Поэтому если они веруют, что Божественное достоинство присуще Ему как приобретенное и данное, однако же думают, что Таковому должно воздавать поклонение, то пусть знают, что они служат твари вместо Творца (Рим. 1, 25) и начертывают себе лжеименного и нового бога, а не признают Бога истинного по природе. А если говорят, что Сын должен быть вне сущности Бога и Отца, и в то же время признают, что Он есть Сын и Бог истинный, и Царь, и Господь, и Творец и существенно имеет в Себе свойства и преимущества Отца, то пусть видят, к какому опять опасному концу должны приходить думающие так. Ведь в таком случае в Божественной Природе не окажется совсем ничего достоверного, как скоро уже природа тварей может быть истинно тем, чем мыслится и Она. Единородный, по бессильному учению противников, представляется не обладающим Божественной природой и, однако же, истинно имеющим в Себе Ее особенности. Кто же не содрогнется, даже только слыша такие нечестивые догматы? Все, в конце концов, извращается от верха до низа, если превышающая все Природа нисходит в один ряд с тварями, а сама тварь, вопреки разуму, восходит к превышней и ей не назначенной мере.
Итак, выплывая из нелепости таких догматов, как из погружающегося в море корабля, поспешим к истине, как к безопасной и тихой пристани, и исповедуем Сына образом Бога и Отца, не бренными как бы некиими покрытым достоинствами и не одними только боголепными именами украшенным, но существенно и точно отпечатленным по сходству с Родителем и по природе являющимся совершенно тем же, чем мыслится и Родивший Его, то есть Богом истинным от Бога истинного, Вседержителем, Творцом, Препрославленным, Благим, Поклоняемым и всем другим, что к сказанному можно присоединить как подобающее Богу. Вот тогда-то, показуя Его во всем подобным Богу и Отцу, мы и будем представлять Его говорящим истину в словах, что если кто не пожелает чтить Сына, тот не чтит и Отца, пославшего Его, — о чем у нас и было только что законченное рассуждение и исследование.
Аминь, аминь глаголю вам, яко словесе Моего слушаяй и веруяй Пославшему Мя имать живот вечный, и на суд не приидет, но прейдет от смерти в живот [419] (5, 24)
Достаточно уже показав в предшествующих словах, что несчастные иудеи погрешают не против одного только Сына, осмеливаясь порицать Его как за слова, коими Он учил их, так и за дела, которые Он совершал у них, но и по невежеству своему оказываются преступниками и против Самого Отца и, желая посредством Своих слов страхом облечь их дерзость и убедить жить соответственнее надежде на будущее, уловляет наконец их к благопослушанию. И опять сделал рассуждение об этом не без искусства. Так как знал, что иудеи еще болеют и еще соблазняются относительно Его, то опять относит веру к лицу Бога и Отца, не как Ставящий Себя вне, но как по причине тожества сущности Чтимый и в Отце. А о верующих утверждает, что они не только будут причастниками вечной жизни, но и избегнут опасности от суда, очевидно как оправдываемые, наводя страх в соединении с надеждой. Такое построение речи было действеннее и доказательнее для слушателей.
Аминь, аминь глаголю вам, яко грядет час, и ныне есть, егда мертвии услышат глас Сына Божия и услышавше оживут [420] (5, 25)
Сказав, что верующие перейдут от смерти к жизни, теперь представляет Себя исполнителем этого обетования и совершителем всего этого дела, а вместе с тем прикровенно указывает иудеям на то, что хотя и достойна удивления сила, проявленная на расслабленном, но Сын окажется совершителем еще более досточудных дел, не болезненную слабость изгоняя из человеческих тел, но уже отвращая и самую смерть и удручающее тление. Это было выражено и немного прежде в словах: «Отец любит Сына и все показует Ему, что Сам творит, и большие этих покажет Ему дела, дабы вы дивились» (Ин. 5, 20). Вот это «большее» удивление и является в воскресении мертвых. Однако же при этом указывает и на то, что могло в немалой мере устрашать слушателей, ибо ясно высказывает, что восстанут мертвые и тварь придет на суд, дабы, благодаря ожиданию некогда предстать пред Ним и отдать отчет во всем, они оказывались бы несколько более медлительными в своей дерзости к преследованию Его и уже охотнее принимали бы Его слово учения и изъяснения.
В этом состоит и сосредоточивается цель изречения. Но нам необходимо еще дать пословное объяснение. Общее толкование, кажется, то, что придет некогда время, в которое услышат мертвые голос Воскрешающего. Но, тем не менее, думают, что оно уже и ныне настало, относя или к Лазарю, имевшему услышать голос Спасителя, или под мертвыми разумея еще не призванных чрез веру к вечной жизни, кои имели войти в нее, приняв учение Спасителя. Такой способ толкования, конечно, имеет вид вероятности, но не совсем точен. Поэтому, снова обдумывая значение этих слов, применим к ним несколько более соответственное понимание и таким образом раздельнее истолкуем место.
Истинно истинно говорю вам, что грядет час, и ныне есть, когда мертвые услышат глас Сына Божия, — час, очевидно, опять тот, когда и услышавшии оживут. Начальными словами обозначает время нашего воскресения, когда усопшие, как научает Он, посредством голоса Судьи будут воскрешены для отчета в земной жизни, дабы, чрез это возбудив в них страх, как некую узду, убедить их жить добродетельно и благоразумно. А в последующих словах указывает на то, что настало время веровать в Него, и наградой, говорит, за благопослушание будет вечная жизнь, выражая как бы нечто такое: все вы придете на суд, очевидно во время воскресения, но если горьким вам кажется быть наказываемыми и подвергаться бесконечным наказаниям от Оскорбленного Судии, то не допускайте проходить времени благопослушания, а, захватывая еще настоящее время, старайтесь восходить к вечной жизни.
Якоже бо Отец имать живот в Себе, тако и Сынови даде живот имети в Себе. И область даде Ему суд творити, яко Сын Человечь есть [421] (5, 26–27)
Замечай, пожалуйста, и в этих словах домостроительство, чтобы дивиться образу речи и, по невежеству впадая в соблазны, самому на себя не навлекать погибели.
Будучи человеком — поскольку это относится к природе тела, — видимый с плотью на земле еще, как один из нас, и многообразно наставляя иудеев к спасению, Единородный облек Себя блеском двух Божественных дел, а именно: Он ясно утверждал, что воскресит мертвых и приведет их на суд пред Своим престолом. Но, вероятно, это было весьма неприятно для слушателей, которые уже обвиняли Его и воображали справедливым преследовать Его за то, что «Отцем Своим называл Бога, равным Себя делая Богу» (ст. 18). Поэтому к Божественной власти и боголепному блеску присоединив соответствующее человечеству слово, Он прикрывает тяжесть гнева, несколько мягче и слабее, чем как надлежало, говоря: ибо как Отец имеет жизнь в Себе Самом, так и Сыну дал жизнь иметь в Себе Самом. Не удивляйтесь, говорит, тому, если, будучи теперь подобен вам и оказываясь человеком, Я обещаю некогда воскресить мертвых и грожу привести их на суд. Отец дал мне силу животворить, дал мне и власть судить. А как посредством этих слов исцелил нетвердый слух иудеев, то поспешно и благополезно обращает Свою заботу и на дальнейшее и тотчас же, объясняя причину, почему Он говорит о Себе, что принял, выставляет на вид человечество как ничего само по себе не имеющее в словах: потому что Сын Человеческий есть (Он).
А о том, что Единородный по природе есть и жизнь и не получает жизнь от другого, но животворит так же, как и Отец, — об этом считаю лишним говорить в настоящий раз, так как у нас немалое об этом было рассуждение в начале книги, при толковании изречения: что произошло, в Нем жизнию было (1, 3–4).
Не дивитеся сему: яко грядет час, в оньже вси сущии во гробех услышат глас Его, и изыдут сотворшии благая в воскрешение живота, а сотворшии злая в воскрешение суда [422] (5, 28–29)
Этими словами указывает на время воскресения всех, когда, как написал нам божественный Павел, Сам Господь в повелении, во гласе архангелове, в трубе Божии снидет с небесе (1 Фес. 4, 16) судить вселенную в правде (Пс. 97, 9) и воздать каждому по делам его. Впрочем, повторением того же самого руководствует неопытный ум иудеев к ясному уразумению того, что Он будет совершителем и гораздо больших чудес, чем какое было с расслабленным, и откроется как Судия вселенной. Исцеление одного из болящих благополезно противопоставляя воскресению мертвых, Он показывает большую и досточуднейшую силу, разрушающую смерть и уничтожающую тление всех, и потому совершенно справедливо как о меньшем чуде говорит: не дивитесь сему. И мы отнюдь не должны думать, что этими словами Он умаляет блеск собственных своих дел или и слушателям повелевает не удостоивать удивления то, чему они справедливо бы стали удивляться, но желает, чтобы пораженные тем чудом (исцелением расслабленного) знали и верили, что доселе мало еще удивление к Нему, ибо Он воздвигает словом и Божественной силой не только болящих от малых недугов, но и самих уже потопленных смертью и пораженных неудержимым тлением. Вот потому-то и говорит, внося это большее, что грядет час, в который все сущие в гробах услышат глас Его. Кто словом привел к бытию некогда не сущее, разве не возможет заставить уже сотворенное возвратиться к существованию? Ведь то и другое есть действие одной и той же силы и досточудное в обоих случаях совершается одной властью.
