— Нет. Я перерос этот уровень, — важно ответил молодой человек. — Мое призвание — наука. Так что я учусь в классе теоретиков магии.
«Словобудство, — снова ехидно фыркнул внутренний голос. — Какой нормальный парень откажется от возможности колдовать по-настоящему? Только тот, у которого это плохо получается».
Марина мысленно кивнула. Это походило на правду. Но все же она видела, как этот молодой человек вполне успешно гонял Уильяма по двору своими заклинаниями. И с учетом того, какие слухи ходили о талантах Уилла, Финеус был не совсем уж бездарным. Просто, скорее всего, его талант не дотягивал до уровня гениальности, как того хотел отец, и мальчик перевелся на теоретическое отделение, где разница в мастерстве была не так заметна.
И, кстати, вполне даже мог на этом поприще преуспеть. В отличие от ленивца Уильяма, который ни разу не попадался Марине на глаза с книжкой в руках.
Уилл вообще был слишком хорошего мнения о своих способностях и, похоже, не собирался их развивать, считая, что он и так лучше других. Типичная ошибка вундеркинда. Пока эти самые вундеркинды выслушивают оды в свою честь, потихоньку деградируя, посредственности пашут, обгоняя их.
«Марин, ты слишком долго молчишь, — вырвал ее из размышлений внутренний голос. — Ответь что-нибудь».
— А? — встряхнулась Марина. — Извините, я задумалась. Вы что-то спросили?
— Я говорю, как жаль, что в Вашем классе нет учеников, которых можно было бы выставить на турнир, — сказал Мэйгрин. — Честно говоря, вообще не понимаю, зачем нашей Академии тратить ресурсы на обучение тех, кто к магии неспособен.
— Ну что Вы, — сказала Марина, подбирая как можно более обтекаемую фразу для ответа. — Мир велик, и в нем нужны разные существа. Все на свете не могут быть гениями. На вершину поднимается кто-то один. А раз так, то кто-то же должен быть проигравшим, верно? Так что Вы уж не сердитесь, но я тоже выставила от нашего класса пару ребят.
— Хм, — задумался Мэйгрин. — Надо же.
Они с сыном мельком переглянулись.
— А Вы не боитесь проиграть с такими… кхм… сомнительными талантами в качестве участников? — осторожно спросил Мэйгрин.
— Почему я должна бояться? — спросила Марина. — Разве за это выгоняют из Академии или лишают жалованья?
— Нет, но… это же такой позор для учителя, когда выставленные им ученики занимают низшие места, — пояснил свою мысль аристократ.
— Ну, для уважающего себя алхимика — да, наверное, это так, — ответила Марина. — Но я учитель музыки, и в алхимии ничего не смыслю. Я могу лишь запретить либо разрешить ребятам участвовать. А подготовить их способна разве что морально. Так зачем же мне расстраиваться? Напротив, я собираюсь развлечься, посетив Игрища. Кажется, это довольно зрелищное мероприятие.
Она повернула голову в сторону окна кареты, откуда уже доносились веселые звуки оркестра и смех. Похоже, они, наконец, въехали в центральный двор Академии, и там уже вовсю царила атмосфера праздника.
К центральному корпусу будто переехали и люди, и украшения, которые Марина видела вчера в городе. Все те же ленты и банты украшали деревья, все те же мелодии звучали, те же дамы в чепчиках жеманно хихикали в веера, а мужчины в цилиндрах переговаривались, стоя небольшими группами. Даже лоточники бегали точь в точь такие же, предлагая всем свои товары.
Единственное, публика была в основном аристократическая, и народу было ощутимо меньше, чем в городе, где среди разодетых господ ходили небогатые горожане и даже деревенские жители. Впрочем, парковка карет Марину впечатлила — все было забито ну прямо как в ее родном городе!
— Огромное Вам спасибо! — вполне искренне поблагодарила она Мэйгрина, когда карета остановилась. — А то я уж думала, пропущу все самое интересное. А теперь, извините, мне нужно привести себя в порядок перед мероприятием. Увидимся чуть позже.
— Всего хорошего, — сухо ответил ей господин Мэйгрин.
Марина повернулась к дверце и замерла, решая сложный моральный вопрос: может ли «знатная дама» сама выйти из «авто», или кто-нибудь должен ей помочь? Но в этот момент дверь открылась сама, а ушастый Леам уважительно склонил голову и протянул руку, предлагая даме безопасно спуститься, не нарушая этикет.
Марина едва заметно подмигнула ему и улыбнулась. Все-таки, хорошие у нее ребята, всем бы таких.
…
До корпуса она шла ну о-очень степенно. И очень странно с точки зрения существ с инфракрасным зрением (если б такие тут были). Все-таки сверкать голыми грязными пятками в обществе разряженных дам Марина сочла неприемлемым. Но не придумала ничего лучше, кроме как слегка присесть, чтобы длинные полы мантии прикрыли ее босые ноги. Так что шла она гуськом и стараясь делать шаги поменьше.
Девушка уже почти миновала территорию центрального корпуса, когда ее окликнули:
— Марина Игоревна! — суровый голос проректора накрыл ее, будто петлей, не дав скрыться в кустах.
— Добрый день, господин Тельпе, — она повернулась и сделала вид, что безумно рада видеть этого предателя. — Вы что-то хотели?
— Да. Хотел узнать, зачем Вы выставили на игрища своих учеников, — мужчина сурово сдвинул брови, глядя на нее сверху вниз: в полуприсяде Марина была ощутимо ниже его.
— Разве это запрещено? — удивилась она, стараясь едва заметно переступать с ноги на ногу: находиться в таком положении без движения оказалось очень тяжело.
— Нет, — вынужденно признал проректор. — Но вы же понимаете уровень мероприятия. К нам съехались достойнейшие люди из знатных родов со всей Империи! Как вы могли выставить на турнир этих голодранцев?
Он укоризненно ткнул пальцем в Леама. Марина тоже глянула на него. Парень был одет, мягко говоря, не в самую новую одежду. То ли его отец был небогат, то ли семья была многодетная, и парень донашивал за кем-то штаны и рубашки. Кроме того, после забега от него ощутимо попахивало потом, волосы представляли собой пучок соломы, босые ноги были грязными, а на плече виднелся кровавый отпечаток лапы Криса.
— Я сейчас приведу его в порядок, — пообещала Марина, чувствуя, как у нее подрагивают коленки от слишком долгого сидения в легком полуприседе. Ей очень хотелось закончить беседу, нырнуть в кусты и там с облегчением выпрямить ноги. Но собеседник, похоже, не собирался так просто ее отпускать.
— Дело даже не в этом, — снова вспыхнул проректор. — Какие, к черту, магики? Алхимические Игрища — старинная традиция нашей школы и герцогства. Из года в год в них участвовали только люди, причем люди достойные — лучшие из лучших: те, кто успешнее других закончил предыдущий год. Я требую, чтобы вы сняли с участия этих двоих. Они — позор Академии!
— Вы непоследовательны, — Марина, наконец, отставила доброжелательный тон и, плюнув на маскировку, выпрямилась. — Только один из выставленных мною учеников — магик. Второй — человек.
Она ощутила, как ноги застонали от облегчения. И это ощущение свободы как будто уверило ее в правильности собственного решения: ей не нравилось смотреть на проректора снизу вверх. Во всех смыслах.
— Он… хулиган! — попытался найти оправдание своему требованию господин Тельпе, но именно этим слабеньким аргументом выдал необоснованность своего требования.
— Младший Мэйгрин тоже, — прищурилась Марина. — Тем не менее, он участвует.
— Финеус хотя бы аристократ, а эти двое… — начал господин Тельпе.
— … моя гордость, — холодно закончила за него девушка, обхватив попахивающего Леама за плечи. — И я не позволю огульно их оскорблять. А сейчас извините, но нам нужно привести себя в порядок: кажется, скоро начало. Всего хорошего.
Она развернулась и, не дожидаясь ответа, нырнула в неприметный просвет между разросшимися кустами.
— Не смейте участвовать! — крикнул ей вслед Тельпе. — Вы позорите школу!
— Да пошел ты, — уже совсем не по-светски буркнула себе под нос Марина, торопливо удаляясь от этого царства показухи.
***
Чем дальше они уходили от центрального здания, тем тише были звуки праздника. Марина будто погружалась в тишину и спокойствие уже ставшего родным корпуса. Ее не возмутил даже вид туши, подвешенной над самым крыльцом, с полным котелком крови под ней. Тем более, что ни шкуры, ни внутренностей, ни головы у туши уже не было, и теперь это был просто кусок мяса, над которым все еще трудился с ножом Шессер, от старательности высунув кончик змеиного языка и помахивая им в воздухе.
