Она содрогнулась.
— Ты шутишь! — Разумеется, Ингельд понимала, что он вполне серьезен. — Мать мертва!
— Младенец был слишком крупный. — Хорольд успел изрядно набраться. — Женщины часто умирают во время родов.
— Я закричу!
— Давай. Я не против, если у нас будут зрители. — На его стороне была не только сила, но и право; а она беспомощна, как тот новорожденный ребенок. — И Веслих поможет, поскольку это Ее дело. Ты дала ей клятву. И мне тоже. — Он опустил руку ниже.
Да, правитель должен ее городу дочь, которая ее заменит. В ту ночь, когда Стралг взял власть в Косорде, Ингельд выторговала условия своего изнасилования, встав между Ардиалом, законным мужем, и животным Гатлагом, который медленно умирал, истекая кровью. Она согласилась родить двух сыновей удивительно красивому веристу, стоявшему рядом со Стралгом. Но клятва богине была дана раньше, и она прекрасно это понимала.
— Ты обещала одну дочь и двоих сыновей, — прохрипел Хорольд, методично срывая с нее одежду. Он словно и не замечал ее сопротивления. Когда Ингельд оказалась такой же обнаженной, как и он сам, он отнес ее в постель. — На Катрата ты согласилась позднее. А дочери так и не родила. Моей дочери, которая впоследствии заменит тебя.
Он повернул ее к себе лицом.
— Так что у нас осталось одно незаконченное дело. Ты способна рожать детей, и я способен. Начнем прямо сейчас. Я готов, ты же не будешь готова никогда. Подчинишься, или мне сделать это насильно?
Она задыхалась от его вони.
— Тогда давай быстрее. — Она легла и закрыла глаза.
Наверное, все заняло не так много времени, как ей показалось, но она чувствовала себя ужасно. Когда Хорольд откатился в сторону, она осталась лежать неподвижно. По ее щекам текли слезы. Унижение ранило Ингельд сильнее боли, но и боль была невыносимой. Она слишком стара, чтобы выносить ребенка, однако это возможно, и богиня заставит ее выполнить клятву.
Хорольд перестал задыхаться и повернулся к ней лицом — точнее, ее лицо оказалось напротив его рыла. К счастью, было слишком темно, чтобы разглядеть подробности, но Ингельд не сомневалась, что на его губах застыла торжествующая усмешка.
— Я знаю, ты на многое способна, жена. Нет нужды искать на базаре ничтожного старого хтонианина или использовать другие средства, это лишь отдалит неизбежное. Ты родишь мне дочь. Прорицательницы доложат, если ребенок будет от другого мужчины. Я его убью, и мы все начнем снова.
Она отвернулась и услышала, как затрещали доски, когда он слезал с постели. Ингельд увидела очертания его фигуры на фоне более светлого сада, куда он направился за накидкой и сапогами. Она до сих пор дрожала, с трудом сдерживая рвоту. Если она хочет избавиться от его семени, необходимо поскорее вознести молитвы.
Неожиданный ужас прогнал боль: а вдруг Бенард попытается прийти к ней через сад? Если Хорольд натолкнется на него в таком состоянии, то непременно убьет.
Он вернулся уже одетый.
— У тебя идет кровь. — Хорольд видел в темноте лучше, чем любая кошка.
— А ты чего ждал? Когда будешь уходить, скажи, чтобы мне прислали хирурга. Нужно наложить швы.
— Вздор. Ты привыкнешь. Девушка же привыкла. — Он зашагал к двери. — Завтра в это же время. — Он отодвинул засов и вновь повернулся к Ингельд. — И так будет каждую ночь до тех пор, пока я не добьюсь своего, понятно? Ведь именно так ты говоришь невестам, верно? Это их долг перед мужьями?
Да, когда мужья — люди.
— А мужьям я говорю, что они должны уважать своих жен.
— Если у тебя будет заперто, я выломаю дверь. — Он вышел, и Ингельд услышала испуганные крики.
Очень скоро весь дворец будет знать, что сатрап вновь начал спать со своей женой.
ГЛАВА 26
Бенард Селебр осторожно поставил на землю тяжелый мешок, который нес на плече. Он облегченно крякнул, позвонил в колокольчик и стал ждать, массируя сведенные судорогой руки, кивая и улыбаясь прохожим. Когда маленькая дверка отошла в сторону, на него из темноты посмотрели такие же карие глаза, как у него самого, только в них совсем не было дружелюбия.
— Это я, — сказал он.
— Леди отдыхает. Уходи.
Бенард вздохнул.
— Она распорядилась впускать меня в любое время.
— Но не сейчас.
Страж Нерио закрыл дверку.
Бенард вздохнул — как неразумны смертные! — и воззвал к своей богине. У него с собой произведение искусства, подчеркнул он, слишком тяжелое, чтобы тащить его на спине обратно, и слишком прекрасное, чтобы оставить на милость щенков, которые его обязательно испортят. Засовы отворились один за другим. Красота в деталях! Он возблагодарил Ее и открыл ворота.
Нерио с проклятиями повернулся и выхватил меч. Бенард едва успел забыть о Катрате, как у него появился новый враг, вооруженный мечом. Наверное, это врожденный дар — приобретать опасных врагов. Подбоченившись, Бенард сделал вид, что ему все равно. Однако это было совсем не так.
— Я тебя прикончу! — прорычал Нерио, оскалив прекрасные белые зубы.
— Нет уж.
— Тогда вышвырну тебя вон!
Флоренгианские рабы Хидди работали в саду. Они с тревогой оторвались от работы, а раб по имени Косимо закричал:
— Нет, мастер! Вы же знаете, что она с вами сделает!
Бенарду не хотелось спрашивать, как Хидди наказывает своего управляющего, и потому он поднял мешок, внес его во двор и осторожно поставил на землю. Когда он запер ворота, Нерио убрал меч в ножны, но своего поста не покинул.
— А теперь уходи! Ей нужен отдых!
Бенард оглядел двор и увидел двух носильщиков, терпеливо сидящих на скамье рядом с незнакомыми носилками. У Хидди гости. Бенард обратил внимание, что со времени его последнего визита во дворе произошли изменения. Уродливые фигуры исчезли, а мебель стала более элегантной.
— Я пришел вовсе не для того, чтобы лечь с Хидди в постель, — заявил Бенард, что не было ложью. Впрочем, Хидди сумела бы его уговорить. — Я принес подарок.
— Я позабочусь о том, чтобы она его получила. Косимо! А теперь иди.
Бенард покачал головой, когда к ним подбежал Косимо.
— Он не сможет поднять мой подарок, к тому же это весьма хрупкая вещь. Двенадцать благословений тебе, Косимо.
— Свободный человек добр. — Юноша подмигнул ему, поскольку в этот момент стоял за спиной Нерио.
Бенард видел, что Нерио больше не пользуется любовью у остальных слуг, хотя раньше все обстояло иначе.
— Зачем ты принес его сам? — резко спросил страж. — Почему не нанял носильщиков?
— У меня нет денег, — терпеливо ответил Бенард.
— Хидди бы с ними расплатилась. Они были бы счастливы вместе с ней помолиться богине.
— Когда мы с тобой познакомились, ты сказал, что не говоришь на флоренгианском. — Сейчас разговор шел именно на этом языке.
Страж нахмурился.
— Тогда рядом была Хидди. Я не хотел, чтобы она подумала, будто я выдаю какие-то ее тайны.
Бедный Нерио! Он был высокий, смуглый и подтянутый, белоснежный килт безупречен, на боку висит бронзовый меч, сильные руки сложены на груди, золотая лента не дает волосам упасть на глаза. Хидди чувствовала красоту, когда речь шла о мужчинах; она плохо разбиралась лишь в искусстве. Не требовалось быть художником, чтобы заметить напряжение на лице Нерио. Интересно, что с ним сделала Хидди. Она могла быть злопамятной, как ласка. Теоретически Нерио — свободный человек, но она поработила его другими способами, связала цепями ревности и неразделенной страсти.
Косимо вернулся к работе. Бенард попытался обойти Нерио, который встал у него на пути. Нет, это просто смешно!
— Новую плитку доставили? Мальчики освободили место, о котором я говорил? — Бенард переделывал внутреннее убранство дома и сейчас занимался уродливой мозаикой в ванной.
Именно в эту минуту посетитель Хидди вышел из двери и направился к своим носилкам — дородный мужчина среднего возраста, прекрасно одетый и довольный жизнью. Его слуги тут же вскочили на ноги, а он даже не заметил еще одного флоренгианина.
