— Ты уверен, что мой возраст тебе не мешает? — спросила Ингельд.
— Неужели я похож на человека, которого обуревают сомнения? О Ингельд! Мы вместе навсегда?
— Навсегда, — пообещала она. — Нас смогут разлучить лишь боги.
Они обнялись, их губы встретились, и Ингельд закрыла глаза.
Теперь слышался лишь любовный лепет:
— Ты вновь превратил меня в девочку.
— Ты научила меня быть мужчиной.
— Сколько лет прошло, а сколько у тебя было женщин! И не отрицай, пожалуйста. Ты до сих пор меня хочешь?
— Всегда хотел. Все эти женщины были тобой. И ни одна не была.
Потом они уже не говорили.
* * *
После насилия Хорольда тело у Ингельд болело, однако Бенард даже в молодости отличался нежностью. И игривостью. Несомненно, все предыдущие зачатия в этом месте были лишь холодным ритуалом — консорты исполняли долг, но Бенард как любовник всегда приносил только радость. Он дразнил и щекотал, и ласкал Ингельд языком до тех пор, пока ее возбуждение не достигло пика и она не начала молить о кульминации. Быть может, не обошлось и без благословения богини — когда любовники наконец достигли блаженства, оно оказалось удивительно долгим и прекрасным, словно все эти годы воздержания вернулись к ним в волне всепоглощающей страсти.
* * *
Позднее, когда Бенард лежал, опираясь на локоть, глядя на ее тело в свете жаровни и поглаживая его кончиками пальцев, он сказал:
— Вот для чего священная Веслих сохранила твою юность. Ты совсем не изменилась! Я бы заметил любую новую морщинку на твоем теле.
— Слаще лести я еще не слышала. А вот ты сильно изменился. Стал больше, красивее, и у тебя на теле много волос.
— Еще я стал выносливее.
— Сомневаюсь, но готова проверить, — ответила Ингельд.
— Чуть позже. Объясни, почему это было необходимо?
— Ты и сам должен понимать. Как звали твою маму?
— Оливия. А что?
— Часть ритуала. Теперь я имею право покинуть Косорд, поскольку Хорольд убьет Оливию, если узнает, что она — твоя дочь. А без меня она никак не сбежит.
Он коснулся языком ее соска.
— Какая абсурдная логика! Но я не жалуюсь. — Он тихонько укусил, пососал, а потом посмотрел на полученный результат. — Пожалуй, мы можем начать работу над второй тройней.
ГЛАВА 28
Фабия Селебр тихо сказала:
— Отец, в Косорде ты должен посетить Нефритовую Чашу.
Она несколько дней выбирала момент, чтобы передать Хорту совет Свидетельницы. Сейчас они оба стояли на носу, опираясь на планшир. Здесь ветер уносил ее шепот, и никто не следил за ними, если не считать любопытной белой птицы, сидевшей на передней мачте. Все остальные глаза были прикованы к входящей в гавань Косорда «Возлюбленной Храда».
— А что такое Нефритовая Чаша?
— Понятия не имею. Мне рассказал о ней друг.
Фабия хотела сообщить ему, что свадьбы в ближайшее время не будет, но решила пока не рисковать. Через несколько минут он и сам об этом узнает.
Несмотря на свой возраст, Хорт все еще был человеком, способным преподносить сюрпризы. Его бледные глаза оценивающе оглядели Фабию.
— А твой друг случайно не упоминал командира охоты Хротгатсона?
Пераг умер после трех дней страшной агонии — именно так умерла Паола.
— Да, о нем заходила речь.
Хорт вздохнул, разглядывая гавань. Фабия поняла, что больше он ничего не скажет, ни сейчас, ни позже. Потом она вспомнила, как мастер Пакар предупреждал ее, что Хорт Вигсон не видит того, чего не желает. Возможно, брак с Избранной делал такое отношение к жизни необходимостью.
— Похоже, нас уже ждут, — заметил он.
— Я полагаю, что Светлые присматривают за нами.
Хорт лишь нахмурился в ответ.
Поначалу Косорд не произвел на Фабию впечатления. Конечно, высокий дворец доминировал над городом, а незнакомая растительность добавляла пейзажу экзотики, но сам город больше походил на переросшую деревню с домами, крытыми соломой, и был недостоин своей древней славы. Береговая линия представляла собой бесконечный безумный базар. Впрочем, часть суматохи вызвало появление почетной стражи, состоящей из веристов, которые сильно мешали обычным горожанам. Пронзительные трели труб приветствовали Салтайю, которая сошла на берег с «Голубого Ибиса». Какой-то бог предупредил сатрапа о ее прибытии, и он пришел поприветствовать сестру; стоявшая рядом женщина, несомненно, была его женой и матерью предполагаемого мужа Фабии.
Салтайя прошла по трапу вслед за Хортом и Эрном, Снург, как обычно, дышал ей в затылок. Их встречало чудовище, которое могло быть только Хорольдом Храгсоном — кабан, прикинувшийся человеком; или человек и несколько кабанов, ставших единым целым. Салтайя была высокой женщиной, но рядом с братом казалась ребенком. Она жестом велела Хорту отойти в сторону, когда тот собрался поклониться сатрапу. Фабия преклонила колени перед Хорольдом. Городские улицы никогда не благоухали, но где-то рядом находился источник страшной вони.
— Встань! — Он ухмыльнулся, показав клыки. — Добро пожаловать в наши владения, молодая госпожа. — У него был удивительно хриплый и скрипучий голос. — И в нашу семью.
— Со временем, — недовольно сказала Салтайя. — Уплыл твой жених, дитя.
— Он отправился в Приграничные земли около тридцати часов назад, — прохрипел сатрап. — Горячая кровь, ты же понимаешь. Ему не терпится повоевать.
— Увы! — Фабия должна была делать вид, что на самом деле расстроилась, а не наоборот. Она даже послала короткую молитву Матери Лжи.
— Мы поплывем за ним и, будем надеяться, нагоним его до того, как он покинет Трайфорс, — заявила Салтайя. — Временный вожак стаи Эрн, сообщи мастеру лодок, что нам вновь потребуются услуги речного народа. Мы расплатимся с ними в Трайфорсе. Они получат дополнительную меру серебра. И поставь охрану возле лодок, чтобы они не ускользнули ночью. Отплываем завтра, на рассвете. — Ее приказы звучали, как зов боевого горна.
— Но… сегодня начинается Пир Укра! — запротестовал Хорольд.
— Хочешь, чтобы я стряпала угощение? Выполняй, вожак стаи.
— Как прикажет миледи. Только… — Эрн нервно сглотнул. — Мастера лодок захотят получить деньги на закупку продовольствия.
— Хорольд, обеспечь лодки всем необходимым.
Фабию позабавило то, как вздрогнул великан. Он боялся своей сестры не меньше, чем все остальные.
— Неужели у меня не будет возможности познакомиться с будущей женой моего сына? — сказала рыжеволосая женщина, в своих огненно-красных одеяниях похожая на живое пламя; ее улыбка озаряла все вокруг.
Она оказалась гораздо моложе, чем предполагала Фабия. Очевидно, это была Дочь Веслих, правительница Косорда, но она обняла Фабию прежде, чем та успела сделать реверанс.
— Как я рада тебя видеть! Ты прелестна, моя милая. Сыну ужасно повезло! Как и всем нам, ведь Бенард всегда был членом семьи, а теперь он им станет по праву. — Глаза леди сверкнули золотом, и она добавила: — Ты, наверное, ужасно огорчилась, когда узнала об отъезде Катрата.
Такие слова вполне могли оказаться ловушкой, но даже без слов Свидетельницы Фабия верила этой женщине.
— Свадьба — это такой ответственный шаг, миледи.
— Бенард называет меня Ингельд. Тебе следует поступать так же. Хорольд, Фабия может поехать со мной. Вам ведь есть что обсудить, сестра?
Салтайя лишь пожала плечами.
Ингельд посмотрела на толпу веристов, как местных, так и вновь прибывших, и с отвращением тряхнула рыже-золотыми косами.
— Отзови их, Хорольд. Никто никуда не убежит. Пойдем, Фабия.
Про Хорта забыли, и тот, не упустив удобного случая, куда-то пропал. Фабия ощутила тоску — а вдруг он окончательно исчез из ее жизни, чтобы никто не мог использовать его против Фабии в качестве заложника.
Однако у нее не оставалось времени на тревогу, поскольку через несколько минут она оказалась в великолепной колеснице из золоченой гнутой древесины, запряженной парой резвых пегих онагров. Леди правила умело, и колесница быстро катилась по извилистым улицам. Фабия уже поняла, что Ингельд все делает хорошо. Люди приветствовали ее, когда она проезжала мимо, некоторые падали на колени, а юноши бежали вперед, чтобы все уступали дорогу ее колеснице. Никто не приветствовал Салтайю! И нигде Фабия не видела веристов.
