Лорд Родрик надул губы.
— Ты же знаешь, я не разрешаю есть и пить в моей библиотеке. Книги…
— …могут пострадать. — Рассмеялась Аша.
Ее дядя нахмурился.
— Тебе нравится надо мной подтрунивать.
— У! Не надо принимать такой обиженный вид. Ты же знаешь, я до сих пор еще не встречала мужчину, над которым бы не подтрунивала. Но хватит обо мне. Как ты?
Он пожал плечами.
— Нормально. Глаза только слабеют. Я отправил в Майр за линзами, чтобы мне было легче читать.
— А как дела у моей тети?
Родрик вздохнул.
— Она по-прежнему на семь лет меня старше, и убеждена, что Десять Башен должны быть ее. Гвинесса стала забывчивой, но это она ни за что не забудет. Она горюет по мужу с той же силой, как и в день его смерти, правда уже не всегда может вспомнить, как его звали.
— Не уверена, что она вообще это знала. — Аша с громким хлопком закрыла книгу. — Мой отец был убит?
— Так думает твоя мать.
«Столько раз она готова была убить его своими руками», — подумала она.
— А что думает по этому поводу мой дядюшка?
— Бейлон встретил свою смерть, когда под ним оборвался трос. Поднимался шторм и мост раскачивался и скручивался от каждого порыва ветра. — Родрик пожал плечами. — Или так утверждают. К твоей матери прилетела птица от мейстера Вендамира.
Аша вытащила из ножен кинжал и принялась вычищать грязь из-под ногтей.
— Прошло три года, и Вороний глаз вернулся как раз ко дню гибели моего отца.
— Нам сказали, что на следующий день. Едва Бейлон погиб, как море сразу стихло, так утверждают люди. И даже если так, я согласен с тобой. Эурон вернулся… очень вовремя, так нужно сказать?
— Я бы сказала иначе. — Аша воткнула кинжал в столешницу. — Где мои корабли? Я насчитала два десятка причаленных больших кораблей, но этого недостаточно, чтобы скинуть Вороньего Глаза с трона моего отца.
— Я разослал призыв. От твоего имени, ради всей моей любви к тебе и твоей матери. Род Харлоу собрался. Стоунтри тоже, как и Вормарки. Есть кое-кто из Майров.
— Они все с острова Харлоу… одного из семи. Я видела в зале единственное знамя Ботли с Пайка. А где же корабли с Соленого Утеса, Орквуда и Вика?
— Приплывал Бейлор Блэктайд с Блэктайда чтобы посоветоваться, но сразу же уплыл обратно. — Лорд Родрик закрыл «Книгу утраченных книг». — Сейчас он уже должен быть на Старом Вике.
— На Старом Вике? — Аша боялась, что сейчас услышит о том, что все уплыли на Пайк, чтобы признать Вороньего Глаза. — А почему на Старом Вике?
— Я знал, что ты поинтересуешься. Эйэрон Мокроголовый созвал вече королей.
Аша запрокинула голову и рассмеялась:
— Утонувший Бог должно быть затолкал в зад дядюшке Эйэрону рыбу-колючку. Вече? Это шутка или он в самом деле имел это в виду?
— С тех пор, как утонул, Мокроголовый еще ни разу не пошутил. И остальные священники подхватили его призыв. Слепой Бэрон Блэктайд, Тарл Трижды Утопленный… даже старик Серая Чайка слез со своего утеса и направился проповедовать о вече по всему Харлоу. Сейчас пока мы тут беседуем, капитаны собираются на Старом Вике.
Аша была поражена.
— И Вороний Глаз согласился на этот священный фарс и смирится с его решением?
— Вороний Глаз мне не сообщает о своем мнении. С тех пор как он вызвал меня на Пайк для присяги, я больше не получал известий от Эурона.
«Вече королей. Это что-то новенькое… или напротив, что-то жутко древнее». — А что мой дядя Виктарион? Что он предпринял на выходку Мокроголового?
— Виктарион прислал весть о смерти твоего отца. И, не сомневаюсь, о вече королей тоже. Что до остального, не могу ничего сказать.
«Уж лучше вече, чем война».
— Клянусь, я расцелую вонючие ноги Мокроголового и выдерну все водоросли между пальцев. — Аша выдернула кинжал и снова его воткнула обратно. — Проклятое вече!
— На Старом Вике. — Добавил лорд Родрик. — Хотя молюсь чтобы оно не закончилось кровопролитием. Я просматривал «Историю железнорожденных» Хайрега. Когда короли соли и камня встретились на последнем вече, Уррон Оркмонт приказал своим воинам убить большую часть собравшихся, и кости Нагга окрасились кровью. Род Грейайрона правил неизбранным почти тысячу лет с темных времен, пока не явились Андалы.
— Ты должен одолжить мне книжку Хайрега, дядюшка. — Ей нужно как можно больше узнать про это вече, перед тем как отправляться на Старый Вик.
— Можешь читать, но здесь. Она очень древняя и хрупкая. — Он посмотрел на нее нахмурившись, изучая. — Архмейстер Ригни как-то написал, что история это колесо, и человеческая природа фундаментально неизменчива. То, что случалось прежде может случиться и в будущем. Так он сказал. Я думаю об этом всякий раз, когда размышляю о Вороньем Глазе. Эурон Грейджой для моих старых ушей звучит очень похоже на Уррона Грейайрона. Я не пойду на Старый Вик. И тебе не следует.
Аша улыбнулась.
— И пропустить первое вече королей за последние… сколько лет, дядюшка?
— Четыре тысячи, если можно верить записям Хайрега. Или половину этого срока, если согласиться с аргументами мейстера Денестана в его «Вопросах». Приход на Старый Вик тебе ничем не поможет. Все эти мечты о королевской власти просто безумие у нас в роду. Я говорил это твоему отцу еще в первое его восстание, и это еще более верно теперь, чем тогда. Нам нужна земля, а не короны. Когда за Железный трон борются такие люди как Станнис Баратеон и Тайвин Ланнистер, у нас есть редкий шанс расширить свои владения. Давай примем одну из сторон, поможем ей победить с помощью нашего флота и потребуем в награду от благодарного короля земли во владение.
— Твой совет может пригодиться когда я сяду на Морской трон, — сказала Аша.
Ее дядя вздохнул:
— Тебе может не понравится то, что ты услышишь, Аша, но тебя не выберут. Ни одна женщина никогда не правила железнорожденными. Гвинесса на семь лет меня старше, но когда умирал наш отец Десять Башен перешли ко мне. С тобой будет то же самое. Ты дочь Бейлона, но не его сын. И у тебя три дяди.
— Четыре.
— Три дяди-кракена. Я не в счет.
— Но ты со мной. Пока у меня есть мой дядюшка из Десяти Башен, у меня есть Харлоу. — Харлоу не был самым большим из Железных островов, но был самым богатым и густонаселенным, а власть лорда Родрика уважали. На Харлоу никогда не бывало восстаний. Волмарки и Стоунтри имели на острове значительные владения и из них выходили знаменитые кичливые капитаны и свирепые воины, но даже самый свирепый воин склонялся перед косой. Кеннинги и Майры были когда-то его злейшими врагами, но уже давно стали поверженными вассалами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
