, которой обладает, чтобы угрожать мне судебной тяжбой, утверждая, будто подарок, полученный мною от преподобного испанца, является актом продажи с моей стороны. Это меня чрезвычайно позабавило. Он также угрожает исполнить вышеупомянутую «Стабат» во время чудовищного, как он сам называет, концерта. Если действительно планируется нечто подобное, я намерен предоставить вам этим письмом полное право привлечь суд и полицию для того, чтобы предотвратить исполнение произведения, в котором только шесть номеров принадлежат мне.
С тем же курьером посылаю вам три оркестрованных мною номера; единственное, что мне остается сделать, – это послать вам финальный хор, который вы получите на следующей неделе. Постарайтесь не слишком восхвалять достоинства моей «Стабат» в газетах, так как мы не должны допустить, чтобы нас одурачили. Посылаю вам два письма от мистера Оланье, чтобы вы знали о его намерениях, но это вам лично. Мне кажется, вам следует знать и мой ответ ему, что я никогда не подписывал контракта о продаже с преподобным Варелой, а просто посвятил «Стабат» ему, к тому же большинство номеров написал не я, и что я готов беспощадно преследовать во Франции или за границей любого издателя, который пожелает совершить мошенничество».
Дзанолини пишет, что, когда Россини заканчивал новые номера для «Стабат матер» в Болонье, к нему пришли друзья, обедавшие с ним накануне. Они спросили, что он делает. Потирая лоб, Россини ответил: «Я ищу мотивы, но в голову приходят только пирожные, трюфели и прочее подобное». «Благоразумные друзья», добавил Дзанолини, оставили его в покое.
Антуан Оланье приступил к действиям. Работая в сотрудничестве с Морисом Шлезингером, музыкальным издателем и владельцем «Ревю э газетт мюзикаль», он тайно заказал печатные формы «Стабат матер» Россини-Тадолини, изготовленные гамбургской фирмой Кранца. Трупена, узнав об этой акции, потребовал изъять печатные формы законным порядком и предъявил иск Шлезингеру и Оланье, обвинив их в фальсификации и краже, – действие, благодаря которому Россини надолго лишился симпатий со стороны «Ревю э газетт мюзикаль». Судебный процесс был долгим и ожесточенным: однажды помощник Трупена, по имени Массе, встретив Шлезингера в вестибюле суда, принялся угрожать ему и даже бить. Суд решил, что Россини, посвятив «Стабат матер» Вареле и приняв от него ценный подарок, не совершил продажу. Следовательно, он подтвердил право Россини распоряжаться своей собственностью по собственному желанию, одновременно отвергнув поспешный иск, предъявленный Трупена Шлезингеру и Олонье. В конце концов Трупена опубликует партитуру «Стабат матер», полностью принадлежащую Россини, а Оланье – шесть номеров, не появившихся в издании Трупена, поскольку были написаны не Россини, а Тадолини.
В конце октября 1841 года части «Стабат матер» были исполнены в Париже неофициально в доме Пьера Жозефа Гийома Циммермана, знаменитого пианиста и композитора. В воскресенье 31 октября ведущие журналисты и критики посетили более формальное исполнение шести номеров, возможно включавшее некоторые или все вновь сочиненные, или законченные. Трупена организовал прослушивание в частном салоне австрийского пианиста Хенри Херца. Сольные партии исполняли Полина Виардо-Гарсия, мадам Теодор Лабарр, Алексис (Алексис Дюпон) и Жан Антуан Жюст Джеральди. Теодор Лабарр аккомпанировал на фортепьяно, Огюст Матье Пансерон возглавил хор, Нарсис Жирар – двойной квартет. Адольф Адам, представлявший «Франс мюзикаль», написал для нее отчет, ставший отчасти первым критическим анализом «Стабат матер» и одновременно первым восхваляющим ее гимном.
То, что произошло позже, описывает Эскюдье:
«После первого же неофициального прослушивания у нас не осталось никаких сомнений в успехе у публики; мы стали фанатиками этой музыки, сильными в своем убеждении. Мы отправились к Трупена и попросили его предоставить нам на три месяца исключительное право исполнения «Стабат матер» в Париже.
– Какую сумму вы мне предложите? – спросил нас месье Трупена.
– Восемь тысяч франков.
– Произведение стоило мне всего шесть тысяч; предложение мне нравится. Через час мой компаньон месье Массе придет к вам и сообщит окончательный ответ.
Месье Массе пришел вовремя. Ответ был положительным. Мы сразу же отсчитали ему восемь тысяч франков, а в обмен он вручил нам копию рукописи.
Месье Трупена с такой готовностью выполнил наше пожелание потому, что его чрезвычайно тревожили трудности публичного исполнения. И вот теперь мы, в свою очередь, стучались в двери театров и встречали только разочарование. Месье Леон Пилле, директор «Опера», ответил нам, что его театр не создан для церковной музыки и что нам следует отнести «Стабат» в Мадлен или Сен-Рош. Месье Дормуа, возглавлявший театр «Итальен», отказался сотрудничать с нами, так как не был убежден в успехе. Нам оставалось только одно: взять в аренду зал театра «Итальен», нанять за свой счет солистов, хор и оркестр. Мы не колебались.
В первую очередь было необходимо заручиться сотрудничеством ведущих актеров. Мадам Джулия Гризи и месье Марио не сразу оценили предложенную им работу и встретили наш проект довольно холодно. Только Тамбурини понял нас; просмотрев произведение в целом, он воскликнул: «Прекрасно, восхитительно! Я поговорю с мадам Гризи и Альбертацци и месье Марио; а пока вы можете полностью рассчитывать на меня». В тот же вечер месье Дормуа сообщил нам, что эти актеры будут петь в «Стабат». Мы внесли в залог сумму в шесть тысяч франков, чтобы гарантировать оплату основных расходов, которые в итоге возросли до восьми тысяч франков. Единственное условие, которое мы поставили, был запрет пускать на репетиции людей, не имеющих отношения к театру.
На следующий день слово «Стабат» засияло огромными буквами на афише театра «Итальен». Два дня спустя хор и оркестр собрались на первую репетицию. К месье Дормуа обращались более шестисот раз с просьбами разрешить присутствовать, но ему пришлось отказать, выполняя условия нашего соглашения. В день первой репетиции в зале присутствовали только мы сами и директор театра. После интродукции артисты были поражены и не знали, как выразить свое изумление, а так как мы продолжали читать (а это было всего лишь чтение), исполнителей «Стабат» все больше и больше охватывало волнение. Квартет без сопровождения аккомпанемента, теноровая ария, Inflammatus, Pro peccatίs вели к пику энтузиазма; в конце все смычки были прислонены к инструментам, а из глубины оркестра и хора вырвался единодушный вскрик, полный восхищения.
Слухи об этой репетиции быстро распространились, и все места на первое представление были распроданы за один день. Все хотели знать, когда состоится вторая репетиция; потребовался бы зал в четыре раза больший, чем зал «Итальен», чтобы вместить всех желающих прийти.
Но и на этот раз зал оставался совершенно пустым; таково было наше желание. Мы воздержимся от описания фанатизма, охватившего исполнителей во время второй репетиции; это было своего рода исступление.
Наконец, торжественный момент настал. «Стабат» Россини исполнили перед огромным количеством народа 7 января 1842 года в зале «Вантадур» в два часа дня.
Среди аплодисментов выкрикивали имя Россини. Произведение в целом привело публику в восторг; триумф был полным. Три номера пришлось повторить: Inflammatus, квартет без аккомпанемента и Pro peccatίs. Публика покинула театр растроганная и охваченная восхищением, и это настроение вскоре охватило весь Париж.
