Доктор покачал головой.
— Боюсь, что нет, — ответил он, — но, к счастью, вы сразу же привезли его к нам, и мы получили необходимый запас времени.
— А… — Спенс откашлялся. — А мы можем что-нибудь сделать, чтобы это больше не повторилось?
— Вообще-то нет, разве что следить за тем, чтобы малыш не спал на животе и чтобы ничто не блокировало его дыхательные пути, например одеяло или игрушка.
— Мы можем остаться с ним? — спросила Никки. — Я еще кормлю грудью… — Внезапно ее глаза расширились от ужаса. — О боже, вы же не думаете… что это я виновата? — Она замолчала, когда врач положил ладонь на ее руку.
— Нет, — мягко ответил он. — Конечно, вы можете остаться с ним.
— А я? — уточнил Спенс.
Врач улыбнулся:
— Разумеется, и вы тоже. Консультант осмотрит ребенка утром. — Педиатр бросил взгляд на часы. — То есть через несколько часов, — уточнил он. — Медсестра принесет вам маски и халаты, и вы должны будете соблюдать все правила гигиены.
— Да-да, конечно, — кивнула Никки и, вернувшись к кроватке, вцепилась в бортики и пристально вгляделась в крошечное личико Зака, уже розовое и спокойное, без единого намека на синюшность.
Спенс подошел к ней и обнял одной рукой.
— Привет, мальчик мой, — пробормотал он. Его голос был тонким и дрожащим, и совсем не походил на его собственный. — Ну и напугал же ты нас, но доктор говорит, что ты скоро выздоровеешь.
Никки с трудом сглотнула и заставила себя говорить четко и твердо:
— Мы останемся здесь на несколько дней, милый, пока ты не выздоровеешь, а потом мы отвезем тебя домой.
Дэвид и миссис А. вышли из приемного отделения неотложной помощи, после того как Зака отнесли наверх, в палату, и сидели в главном вестибюле больницы, где находился один только охранник, а снаружи, в темноте, грохотал первый утренний мусоровоз. Ни один из них не был готов оставить здание, пока они не поговорят с Никки или Спенсом и не узнают наверняка, как себя чувствует Зак и не могут ли они еще чем-то помочь.
В который раз за время ожидания бархатные глаза Дэвида уставились на гигантские часы в виде дельфина от дизайнера Кита Вильямса, которые занимали значительную часть стены рядом со стойкой регистрации, затем он перевел взгляд на лестницу, украшенную ярким гобеленом, изображавшим «благодарственное дерево». Он когда-то снимал здесь фильм и знал, что фетровые сердечки-листочки были сделаны руками детей. Он также знал кое-что и о других художественных работах, располагавшихся на разных этажах больницы: они украшали коридоры, палаты и даже молитвенную комнату на четвертом этаже. Он не был таким религиозным, как его мать, но сейчас какая-то его частичка хотела подняться туда, чтобы попросить высшие силы вмешаться и позаботиться о том, чтобы у этого ужаса был счастливый конец.
Он все еще был взбудоражен от волны адреналина, который подпитывал его во время сумасшедшей гонки сюда, но сейчас по его венам постепенно растекалась смертельная усталость. Впрочем, он не позволит себе спать. Пока он не узнает, что случилось с Заком, он будет сидеть здесь и бодрствовать, готовый прийти на помощь в любой момент.
Почувствовав, как завибрировал его телефон, он выхватил его из кармана, думая, что это Спенс. Сердце у него упало, когда он увидел, кто это, и, убрав телефон обратно в карман, дал звонку переключиться на голосовую почту.
— Кристин? — спросила его мать.
Он кивнул.
— Где она?
— Дома. Поверить не могу, что она даже не проснулась.
Миссис А. обернулась и посмотрела на него:
— Разве ты не скажешь ей, что происходит?
Через некоторое время он ответил:
— Думаю, нужно сказать.
Снова достав телефон, уже на улице, где было еще темно и начинал накрапывать дождик, Дэвид сначала прослушал сообщения Кристин: каждый раз она спрашивала, где все. Голос ее звучал испуганно, и он устыдился, что не подумал о том, как, наверное, страшно проснуться и понять, что дом вдруг опустел.
— Дэвид! — закричала она, когда он дозвонился. — Что происходит? Где вы?
— В детской больнице, — ответил он. — Зак не мог вдохнуть.
— О Господи! Но теперь с ним все хорошо?
— Думаю, да. Опасность миновала, но я жду известий от Спенса.
— О боже, что мне делать? Я должна сесть на семичасовой поезд, но если ты считаешь, что я должна приехать…
— Решать тебе, — сухо заметил он.
— Я хочу приехать, — заверила она его, — конечно, хочу, но не могу же я пропустить съемку. Такая сказочная возможность.
Когда он ответил, его тон был очень ровным:
— Тогда тебе нужно ехать в Лондон.
— Как ты думаешь, Ник и Спенс поймут?
Он хотел сказать «нет», но промолчал.
В ее голосе звучали слезы, когда она сказала:
— Я знаю, ты считаешь меня эгоисткой, но я все равно ничем не смогу помочь, даже если приеду.
Он не стал напоминать ей, как важна бывает моральная поддержка. Если она сама этого не понимает, то слова здесь бесполезны.
— Дэвид, — прошептала она. — Я бы хотела, чтобы ты сказал мне, что я делаю не так. Я так стараюсь…
— Кристин, речь идет не о тебе и не обо мне, — перебил он ее. — Речь идет о Заке. А теперь извини, я должен идти. — И, нажав «отбой», он вернулся в больницу и снова сел рядом с матерью.
Через несколько минут после того, как он вернулся, открылись двери лифта, и оттуда вышел Спенс: он выглядел измученным и усталым, и даже слегка удивленным тем, что они еще здесь.
Лица их снова вытянулись, когда он объяснил, что врач сказал им с Никки, но постепенно миссис А. начала улыбаться.
— Слава Богу, — вздохнула она. — Я, собственно, и предполагала что-то в этом роде. Здесь о нем прекрасно позаботятся, и должна сказать, что в моей практике таких вот младенцев, которых в спешке отправляли в отделение «скорой помощи» из-за подобных проблем, было больше, чем горячих обедов.
Хотя глаза Спенса лучились благодарностью, он, похоже, все еще не оправился от шока.
— Что, если бы я не проснулся? — продолжал тревожиться он. — Что, если бы мы не добрались вовремя?
Миссис А. укоризненно покачала головой.
— Нет абсолютно никакого смысла запугивать себя, придумывая всякие «а что, если», — твердо заявила она. — Они не случились, и потому я не хочу больше о них слышать. Зак здоров. Просто несколько дней они подержат его под наблюдением, это совершенно нормально.
Спенс посмотрел на Дэвида: тот выглядел беспомощным и потрясенным.
— Я с тобой, дружище, — сказал Дэвид, хлопая его по плечу.
Спенс кивнул и провел ладонью по небритому подбородку.
— Пожалуй, лучше мне вернуться, — заметил он. — Ник кормила его, когда я ушел.
