Справа хрустнул сучок. Кто-то – какие-то люди – шел через соседний фундамент. Я бесшумно прокрался между двумя большими деревьями и вслушался. С северной стороны, ничуть не таясь, к дому подходили по меньшей мере двое. Поселковые никогда бы не наделали столько шуму. Да и чего бы им здесь делать? Я хоть и был пьян, понял это сразу и не успел задуматься, а уже лежал на пузе за деревом, откуда мог видеть входную дверь. Тени на дальней стороне поляны превратились в движущиеся силуэты, а потом в людей – их оказалось трое. Они направились прямо к двери и, задрав головы вверх, окликнули хозяев.
Дверь открыла Мелисса. Покуда они были на первом этаже, я бесшумно, как сова, скользнул из-за деревьев и припал к дощатой стене. Сперва я порадовался на свою прыть и перевел дух, и только потом задумался, чего ради сюда полез. Вот что значит быть пьяным – иногда, если не думать, получается гораздо быстрее.
Отсюда я слышал голоса, но почти не мог разобрать слов. Я вспомнил, что со стороны двери к стене прибиты доски, так что получается лестница на крышу. Я перебрался туда и влез по доскам, по минуте на шаг, чтобы не скрипнуло под ногой. Как только голова моя оказалась под окном, я перестал лезть и прислушался.
– У них есть радио, – сказал Эдисон. – Он говорит, оно не работает, но они ждут кого-то из Солтон-Си, кто должен наладить.
– Наверно, Гонзалеса, – произнес высокий гнусавый голос.
Голос пониже добавил:
– Дэнфорт вечно хвастает, что у него есть аппаратура и что она скоро заработает, но это случается далеко не всегда. Он говорил, в каком состоянии радио?
– Нет, – сказал Эдисон. – В любом случае у него недостаточно знаний, чтобы об этом судить.
Они меня дурачили! Я пришел, чтобы выжать из них сведения, а они взяли и выжали из меня все, что хотели! Меня бросило в краску. И что хуже, Мелисса, наверно, нарочно договорилась с Эдом накрутить меня после того, как я опьянею, чтобы отвлечь мое внимание от вопросов! Подлость какая.
Мелисса добавила презрительно:
– Он знает не больше, чем вся эта деревенщина.
– Он читает книги, – поправил Эд. – И он про что-то пытался разнюхать. Про стекло? Скорее про Ориндж. А может, ему просто любопытно. В любом случае он не такой темный, как большинство остальных.
– Да, он ничего, – сказала Мелисса, – только его развозит от первой рюмки.
Один из мусорщиков заходил по комнате, в окне надо мной то и дело появлялся его силуэт. Я вжался в стену и постарался прикинуться доской. Если меня застукают… Ладно, ночь, в лесу я от них удеру. Если не упаду. Для бега я был нетверд на ногах, и вдруг почувствовал запоздалый страх.
Они продолжали говорить о Сан-Диего. Эдисон с Мелиссой пересказали все, что от меня услышали. Я сам удивился, сколько им наговорил: части я даже не помнил. Они выжали из меня все, это точно. А я так ничего от них не узнал. Я чувствовал себя болваном, меня душила злоба.
Но теперь я наверстывал разрыв. И, несмотря на все происшедшее, несмотря на все ее слова, мне все равно хотелось задрать Мелиссе подол.
– Наши островные друзья рассчитывают скоро привезти людей и груз, – сказал гнусавый. – Надо выяснить, много ли знает Дэнфорт и что сможет предпринять, если узнает. Может, стоит изменить место высадки.
– Ничего они не знают, – сказал Эд. – А Дэнфорт – трепло. Если бы они могли атаковать мыс Дана, они не просили бы помощи у Онофре.
– Может, им просто нужна хорошая якорная стоянка, – сказал тот, что находился прямо надо мной. – В устье Лас-Пулгас намыло слишком много песка, да и далеко это.
– Может. Но, судя по всему, беспокоиться нечего. Гнусавый, похоже, согласился:
– Я слыхал, Дэнфорт терпеть не может своего лучшего помощника. Это значит, вожак он никакой.
Они по косточкам разобрали Дэнфорта и его людей. Меня на моей деревянной лестнице затрясло. Да раз они столько знают, значит, у них шпионы везде! Мы дети малые в сравнении с ними.
– Пора идти, – сказал гнусавый. – Я хочу быть на мысе Дана в три.
Он продолжал говорить, но, едва он упомянул об уходе, я пополз вниз, медленно перенося вес на следующую ступеньку и молясь, чтобы человек надо мной глядел в комнату. Я прижался к дому – в какую сторону ни иди, меня вполне могли увидеть. Деревья на западе были ближе, так что я перебрался к западной стене и затаился. Спускаются? Похоже, да. Я метнулся к деревьям. Лиса бы не перебежала поляну быстрее.
Почти сразу из дома вышли мусорщики. Мелисса, все в том же белом платье, помахала им с порога. Меня подмывало вернуться к дому и еще понаблюдать за ними двоими, но я решил не испытывать судьбу. Покуда они не знают, что я подслушал их разговор с мусорщиками, у меня перед ними преимущество. Это было приятно. Я тихо и осторожно двинулся к реке. В конечном счете я узнал больше, чем они, а они по-прежнему держат меня за придурка – этим можно будет воспользоваться. Мне ужасно хотелось отплатить им. Если б только мусорщики сказали, когда высаживаются японцы… Явно скоро, и на мысе Дана, а это для Стива уже кое-что. Вот он обалдеет от моей истории. С пьяной ясностью я понял, что Стив опять будет мне завидовать. Ну и пусть. Я отплачу Шенксам… утру Стиву нос… одолею японцев… сорву с Мелиссы платье… везде возьму верх…
Хрустнула ветка, и у меня сердце ушло в пятки. Я стал смотреть себе под ноги. Шел я долго и потом долго не мог уснуть. Ну и ночка! Как я висел у Шенксов под окном! Ведь я опять всех победил. Мелисса, конечно, подло со мной поступила. Но все равно я в порядке. Сбежал с японского корабля, выследил мусорщиков и их лазутчиков… все так ловко… Этот пьяный бред продолжался еще некоторое время, а потом я заснул. В ту ночь мне снилось, что меня двое, и за нами гонятся два японских капитана, и в доме над несуществующей рекой две Кэтрин приходят нам на выручку.
Глава 15
– Ну, Генри, – объявил Стив, когда я рассказал ему все (чуть-чуть приукрасив и опустив ту часть, где Эд с Мелиссой все у меня выспросили), – надо узнать, когда они высаживаются на мысе Дана, иначе все остальное без пользы. Узнаешь?
– Да откуда? – возмутился я. – Эд мне ничего не скажет. Сам узнавай. Он обиделся:
– Мелиссу и Эда знаешь ты.
– Я же сказал, это не поможет.
– Ну… вдруг нам удастся снова подслушать, – неуверенно предположил он.
– Может быть.
Мы молча продолжили удить. Солнце разбивалось на волнах яркими белыми бликами. Я всегда особенно любил такие вот жаркие дни, когда от холмов парит, а море и небо – одинаково синие, но в тот день я почти не замечал погоды. Стив рассуждал, как нам подглядеть за Эдом и что он скажет Дженнингсу и Ли. Он все придумал, как убедить их, чтобы они взяли нас проводниками в Ориндж. Когда мы гребли к устью, я впервые после своего рассказа открыл рот:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});