— Вам надо бы потолстеть.
Я спросил почему. Агячи рассмеялся и пояснил:
— Манзи полагают, что дети, собаки и правительственные чиновники должны быть толстыми. Они опасаются, что худые чиновники будут злыми. Но не обращайте внимания, Марко. Считается, что толстый чиновник не станет красть из казны или брать взятки. Любой правительственный чиновник — толстый или худой, уродливый или красивый — все равно всегда является объектом ругани.
Тот же старик снова пробормотал:
— Еще, куян Поло, вам следует покрасить волосы в черный цвет.
Я снова спросил почему, потому что его собственные волосы были седыми. Он ответил:
— Все манзи питают отвращение и боятся kwei — злых демонов, — и все манзи верят, что у kwei такие же светлые рыжеватые волосы, как у вас.
Ван снова рассмеялся.
— Боюсь, тут виноваты мы, монголы. У моего великого прадеда Чингиса был орлок по имени Сабатай. Сей монгольский полководец много чего уничтожил в этой части мира, поэтому именно его больше всех ненавидели хань, у него как раз и были светлые, с рыжеватым отливом волосы. Не знаю, как выглядели kwei прежде, но со времен Сабатая они стали выглядеть как он.
Другой мужчина хихикнул и сказал:
— Оставьте свои волосы и бороду, как у kwei, куян Поло. Вне зависимости от того, чем вам придется здесь заниматься, вам наверняка поможет, если вас будут бояться и ненавидеть. — Он говорил по-монгольски довольно хорошо, но было видно, что он лишь недавно выучил этот язык. — Как уже заметил ван, все равно люди бранят всех правительственных чиновников. Представьте, из всех чиновников к сборщикам налогов питают самое сильное отвращение. Надеюсь, вы понимаете, как отнесутся к сборщику налогов — чужаку, который вдобавок забирает все для правительства завоевателей. Предлагаю распространить повсюду слухи, что вы и правда демон kwei.
Я удивленно взглянул на говорившего. Это был пухлый, приятной наружности хань средних лет; изящная золотая пуговица на головном уборе свидетельствовала, что он относится к седьмому рангу.
— Судья Фунг Вей Ни, — представил его Агячи. — Уроженец Ханчжоу, замечательный юрист и человек, народ глубоко почитает его за честность и ум. Мы рады, что он согласился остаться работать в том же суде, в котором заседал и во времена Сун. А я лично благодарен ему, Марко, за то, что он согласился стать вашим помощником и советником, пока вы пребываете при этом дворе.
— Я тоже очень рад, судья Фунг, — сказал я, и мы, сложив руки, слегка поклонились друг другу, как это было принято среди равных по положению, вместо того чтобы сделать ko-tou. — Я буду рад любой помощи. Взвалив на себя миссию по сбору дани в Манзи, я оказался совершенно невежественным всего в двух вещах. Я вообще ничего не знаю о Манзи. И я также совершенно не знаю, как собирать налоги.
— Ну! — проворчал седоволосый мужчина, на этот раз без всякой лести. — Ну, откровенность и отсутствие чванства, по крайней мере, являются какими-то новыми чертами, присущими сборщику налогов. Сомневаюсь тем не менее, что это поможет вам в вашей миссии.
— Да уж, — сказал судья Фунг, — это поможет вам не больше, чем если бы вы потолстели или выкрасили в черный цвет волосы, куян Поло. Буду откровенен тоже. Я не вижу способа, с помощью которого вы сможете собрать с манзи налоги для ханства, если только не обойдете сами каждый дом или не пошлете делать это целую армию людей. Но армия, даже если держать ее на голодном пайке, обойдется вам дороже чем дань, которую вы сможете собрать.
— В любом случае, — заявил Агячи, — у меня нет армии, чтобы отправить ее вместе с вами. Но я предоставил — для вас и вашей дамы — прекрасный дом в лучшем квартале города, вместе с целым штатом слуг. Когда вы будете готовы, мои слуги покажут вам, где он находится.
Я поблагодарил его, а затем сказал своему новому помощнику:
— Если я не могу сразу приступить к изучению своих обязанностей, то, возможно, я могу начать с изучения своего окружения. Не проводите ли вы нас в наш дом, судья Фунг, а по пути не покажете ли нам немного Ханчжоу?
— С удовольствием, — ответил судья. — Сначала я покажу вам самый захватывающий вид нашего города. Сейчас как раз подходящая фаза луны — да, близится тот самый час, когда начинается hai-xiao. Давайте поторопимся.
В комнате не было ни песочных, ни водяных часов, ни даже кота, поэтому я не знаю, каким образом он точно определил время, когда надо идти наблюдать hai-xiao, чем бы это hai-xiao ни оказалось. Но мы с Ху Шенг попрощались с ваном и его помощниками и небольшой компанией, прихватив также писца и рабов, покинули дворец вместе с судьей Фунгом.
— Мы возьмем лодку отсюда до вашей резиденции, — сказал он. — Баркас правителя ожидает нас на канале со стороны дворца. Но сначала давайте прогуляемся здесь, вдоль берега реки.
Стояла прекрасная ночь, наполненная ароматом, светлая от мягкого сияния полной луны, поэтому мы наслаждались великолепным видом. Из дворца мы отправились по улице, которая шла параллельно реке. Та была окружена балюстрадой по пояс высотой, построенной преимущественно из каких-то камней странной формы. Они были округлыми, у каждого имелось отверстие в центре; все камни были величиной в обхват человека и в окружности равнялись моей талии. Они были слишком маленькими для жерновов и слишком тяжелыми, чтобы служить колесами. Для чего бы они ни использовались раньше, теперь их специально выставили на берегу друг за другом, а пространство между ними заполнили более мелкими камнями, что превратило балюстраду в монолитную стену с плоской вершиной. Я огляделся и увидел, что парапет уменьшается с другой стороны; вертикальная стена из камня высотой примерно с двухэтажный дом поднималась от поверхности воды внизу.
Я сказал:
— Я полагаю, река сильно разливается во время сезона наводнений?
— Нет, — ответил Фунг. — Город специально построен выше реки на этом берегу, принимая во внимание hai-xiao. Посмотрите вон туда, на восток, в сторону океана.
Таким образом мы с Ху Шенг и судья стояли, перегнувшись через парапет, и смотрели в сторону моря через плоскую, покрытую песком, освещенную луной дельту, которая простиралась до самого черного горизонта. Разумеется, океан был не виден. Он находился примерно в сотне ли от этого мелководья. Или же находился там обычно. Потому что теперь я начал улавливать оттуда легкий шум, словно конная армия монголов галопом скакала в нашу сторону. Ху Шенг потянула меня за рукав, что меня удивило, потому что она ничего не могла услышать. Но другой рукой, которая лежала на парапете, она сделала знак и вопросительно посмотрела на меня. Ясно: Ху Шенг снова почувствовала звук. Из какой бы дали он ни доносился, подумал я, должно быть, это настоящий гром, который сотряс каменную стену. В ответ я лишь пожал плечами, потому что ничего не мог объяснить. Фунг, очевидно, знал, что должно произойти, и совершенно не боялся.
