Третий пытался вылезти из темницы, но Друсс повернулся к нему, и он с испуганным визгом уполз обратно. Друсс втащил туда же лишившегося сознания первого стражника и труп второго. Потом, тяжело дыша, присел, налег в порыве гнева на камень и задвинул его на место. Вогнав его в проем до конца ногами, Друсс отдышался немного и задвинул засовы.
Огни плясали у него перед глазами, сердце колотилось так, что он не смог бы сосчитать удары. Но он заставил себя встать и оглядел коридор. В дальнее окошко светило солнце, и пылинки кружились в луче. Это было неописуемо прекрасное зрелище.
Коридор был пуст. Друсс разглядел стол, на котором стояли чаши, и два стула. В чашах было разбавленное вино — он выпил обе. В коридор выходили другие темницы, но в них вместо дверей были решетки. За деревянной дверью оказалась темная лестница.
Друсс медленно шагал вверх по ступенькам. Силы убывали, но гнев гнал его вперед.
Зибен с неприкрытым ужасом смотрел на маленькую черную букашку у себя на руке.
— Это просто нестерпимо.
— Что? — отозвался Варсава от окошка.
— В комнате блохи. — Зибен раздавил насекомое двумя пальцами.
— Похоже, они отдают предпочтение тебе, поэт, — с веселой ухмылкой вставил Эскодас.
— Рисковать жизнью — одно дело, — ледяным тоном отрезал Зибен, — а блохи — совсем другое. Я еще не осматривал кровать, но она наверняка кишит всякой живностью. Не предпринять ли нам свою попытку теперь же?
— Лучше подождем, пока стемнеет, — сказал Варсава. — Три месяца назад я увез отсюда мальчика, чтобы вернуть его отцу. Тогда-то я и узнал, что Друсса держат здесь. Темницы само собой, помещаются в самой глубине подземелья. Над ними расположена кухня, а над кухней — главный зал. Иначе как через зал в темницы не пройдешь, поэтому к сумеркам мы должны быть в замке. Тюремщик на ночь не остается — значит, если мы затаимся в замке до полуночи, то сможем освободить Друсса. Вопрос в том, как вывезти его из крепости. Как вы видели, здесь двое ворот — они охраняются весь день, а на ночь запираются. На стенах и башнях тоже стоят часовые.
— Сколько их? — спросил Эскодас.
— В прошлый раз у главных ворот было пятеро.
— Как же ты вывез мальчика?
— Он еще маленький. Я посадил его в мешок и приторочил к седлу. Так и выехал на рассвете.
— Друсс, пожалуй, в мешок не поместится, — заметил Зибен.
Варсава сел рядом с ним.
— Он уже не тот, каким ты его знал, поэт. Он провел больше года в каменном мешке, на хлебе и воде. Прежнего силача мы не увидим. Он мог ослепнуть, сойти с ума — все возможно.
Настало молчание — все вспоминали воина, вместе с которым сражались.
— Жаль, что я так поздно узнал об этом, — промолвил Зибен.
— Я и сам не знал, — сказал Варсава. — Я думал, его убили.
— А мне казалось, что Друсса не может побить даже целая армия, — заметил Эскодас. — Он был такой несокрушимый.
— Это верно, — хмыкнул Варсава. — Я видел, как он, безоружный, спустился в лощину, где десять разбойников истязали старика. Он скосил их, как серп пшеницу, — было на что посмотреть.
— Так как же мы поступим? — спросил Зибен.
— Явимся в замок, чтобы засвидетельствовать свое почтение Кайиваку. Авось сразу он нас не убьет!
— Превосходный план, — ехидно одобрил Зибен.
— У тебя есть получше?
— Думается мне, что есть. В такой дыре развлечений, конечно, не густо. Я пойду в замок один, назову себя и предложу устроить представление в обмен на ужин.
— Я не хотел бы показаться грубым, — сказал Эскодас, — но вряд ли к твоей высокой поэзии отнесутся здесь с должным уважением. — Дорогой мой, я лицедей и могу удовлетворить всякую публику.
— Здешняя публика, — вмешался Варсава, — состоит из последнего отребья Вентрии, Наашана и прочих восточных и западных земель. Будут присутствовать дренайские перебежчики, вагрийские наемники и вентрийские преступники всякого рода.
— Они будут мои, — спокойно сказал Зибен. — Дайте мне полчаса и идите смело. Ручаюсь, вас никто не заметит.
— Скромность украшает, — улыбнулся Эскодас.
— Я человек одаренный и горжусь своим даром.
Поднявшись по лестнице, Друсс остановился. Где-то рядом суетились, скребли кастрюли и чистили ножи. Запах свежего хлеба смешивался с ароматом жареного мяса. Друсс, прислонившись к стене, задумался. Незамеченным тут не пройдешь. Ноги у него устали, и он присел на корточки. Как же быть? Услышав чьи-то шаги, он выпрямился. Появился старик, сгорбленный и кривоногий, таща ведро с водой. Приблизясь к Друссу, он вскинул голову и раздул ноздри. Друсс заметил, что его слезящиеся глаза затянуты опаловой пленкой. Старик поставил ведро и протянул руку.
— Это ты? — прошептал он.
— Ты слепой?
— Почти. Я же говорил, что провел пять лет в твоей темнице. Пойдем со мной. — Старик поставил ведро, вернулся обратно по извилистому коридору и спустился по узкой лестнице. Там помещалась его каморка, где в узкое оконце лился солнечный свет. — Жди здесь, — велел он. — Я принесу тебе еды и питья.
Вскоре он вернулся с половиной свежевыпеченного хлеба, кругом сыра и кувшином воды. Друсс жадно поглотил все это и улегся на койку.
— Спасибо тебе за твою доброту. Без тебя я погиб бы — не телом, так душой.
— Я уплатил свой долг. Один человек кормил меня, как я тебя. Он поплатился за это жизнью — Кайивак посадил его на кол. Но у меня недостало бы мужества, если бы во сне мне не явилась богиня. Не она ли вывела тебя из темницы?
— Богиня?
— Она поведала мне о твоих муках, и я преисполнился стыда за свою трусость. Я поклялся ей сделать все, что в моей власти. Она коснулась моей руки, и спина у меня сразу перестала болеть. Это она отодвинула камень?
— Нет, я перехитрил тюремщика. Друсс рассказал старику о своем побеге.
— До вечера их не найдут, — сказал тот. — Хотел бы я послушать их вопли, когда крысы станут бегать по ним в темноте.
— Почему ты думаешь, что женщина, которая явилась тебе во сне, — богиня?
— Она назвала мне свое имя, Патаи, и сказала, что она дочь земной матери. В том сне она гуляла со мной по зеленым холмам моей юности. Я никогда ее не забуду.
— Патаи... — тихо повторил Друсс. — Она явилась и ко мне в темницу и вдохнула в меня силу. — Друсс встал и положил руку на плечо старика. — Ты подвергался большой опасности, помогая мне, я не смогу расплатиться с тобой до конца своих дней.
— Ты можешь остаться здесь и бежать, когда стемнеет. Я достану веревку, и ты спустишься со стены.
— Нет. Я должен найти Кайивака и убить его.
— Ну что ж. Богиня даст тебе силы, не так ли? Она вольет силы в твое тело?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
