Капитаны арьергарда еще не заняли свои места, и Адолин решил доложить королю. Он подскакал в его сторону — и присоединился к Садеасу, который делал то же самое. Садеас нахмурился, увидя его. Чего и следовало ожидать. Кронпринц ненавидел его, хотя бы за то, что у Адолина был Клинок Осколков. Сам Садеас долгие годы желал его, но увы…
Адолин улыбнулся, встретив ненавидящий взгляд кронпринца. Если ты хочешь сразиться со мной за Клинок, Садеас, иди и пробуй. Но Адолин не надеялся заманить этого угря в образе человека в дуэльный круг.
Далинар и король сели на коней, и Адолин быстро заговорил, опережая Садеаса.
— Ваше Величество, у меня есть донесения разведчиков.
Король вздохнул.
— Много и ни о чем, я полагаю. Дядя, неужели мы должны знать все об армии, даже самые маленькие детали?
— Мы на войне, Ваше Величество, — ответил Далинар.
Элокар страдальчески вздохнул.
Ты странный человек, кузен, подумал Адолин. Элокар видел убийцу в каждой тени, но часто не обращал внимания на угрозу со стороны паршенди. Он мог, как сегодня, поскакать вперед, бросив почетную гвардию, и прыгнуть с высоты сорок футов. И он же не спал ночами, опасаясь убийц.
— Доложи, сын, — сказал Далинар.
Адолин заколебался, чувствуя себя глупо, ведь докладывать было почти не о чем.
— Разведчики не нашли ни малейшего следа паршенди. Они повстречались с главным егерем. Две роты заняли следующее плато, остальные восемь сейчас пересекают мост. Мы близко к месту охоты.
— Да, мы видели сверху, — сказал Элокар. — Возможно, кое-кто может поскакать вперед…
— Ваше Величество, — сказал Далинар. — Если вы поскачете вперед, то зачем я привел с собой войска?
Глаза Элокара округлились, но Далинар не поддался, его лицо осталось неподвижно, как окружающий камень. Его вид — твердый, неуступчивый, даже вызывающий — заставил Адолина гордо улыбнуться. Почему он не может быть таким всегда? Почему он так часто отступает перед угрозой или вызовом?
— Очень хорошо, — сказал король. — Мы подождем, пока пройдет армия.
Королевская свита немедленно отреагировала: мужчины спешились, женщины приказали поставить на землю их паланкины. Адолин отправился за рапортами арьергарда. К тому времени, как он вернулся, Элокар практически устроил прием. Одни слуги установили навес, другие подали вино. Охлажденное при помощи новых фабриалов, которые могли делать вещи холодными.
Адолин снял шлем и вытер лоб платком, тоже желая присоединиться к остальным и немного насладиться вином. Вместо этого он слез с лошади и отправился на поиски отца. Далинар стоял за шатром, сложив руки в латных перчатках за спиной, и глядел на восток, в сторону Источника — далекого невидимого места, в котором зарождались сверхштормы. Рядом с ним стоял Ринарин и тоже смотрел на восток, как если бы хотел понять, что интересного нашел там отец.
Адолин положил руку на плечо брату, и тот улыбнулся ему. Адолин знал, что брат, которому недавно исполнилось девятнадцать лет, чувствовал себя не в своей тарелке. Да, на его боку висел меч, но пользоваться им он не умел. Слабое здоровье не позволяло ему проводить достаточно много времени, занимаясь с оружием.
— Отец, — сказал Адолин, — может быть, король прав. И мы можем двигаться быстрее. Я бы хотел, чтобы вся эта охота поскорее кончилась.
Далинар посмотрел на него.
— Когда мне было столько же, сколько тебе теперь, я искал такие охоты. В те годы любой молодой человек мечтал добыть большепанцирника.
Опять! подумал Адолин. Почему все обижаются, когда я говорю, что не люблю охоту? — Это просто чулла-переросток, отец.
— Эта «чулла-переросток» вырастает до высоты пятидесяти футов и способна сокрушить даже человека в Доспехах Осколков.
— Да, — сказал Адолин, — и мы будем подманивать ее несколько часов, потея на солнце. Наконец она соизволит показаться, и мы издалека утыкаем ее стрелами; когда же она ослабеет настолько, что не сможет сопротивляться, вот тут мы с торжествующими криками изрубим ее Клинками Осколков. Очень благородно.
— Это не дуэль, — пожал плечами Далинар. — Это охота.
Адолин поднял бровь.
— Да, — добавил Далинар. — Это действительно может быть скучным. Но король настаивал.
— Ты просто запутался в своих отношениях с Риллой, Адолин, — сказал Ринарин. — Еще неделю назад ты так горел. А сейчас… Тебе надо было пригласить Джаналу.
— Джанала ненавидит охоту. Она считает, что это варварство.
Далинар нахмурился.
— Джанала? Это еще кто?
— Дочь светлорда Люстоу, — сказал Адолин.
— Ты ухаживаешь за ней?
— Еще нет, но собираюсь.
— А что с другой девушкой? Такой невысокой, которая любит вплетать в волосы серебряные ленточки?
— Дили? — удивился Адолин. — Но, папа, мы расстались с ней два месяца назад!
— Неужели?
— Да.
Далинар потер подбородок.
— И между ней и Джаналой было еще две девушки, — добавил Адолин. — Отец, ты действительно должен быть повнимательнее.
— Помоги Всемогущий тому человеку, который попытается отследить все твои запутанные ухаживания, сын.
— Самой последней была Рилла, — подсказал Ринарин.
Далинар опять нахмурился.
— И вы оба…
— Ну, вчера между нами кое-что произошло, — сказал Адолин и кашлянул, решив сменить тему. — Тебе не кажется странным, что король так настойчиво хочет сам охотиться на скального демона?
— Не особенно. Совсем не часто попадаются твари такого размера, даже здесь, и король редко бывает на плато. Для него это способ сражаться.
— Но он же параноик! Почему он вообще хочет идти и охотиться, выставляя себя напоказ?
Далинар посмотрел на королевский шатер.
— Я знаю, он кажется странным, сын. Но король — значительно более сложный человек, чем считает большинство. Ему очень не нравится, что подданные считают его трусом — из-за страха перед наемными убийцами — и он ищет способы доказать свою храбрость. Я знал многих людей, храбро сражавшихся в бою, лицом к лицу с врагом, и дрожавших от ужаса при одной мысли о ножах в темноте. Отличительная черта такой неуверенности в себе — показная смелость.
Король учится руководить. Ему нужна эта охота. Он должен доказать себе — и остальным! — что по-прежнему силен и способен управлять королевством во время войны. Вот почему я согласился помочь ему. В нынешних обстоятельствах успешная охота укрепит и его репутацию, и уверенность в себе.
Адолин медленно закрыл рот, все жалобы как отрезало. Странно, но после слов отца действия короля действительно приобрели глубокий смысл. Адолин посмотрел на Далинара. Как кто-то может шептать, что он трус? Неужели люди не видят его мудрость?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
