Вовлечённый с самого начала и до конца во всё обостряющуюся полемику, принимавшую всё более личный характер, съезд не сумел сколько-нибудь серьёзно обсудить коренные вопросы социально-экономической стратегии партии.
Впоследствии в «Кратком курсе истории ВКП(б)» был выдвинут тезис о том, что XIV съезд принял «сталинский план социалистической индустриализации». На протяжении многих лет этот съезд именовался в историко-партийной литературе «съездом индустриализации». Однако идея индустриализации формулировалась в решениях съезда лишь в самой общей, декларативной форме. Не была конкретизирована и формула о «всемерном обеспечении победы социалистических форм над частным капиталом», не были рассмотрены вопросы об источниках индустриализации, о темпах развития промышленности и т. д. Более того, в политическом отчёте ЦК Сталин выступил против увеличения капиталовложений в развитие промышленности.
Осудив взгляды «новой оппозиции», съезд тем не менее ввёл пять её представителей в состав ЦК, который в свою очередь оставил в составе Политбюро Зиновьева, а Каменева перевёл в кандидаты в члены Политбюро. Хотя в составе Политбюро, избранного после XIV съезда, остался и Троцкий, Сталину было обеспечено теперь прочное и безусловное большинство, поскольку в Политбюро вошли три новых члена (Молотов, Калинин и Ворошилов), которые безоговорочно будут в дальнейшем поддерживать все его самые зловещие акции.
Уже во время работы съезда в Ленинград были направлены несколько членов ЦК для воздействия на низовые партийные организации, полностью поддержавшие перед съездом своих лидеров. Сразу же после съезда на «чрезвычайных конференциях» Ленинградский губком и все бюро райкомов партии и комсомола в Ленинграде были переизбраны. Несколько сот партийных руководителей были сняты со своих постов. Во главе Ленинградской организации стал верный сторонник Сталина Киров. Зиновьев и бывший первый секретарь Ленинградского губкома Евдокимов были отозваны в Москву, причём последний — под предлогом того, что он был избран секретарём ЦК. Однако уже в начале 1926 года в верхушечных кругах партии развернулись инспирируемые Сталиным и его ближайшими союзниками разговоры о необходимости реорганизовать избранные после XIV съезда руководящие органы, т. е. вывести из них лидеров оппозиции и заменить их «новыми кадрами». Первым шагом в этом направлении был вывод на апрельском пленуме ЦК 1926 года из Секретариата ЦК Евдокимова и замена его послушным сталинцем Швейником.
XXXV «Объединённая оппозиция»
На XIV съезде ни Троцкий, ни один из других деятелей оппозиции 1923 года не выступали. Однако Троцкий тщательно анализировал не вполне ясный для него вначале смысл борьбы между двумя фракциями, раскрывшийся только в ходе работы съезда. Некоторые результаты этого анализа нашли отражение в его письме Бухарину, направленном спустя несколько дней после завершения съезда. Ещё ожидая от последнего принципиальной партийной позиции, Троцкий подчёркивал, что «в Ленинграде только более ярко и уродливо нашли себе выражение те отрицательные черты, какие свойственны партии в целом»[566]. Вместе с тем Троцкий предупреждал Бухарина, что «аппаратным подавлением аппаратного ленинградского режима» можно лишь усугубить бюрократические тенденции. Основываясь на уроках борьбы между сталинско-бухаринской и зиновьевской группировками, он вновь подтверждал свою позицию, нацеленную на переход «от нынешнего партийного режима к более здоровому — без потрясений, без новых дискуссий, без борьбы за власть, без «троек», «четвёрок» и «девяток» — путём нормальной и полнокровной работы всех парторганизаций, начиная с самого верху, с Политбюро»[567].
Отношение Троцкого к «новой оппозиции» было двояким: с одной стороны, как к «сановной фронде Зиновьева», с другой — как к выражению настроений рабочих масс. Впоследствии он так расценивал причины возникновения «новой оппозиции» и сближения её с оппозицией 1923 года: «От оппозиции 1923 г. ленинградские коммунисты были ограждены тяжёлой крышкой зиновьевского аппарата. Но теперь (в 1925 году. — В. Р.) очередь дошла и до них. Ленинградских рабочих взволновал курс на кулака и на социализм в одной стране. Классовый протест рабочих совпал с сановной фрондой Зиновьева. Так возникла новая оппозиция… К великому удивлению для всех и прежде всего для себя самих, Зиновьев и Каменев оказались вынуждены повторять по частям критику оппозиции и вскоре были зачислены в лагерь «троцкистов». Немудрено, если в нашей среде сближение с Зиновьевым и Каменевым казалось, по меньшей мере, парадоксом»[568].
Пропасть, вырытая в предшествующий период зиновьевской группой между собой и «троцкистами», оказалась так велика, что понадобилось почти полгода после XIV съезда, чтобы произошло объединение этих групп, осознавших, кто представляет главную угрозу для партии и всего дела социалистического строительства.
Многие бывшие оппозиционеры, близкие к Троцкому, выступали против блока с зиновьевцами. Были среди них даже такие — правда их было немного — которые выступали за блок со Сталиным против Каменева и Зиновьева. Последних они считали, исходя из опыта предшествующей внутрипартийной борьбы, наиболее рьяными «антитроцкистами». Один из близких друзей Троцкого Мрачковский высказался против блока и с той и с другой фракцией, заявив: «Сталин обманет, а Зиновьев убежит».
«Но в конце концов такого рода вопросы, — писал Троцкий, — решаются не психологическими, а политическими оценками. Зиновьев и Каменев открыто признали, что «троцкисты» были правы в борьбе против них с 1923 г. Они приняли основы нашей платформы. Нельзя было при таких условиях не заключить с ними блока, тем более, что за их спиною стояли тысячи ленинградских рабочих-революционеров»[569].
Троцкий не встречался с Каменевым вне официальных заседаний с памятной мартовской ночи 1923 года, когда между ними состоялся разговор о последних письмах Ленина. При первом же личном свидании с Троцким в начале 1926 года Каменев ещё раз проявил свою политическую недальновидность, заявив: «Стоит вам с Зиновьевым появиться на одной трибуне, и партия найдет свой настоящий центральный комитет». «Я мог только посмеяться над этим бюрократическим оптимизмом, — вспоминал Троцкий. — Каменев явно недооценивал ту работу по разложению партии, которую «тройка» производила в течение трёх лет»[570].
Каменева и Зиновьева подталкивала на сближение с Троцким быстрота, с которой сталинская фракция лишала их руководящих постов. В 1926 году Зиновьев был снят с поста председателя ИККИ, сам этот пост был ликвидирован, а фактически руководителем Коминтерна стал Бухарин. Каменев был снят с постов председателя Моссовета, заместителя председателя Совнаркома и председателя СТО, на короткое время был назначен наркомом внутренней и внешней торговли, а затем направлен послом в Италию.
Сближение Троцкого и «новой оппозиции» впервые обнаружилось на апрельском (1926 года) пленуме ЦК при обсуждении доклада Рыкова о хозяйственной политике. К тому времени правящая фракция не обладала сколько-нибудь ясным планом социалистических преобразований в экономике, чёткими взглядами на соотношение между развитием промышленности и сельского хозяйства.
На XIV съезде Сталин говорил, что сельское хозяйство «может двигаться семимильными шагами вперёд», тогда как темпы развития промышленности после завершения её восстановления резко снизятся. При редактировании своего доклада для публикации Сталин заменил тезис о «семимильных шагах» более эластичной формулировкой о том, что «сельское хозяйство, в отличие от промышленности, может двигаться на известное время быстрым темпом и при нынешней технической базе»[571]. Бухарин, в свою очередь, заявил, «что мы можем строить социализм даже на этой нищенской технической базе…»[572].
Крайне нечёткое представление правящей фракции о конкретных путях, методах, перспективах социалистического строительства отразилось и в докладе Рыкова на апрельском пленуме. Указав на сложности предстоящей индустриализации в «наиболее аграрной и отсталой стране в Европе», Рыков, исходя из расчётов Госплана, прогнозировал снижение прироста валовой продукции в промышленности с 23 процентов в 1926/27 хозяйственном году до 14,7 — в 1929/30 году.
Троцкий сделал на апрельском пленуме по существу содоклад, в котором он критиковал недооценку большинством Политбюро задачи более быстрого развития промышленности. Он предложил разработать планы более интенсивной индустриализации страны, предусматривающие увеличение в ближайшее пятилетие объёма капитального строительства до таких размеров, которые позволили бы уменьшить отставание промышленности от сельского хозяйства и тем самым ликвидировать «ножницы» между ценами на промышленные и сельскохозяйственные товары. В этом случае примерно к 1931 году «могло установиться относительное равновесие между спросом и предложением на промышленные изделия при условии неуклонного продолжения политики снижения цен»[573]. Троцкий ставил вопрос о переходе от годовых планов к планированию «крупнейших сооружений и работ, рассчитанных на ряд лет… Годовой план должен рассматриваться в качестве определённой части пятилетнего перспективного плана»[574].
