Это только в фантастических романах доблестные экипажи отважно маневрируют между потоками астероидов и заставляют звездолеты выписывать всевозможные кренделя вокруг неопознанных объектов. На самом деле, космос — пуст, что моя квартира. Редко-редко когда пискнет масс-детектор, указывая, что в радиусе тысячи километров появилось небольшое тело. Остальное же время корабль пересекает безмолвные просторы в полном одиночестве.
Как это ни странно, но с Вальпером мы сдружились. Особой, правда, дружбой. Космической. На Земле она быстро перерастает в поверхностное знакомство, да редкие звонки по праздникам. Но здесь, за миллионы километров от родной планеты, мы быстро нашли общий язык.
Оказалось, что астрофизик весьма неплохо играет в преферанс. Долгие часы мы расписывали пули, проигрывая, отыгрывая, закладывая и перезакладывая грядущие премиальные. Иногда начинали спорить о постулатах теории относительности, благо, полным профаном в этой области я не был. Однажды мы даже подрались. Космическая дружба…
Текли часы. Сутки. Недели. Месяцы.
Земля оставалась все дальше и дальше, зато ледяной Плутон приближался.
Странное это чувство. Наверное, сродни тому, что ощущали мореплаватели прошлого тысячелетия, когда наносили на белые пятна навигационных карт очертания материков. Мы должны были стать первыми людьми, ступившими на поверхность планеты-карлика, последнего белого пятна Солнечной системы.
Впрочем, к концу второго года, единственным нашим желанием было скорее вывалить на Плутон чертовы контейнеры и убраться, восвояси.
Царство метанового льда, азота и углерода встретило нас неприветливо. Уродливые пейзажи, тоскливые грязно-белые тона, унылый желтоватый блеск далекого светила.
Повисли на орбите. Активизировали транспортер, укрепили первый контейнер.
В космосе, кажется, даже время перестает течь плавно. События, которые обычно тянутся часами, укладываются в десятиминутный интервал. А то, что раньше пролетало за секунду, растягивается на долгие минуты. После долгих перелетов субъективное восприятие событий нарушается, начинает подчиняться каким-то непонятным законам.
Потому-то те мгновения, что транспортер опускался на поверхность Плутона, показались мне часами.
— Приехали, — мертвым голосом сообщил Вальпер. — Минус один контейнер. И, черт побери, минус транспортер.
— Что такое? — очнулся я.
Практически вся поверхность Плутона покрыта толстым слоем водяного льда. Непосредственная посадка космического аппарата практически невозможна, ибо, тело, проходя с огромной скоростью атмосферу из тяжелых газов, сильно нагревается. Ситуацию усугубляют раскаленные сопла двигателя. Во время посадки лед начнет таять, затем, когда теплообмен завершится, тело окажется намертво вмурованным в поверхность планеты.
Поэтому за несколько метров до ледяной корки транспортер тормозит, замирает на антиграве. Срабатывают капсулы охлаждения, контейнер с пивом, достигнув приемлемой температуры, сбрасывается на поверхность.
Разработанный Вальпером метод неоднократно тестировался на макетах. Все время результаты были положительными.
Мы просмотрели запись, переданную на корабль камерами транспортера. Грузовик повис на антиграве, капсулы-холодильники сработали, но снижения температуры не произошло. Датчики показали, что контейнер, вместо того, чтобы охладиться, нагрелся!
Из-за термоспайки муфт транспортера и ручек груза, на ледяную поверхность рухнула вся конструкция. Камера отказала, но дальнейший ход событий легко представить. Раскаленная махина буравила лед до тех пор, пока не остыла до температуры среды. Контейнер и транспортер погрузились в недра Плутона…
У нас осталось два транспортера. И девять контейнеров с пивом. Из которых хотя бы один обязательно должен быть установлен на поверхности планеты так, чтобы в будущем исследовательские зонды с легкостью его засекли.
— Не понимаю в чем дело! — бубнил Вальпер. — Капсулы охлаждения должны были понизить температуру!
Я ровным счетом ничего не соображаю в химии. Но общий принцип функционирования термокапсул представляю. Два изолированных отсека. В определенный момент перегородка открывается, в результате реакции поглощается большое количество тепла. Конструкция, снабженная такими капсулами, охлаждается. Примерно так.
На деле же, в результате реакции произошло выделение тепла. Причем, чертовски солидное…
После долгих споров, пришли к выводу, что контейнер снабдили бракованными капсулами. Решили повторить эксперимент. На всякий случай сменили металлические крепления на пластиковые. Дабы в случае какой неприятности спасти транспортер.
…Когда сработали термокапсулы, и температура стремительно взлетела вверх на три десятка градусов по Кельвину, я подумал, было, что испытываю приступ дежа вю. Благо, пластик расплавился, и контейнер, рухнув на ледяной покров, не утащил за собой транспортер.
Мы с Вальпером матерились, как сапожники. Осталось лишь восемь контейнеров и неразрешимая загадка.
Загубили еще два контейнера.
Дело запахло керосином.
Легли спать глубоко ночью по бортовому времени. Я чертовски долго таращился в иллюминатор, разглядывая рытвины на ледяной поверхности Харона, единственного спутника Плутона. Как же в этот момент я любил нашу славную Луну…
Проснулись полные решимости разобраться с проблемой… И загубили еще два контейнера.
Попытались сбросить ящик вообще без охлаждения. Результат ничем не отличался от предыдущих.
Увеличить время провисания на антиграве не удалось. Уменьшение скорости транспортера привело к тому, что сопла нагрели контейнер еще сильнее.
— Два! Два груза сразу! — внезапно осенило Вальпера. — Соединим их пластмассовым креплением. Когда верхний нагреется, контейнеры разъединятся. За это время нижний ящик успеет охладиться до необходимой температуры!
…Первый контейнер оторвался он основного и аккуратно шмякнулся на поверхность Плутона. Ликовали мы лишь несколько секунд.
Дабы транспортер удержал всю конструкцию, пришлось вернуться к металлическим креплениям между ним и грузом. Второй контейнер рухнул на ледяную корку вместе с аппаратом. Отправился в путешествие к недрам планеты, заодно, утащив с собой и первый.
Это был полный провал. У нас осталось лишь два контейнера и один транспортер.
— Проклятые бесы! — орал я, бегая по крошечной кабине управления корабля. — Все они! Сперва вселились в мой пылесос. Теперь — в транспортеры. Эти твари преследуют меня!
— Пылесос? — оторвавшись от бумаг, просипел Вальпер.
— Угу, — прокричал я. — Спятивший пылесос разгромил всю мою квартиру. Он одержим!
Вадим устало откинулся на спинку кресла:
— Пекин твоего пылесоса, наверное, столкнулся с задачей, обработка которой не была предусмотрена в базовой программе. Вот его и перекорежило…
— Нет, ты не понимаешь! — возмутился я и поведал Вадиму историю захвата моего жилья.
— Логично, — кивнул Вальпер. — Как я и говорил. Перед роботом возникла задача, решить которую нормальными методами он не смог. Таракана, например, встретил. Не знаю. Перегорела какая-то схема…
Этой ночью я спал на редкость крепко.
Поднял меня утром Вальпер. Судя по красным глазам, он так и не ложился.
— Дим, нас спас твой чертов пылесос!
В атмосфере Плутона, как выяснилось, содержалась примесь аргона. Из-за нее реакция в термокапсулах шла наперекосяк. Все гениальное — просто. Уж не знаю, каким логическим звеном в цепи рассуждений Вадима стал мой «Швио-2», но факт остается фактом.
Я поклялся расцеловать проклятого робота, когда мы вернемся на Землю. Если он, конечно, еще не захватил власть на планете.
Теперь перед нами стояла новая задача. Чем, если не термокапсулами, понижать температуру контейнеров? Мы перебрали все варианты. Не подошел ни один. Самостоятельно смастерить новый охладитель нам было не по силам. Без него — потеряем два оставшихся контейнера.
Как бы просто решалась задачка, будь мы на Земле…
— Вадим, какая температура внутри контейнера? — Внезапно свет идеи озарил тусклую пещеру безнадеги.
— Минусовая, думаю.
Я закричал:
— Соединим два! В верхний — термокапсулу. Одну!..
Вальпер понял. Ведь он был чертовски умным мужиком.
Верхний контейнер разнесло в стальные щепки. Потоки холодного пива низверглись на нижний. И, о чудо, он, как вкопанный, замер на ледяной корке.
Это был сумасшедший риск. Пиво могло нагреться, и весь план пошел бы прахом. Силы взрыва одной капсулы — не хватить, чтобы раскрошить корпус контейнера. Температура жидкости — оказаться недостаточной для охлаждения…
