– Ага, – ответил я. – Может, даже больше. Мелисса прилегла головой мне на плечо.
– Тебе там понравилось?
– Да вроде. Вообще, было здорово.
Они начали выспрашивать подробности. Много ли там отдельных поселков? Между всеми ли проложены рельсы? Любят ли в народе мэра? Когда я рассказал, как мэр утром стрелял по тарелкам, оба рассмеялись.
– И так он каждое утро? – спросил Эд, вставая, чтобы подлить нам рому.
– Говорят.
– Видать, у них навалом патронов, – сказал он из кухни. – А бутылку-то мы прикончили.
– Еще бы не навалом, – сказал я. Мне казалось, что вот-вот удастся перевести разговор на мусорщиков, поэтому я расслабился и стал ловить кайф. – Им достались военные склады, и мэр велел осмотреть все до единого.
– Угу. Погоди, я схожу вниз за новой бутылкой. Едва его голова исчезла в люке, мы с Мелиссой поцеловались. У нее на языке был ром. Я взял ее за коленку, а она потянула подол, и моя рука оказалась на ее бедре. Мы еще поцеловались, у меня участилось дыхание. Я все задирал ей платье и вдруг понял, что под ним ничего не надето. Я обалдел, у меня аж в ушах застучало. Ее живот колыхался, она качалась на моей руке взад-вперед, давя на нее сверху. Мы снова стали целоваться, она через штаны сжала мой конец, и тут я совсем задохнулся.
Бум, бум, загремели по лестнице Эдовы башмаки. Мелисса отпрянула от меня и одернула подол. Ей-то хорошо, а у меня стоит, а она еще хихикает, глядя на мое перепуганное лицо. Я выпил ром и забился в уголок дивана. Когда Эд вошел в комнату и откупорил бутыль, на меня уже можно было смотреть, хотя сердце и продолжало колотиться вдвое быстрее обычного. Мы выпили еще. Мелисса оставила руку у меня на колене. Эд встал и заходил по тускло освещенной комнате, открывая то одно, то другое окно (чтобы получше проветрилось, объяснил он), выглядывая наружу. Я захмелел.
– А молнии в ваш дом не попадают? – спросил я.
– Еще как попадают! – ответил они хором и рассмеялись.
Эд прибавил:
– Иногда после этого отваливается целая стена. Потом глянешь – а доски обгорели.
– А у меня волосы встают прямо совсем дыбом, – сказала Мелисса.
– А вы не боитесь, что вас убьет? – спросил я.
– Нет, нет, – ответил Эдисон. – Мы хорошо заземлены.
– А что это?
– Это значит, что молния уходит в землю по боковой опоре. Я приводил сюда Рафа, он сказал, мы можем не бояться. Я напоминаю себе об этом, когда от удара молнии весь дом сотрясается и голубые искры порхают, как колибри.
– Это бывает здорово, – сказала Мелисса. – Мне нравится.
Эд продолжал открывать окна. Стоило ему отвернуться, Мелисса брала мою руку и зажимала между ногами, а только он начинал поворачивать к нам, отпускала, и я тут же выпрямлялся. От этого я так завелся, что уже не ждал, пока она возьмет мою руку, а сам то и дело лез ей под подол. Мы еще выпили. Наконец Эда устроило, как проветривается, он отошел от окна, встал над диваном и посмотрел на меня так, словно знал, чем мы тут занимаемся.
– И что же, по-твоему, нужно мэру Сан-Диего на самом деле? – спросил он.
– Не знаю.
Я был как в тумане – мне не терпелось снова залезть Мелиссе под платье, но я видел Эда совсем рядом с нами.
– Может, он надеется стать королем всего побережья?
– Вряд ли. Просто хочет, чтобы японцы не высаживались на берег.
– Ага. Ты и на собрании так говорил. Что-то мне в это не верится.
– Почему?
– Смысла нет. Сколько у него людей, ты сказал?
– Я вроде не говорил. Да я и не знаю точно.
– Радио у них есть?
– Как ты догадался? У них большой старый радиоприемник, но он пока не работает.
– Не работает?
– Пока не работает, но, говорят, они ждут человека из Солтон-Си, который наладит.
– Кто говорит?
– Люди в Сан-Диего. Мэр.
– Не много же ты знаешь.
Я решил, что теперь самое время спросить мне.
– Эд, а все-таки где ты достал столько стекла?
– Да в основном на толкучках.
Он взглянул на Мелиссу – они обменялись взглядами, которых я не понял.
– У мусорщиков?
– У кого же еще? Они одни и торгуют стеклом. Я решил сделать следующий шаг.
– Эд, а ты когда-нибудь торговал с мусорщиками напрямую? Я хочу сказать, без всяких толкучек?
– Нет, конечно. С чего это ты?
Он улыбался своей кривой усмешкой, но глаза его смотрели зорко. Улыбка исчезла. Мне вдруг показалось, что он видит меня насквозь.
– Просто так, – ответил я. – Интересно, и все.
– Нет, – решительно повторил он. – Я никогда не вожу дел с помоечными крысами, чего бы там ни говорили. Я ставлю краболовки под эстакадой, поэтому часто бываю в тех краях, но не дальше.
– Про нас все врут, – горестно сказала Мелисса.
– Пустяки. – Эд снова ухмыльнулся. – Про всех что-нибудь да сочиняют.
– Верно, – сказал я.
И впрямь: про всякого, кто не живет у реки, где он всегда на виду, рассказывают байки. Понятно, что вокруг такого замкнутого человека, как Эд, слухи возникают вдвое быстрее. Он тут ни при чем. Непонятно было, что говорить дальше. Пусть Стив придумает другой способ раздобывать сведения для мэра Сан-Диего. Я моргал и часто дышал, чтобы сбросить опьянение. Эд зажег всего один фонарь, но пламя отражалось в пяти или шести стеклах, и повсюду плясали тени. У меня в стакане оставалось глотка два рома, но я решил не допивать. Эдисон отошел от дивана, Мелисса выпрямилась. Эд шатнул в кухонный угол и посмотрел на большие песочные часы.
– Хорошо посидели, но уже поздно. Мелисса, нам с тобой пора спать. Завтра утром у нас много дел.
– Ладно, папочка.
– Проводи Генри вниз, только по-скорому. Генри, заходи к нам еще, не откладывая.
Я не вполне твердо, но с жаром встал на ноги, мы Эдом обменялись рукопожатиями. Он сильно стиснул мою ладонь и улыбнулся:
– Смотри под ноги, когда пойдешь домой.
– Обязательно. Спасибо за ром, Эд.
Я вслед за Мелиссой спустился на первый этаж, и мы вышли в темноту. Поцеловались. Я прислонился к наклонной стене дома, чтобы не упасть, Мелисса привалилась ко мне, и я просунул ногу ей между колен. Мне вспомнилось, как мы тискались на толкучке, только в этот раз я был пьянее. Мелисса ерзала по моей ноге и позволяла себя щупать, а сама целовала меня в шею и мурлыкала. Потом:
– Он ждет. Мне пора наверх.
– Ох.
– Спокойной ночи, Генри.
Накрутила и убежала. Я отлепился от стены и враскачку двинулся через поляну. Здесь сохранились остатки старых фундаментов – потресканные бетонные плиты в густой траве. Я наткнулся на одну из них и сел передохнуть. За деревьями был виден высокий дом Шенксов и силуэт в освещенном окне второго этажа. Я поднес к губам палец, которым щупал Мелиссу. В голове зашумело. Встать не было никакой мочи, поэтому я сидел и вспоминал, как мне с ней было. Я даже видел ее – она ходила в кухонном углу, наверное, убиралась. Не знаю, сколько времени прошло, но вдруг фонарь на кухне погас и снова зажегся – один, два, три, потом четыре раза. Мне это показалось странноватым.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
